ЖЗЛ. Три миниатюры.
1. В молодые годы Пабло Пикассо был очень стеснён в средствах, поэтому он ходил в гости к известным художникам и угощался у них чем Бг пошлёт. У Сальвадора Дали он очень любил попивать контрабандное шампанское привезённое на рыбацкой шхуне Полем Элюаром. А ещё он любил заглядывать в гости к Гойе, когда Гойин дядя живший на Кубе присылал племяннику ящик гаванских сигар. В один из таких дней Пикассо зашёл в гости к Гойе и просидел у него целую неделю, пока весь ящик не закончился. Но этот ящик не пропал даром и для Гойи: когда Пикассо ушёл, Гойя написал картину "Расстрел".
2. Далёким предком Джорджа Буша был шинкарь Жора с Украины. У каждого входившего в его шинок он вмест приветствия спрашивал: "Водку буш?", а поскольку никто не отказывался, то вот так его и прозвали. Это прозвище стало фамилией для всех потомков, от него же и пошла традиция называть всех детей Георгиями-Джорджами. Внук того самого Жоры Георгий Георгиевич Водкубуш был единственным украинцем среди пассажиров "Мейфлауэ", а значит, и первым украинцем ступившим на благодатную американскую землю. Как известно американцы не любят длинных имён и фамилий, поэтому и сократили фамилию нашего земляка до простого и легкопроизносимого "Буш".
3. Однажды утром у Немировича-Данченко сильно болела голова. Не просто так болела, а после вчерашнего. В баре было пусто. "Значит, я вернувшись домой ещё сам добавлял" - подумал Немирович-Данченко. Денег в карманах и нычках не было, до зарплаты оставалось ещё три дня. Не помог ему и старый слуга, который из соображений обострения классовой борьбы в предреволюционной России отказался налить стопочку паразиту и кровопийце. Пошатываясь и поблёвывая жёлчью Немирович-Данченко добрёл до Станиславского, с которым они вчера отмечали двухнедельный юбилей очередной премьеры. Станиславского дома он не застал и поплёлся к нему на работу в театр. Станиславский там как раз проводил репетицию. Станиславский был опохмелён, бодр, но зол, потому как актёры у которых после вчерашнего тоже болела голова играли из рук вон плохо. Прямо посреди зала Немирович-Данченко стал клянчить у того трёшник на утренний опохмел и клялся, что к вечернему спектаклю отдаст. "Не верю! - заорал на весь зал Станиславский - не ве-рю!" Но всё же сжалился и от щедрот своих поправил здоровье своему сотоварищу в буфете. А актёры от неожиданного крика режиссёра стали играть лучше и с тех пор Станиславский, ярый поклонник системы Ивана Павлова выработал у них условный рефлекс: орёт режиссёр "не верю!", значит, надо играть лучше, не орёт - значит и так сойдёт.
2. Далёким предком Джорджа Буша был шинкарь Жора с Украины. У каждого входившего в его шинок он вмест приветствия спрашивал: "Водку буш?", а поскольку никто не отказывался, то вот так его и прозвали. Это прозвище стало фамилией для всех потомков, от него же и пошла традиция называть всех детей Георгиями-Джорджами. Внук того самого Жоры Георгий Георгиевич Водкубуш был единственным украинцем среди пассажиров "Мейфлауэ", а значит, и первым украинцем ступившим на благодатную американскую землю. Как известно американцы не любят длинных имён и фамилий, поэтому и сократили фамилию нашего земляка до простого и легкопроизносимого "Буш".
3. Однажды утром у Немировича-Данченко сильно болела голова. Не просто так болела, а после вчерашнего. В баре было пусто. "Значит, я вернувшись домой ещё сам добавлял" - подумал Немирович-Данченко. Денег в карманах и нычках не было, до зарплаты оставалось ещё три дня. Не помог ему и старый слуга, который из соображений обострения классовой борьбы в предреволюционной России отказался налить стопочку паразиту и кровопийце. Пошатываясь и поблёвывая жёлчью Немирович-Данченко добрёл до Станиславского, с которым они вчера отмечали двухнедельный юбилей очередной премьеры. Станиславского дома он не застал и поплёлся к нему на работу в театр. Станиславский там как раз проводил репетицию. Станиславский был опохмелён, бодр, но зол, потому как актёры у которых после вчерашнего тоже болела голова играли из рук вон плохо. Прямо посреди зала Немирович-Данченко стал клянчить у того трёшник на утренний опохмел и клялся, что к вечернему спектаклю отдаст. "Не верю! - заорал на весь зал Станиславский - не ве-рю!" Но всё же сжалился и от щедрот своих поправил здоровье своему сотоварищу в буфете. А актёры от неожиданного крика режиссёра стали играть лучше и с тех пор Станиславский, ярый поклонник системы Ивана Павлова выработал у них условный рефлекс: орёт режиссёр "не верю!", значит, надо играть лучше, не орёт - значит и так сойдёт.