«Иван Васильевич меняет профессию»
Как-то Гал_Лив сказала, что ненавилит советское кино. А вот сегодня я нашёл у Германыча краткий курс совдепского кина в фильмах.
Разберём для начала советскую комедию «Иван Васильевич меняет профессию».
Думаю, все смотрели этот фильм, да и наверное не по одному разу. Поэтому очень кратко: фильм был снят Леонидом Гайдаем в 1973 году и сразу же стал супербестселлером - в кинотеатрах на фильм выстраивались очереди, как на какой-нибудь американский или французский детектив. Многие фразы из фильма сразу же «пошли в народ». Это же справедливо и для песен. Например, без песни «Маруся» не обходился ни один смотр строя и песни ни в одном из пионерлагерей, в которых мне довелось побывать.
Фильм снят на основе пьесы Михаила Булгакова. Однако, если у Булгакова дело начинается в Москве 30-х, то у Гайдая действие перенесено в 1973 год. Что из себя представляла Москва в этом году? Это в самом деле был довольно успешный для граждан СССР год. В целом настрой у людей был бодрый и они с оптимизмом смотрели в будущее, веря, что «временные недостатки со снабжением населения товарами» в самом деле временные и скоро всё будет хорошо (ближе к 80-м верить в это становилось всё труднее). В целом можно сказать, что в 1973 году люди были в самом деле счастливы. Поэтому настроение было безоблачным и хотелось фильмов с весельем, красивыми женщинами и солнцем. Что и было с успехом сделано Гайдаем. Однако, понятное дело, некоторые детали быта советских граждан не могли не войти в фильм. О них мы сейчас и поговорим.
Мелкая деталь, но в 1973 году она работала на подсознание зрителя. Начало фильма чёрно-белое - это намёк на то, что ещё недавно (конец 60-х) для советских зрителей почти все фильмы демонстрировались в чёрно-белом варианте. Фильм начинается с того, что молодой изобретатель Шурик Тимофеев пережигает в доме пробки. Тут же к нему вламывается в квартиру возмущённый управдом - классический совок Иван Васильевич Бунша со своей женой. Управдомов к 1973 году было не так уж и много (если они вообще ещё остались где-то) - это была деталь, характерная для Москвы 30-х. Однако общественники, которые портили людям жизнь, имелись в огромном количестве. И действовали они именно так: вечно чему-то учили, наставляли, писали кляузы «в инстанции».
Чуть позже, когда Бунша знакомится с машиной времени, он делает наставительное замечание Шурику: «Товарищ Тимофеев, нельзя отправляться в прошлое без разрешения соответствующих инстанций». Советскому зрителю этот посыл был очень понятен. Штука в чём? В СССР часть исторической литературы находилась в т.н. «спецхранах» - особых хранилищах центральных библиотек. Получить доступ в спецхран мог только тот историк, который имел на руках специальное разрешение. Соответственно, попытка чтения литературы из спецхрана без разрешения, приравнивалась к уголовному преступлению. А тут Шурик лично собрался отправляться в прошлое - негодование совка Буншы вполне понятно.
В самом начале сюжета, от Шурика уходит жена Зина. На прощание она бросает фразу: «Ты меня всё-таки не выписывай, а то мало ли что». А в разговоре непосредственно перед уходом заявляет Шурику, что её любовник - Якин - должен скоро получить квартиру. Шурику скептически отвечает, что скорее всего Якин врёт. В самом деле, в Москве 1973 года квартирный вопрос может не стоял так остро, как в Москве 30-х, но в принципе никуда не делся. И вопреки постоянным воплям современных совков, что «в СССР каждый мог бесплатно получить квартиру», новую квартиру получить было не так уж и просто. Иногда в очередях на квартиру приходилось стоять по многу лет.
К тому же, в 1973 году было ещё очень много коммунальных квартир - и в центре (наша семья из арбатской коммуналки переехала в отдельную квартиру только в 1974 году), и на окраинах. То есть в 1973 году квартирный вопрос был очень даже актуален, а заявления о том, что каждый мог получить бесплатно квартиру, равносильны заявлениям, что каждый мог купить себе автомобиль. Да, в принципе мог, но это вовсе не значит, что он мог получить квартиру сразу же, как она ему понадобится. И, к слову, о т.н. «бесплатной квартире». Те, кто утверждает про бесплатные квартиры в СССР совершают прямой подлог понятий, поскольку квартиры не были бесплатными - за них точно также взималась квартплата, как она взимается и сейчас.
Сама квартплата была низкой - это да, но она была. И юридически, люди не получали это квартиру, а арендовали у государства. То есть, переиначивая совков, можно заявить, что и сейчас любой, кто арендует (снимает) квартиру, получает её бесплатно. Правда при этом он ежемесячно выплачивает арендную плату. А так вообще - получает бесплатно. Поскольку советский гражданин был арендатором, а не владельцем квартиры, то в принципе его могли из неё выселить, если он нарушал условия аренды или вообще не нравился государству -вёл «антиобщественный образ жизни» (ну вот как Шурик, который «постоянно обесточивает весь дом»). Например, т.н. «тунеядцев» не просто выселяли из московских квартир, а вообще высылали из Москвы - за 101-й километр. Не удивительно, что Шурик пытается оправдываться перед Буншей вместо того, чтобы просто послать его далеко и надолго.
Так что с квартирами в СССР была если не такая напряжёнка, как сегодня, то она всё равно была и с 30-х годов «портящий москвичей квартирный вопрос» не сильно изменился. И вот всё это кратко в виде намёков изложено в короткой сцене прощания Зины с Шуриком.
Идём далее. Совок Бунша, узнав о том, что Тимофеев разводится с женой, начинает его уговаривать повременить до конца квартала, чтобы не портить показатели, поскольку дом борется за звание «Дом коммунистического быта». Шурик ему вежливо отвечает: «Иван Васильевич, у меня такое чувство иногда, когда вы говорите, что вы бредите». Ничего странного - совки бредят наяву сейчас, бредили они и тогда. В чём тут фишка? Для Совдепа очень важным являлась т.н. показуха - то есть красиво подготовленные отчёты с кучей позитивных показателей. В конце каждого отчётного периода разные Буншы радостно рапортовали, что вот мол, в данном отчётном периоде достигнуто то-то и то-то. Нередки, разумеется, были и приписки. И очень совки огорчались, если в отчёт надо было включать негативную информацию, ну вот как в данном случае - развод. Развод в СССР считался очень плохим делом. И всегда людям промывали мозги на тему: «Семья - ячейка общества». А тут под самый конец отчётного периода Шурик разводится с женой. Формалисту и совку Бунше глубоко фиолетова личная драма Тимофеева, ему важно только, чтобы в отчёте всё было красиво.
Дале на сцене появляется вор-рецидивист Жорж Милославский. Для набега он облюбовал квартиру зубного врача Антона Семёновича Шпака. Казалось бы - что ему дался какой-то зубной врач? Однако в СССР зубной врач, как правило, был очень зажиточным человеком, поскольку всегда мог делать «левые» операции, да и работать мог с золотом (золотые зубы были очень популярны среди работников советской торговли). Через это зубной врач имел нужные знакомства и блат, то есть доступ к дефицитным и даже импортным товарам. То есть Милославский знал, что делал, когда лез к Шпаку в квартиру. Попутно, кстати, в сцене, где Милославский звонит Шпаку на работу, Гайдай показывает работу бор-машины, сравнивая её с отбойным молотком. Это был очень смешной момент, поскольку очень многие испытали работу жутких советских бор-машин на своих зубах. Это в самом деле были чуть ли не отбойные молотки.
Когда Милославский попадает в квартиру Шпака, то современный зритель ничего такого особенного не видит - ну квартира, как квартира. А зритель 1973 года видел в самом деле бьющую в глаза роскошь: какие-то необычные красные обои, замшевый пиджак, иностранные журналы, бутылки импортных напитков и кинокамеру импортную (одну). Милославский присвистывает: «Это я удачно зашёл». В СССР так мало кто жил. Для этого эпизода режиссёр постарался создать действительно роскошный интерьер… Сегодня хорошо видно, насколько убогим была эта «советская роскошь». Но в 1973 году люди понимали - да, Шпак круто живёт. Да ещё у него обнаружилось накопление в виде трёх пачек купюр. Пачки, правда, однорублёвые - то есть в трех пачках всего триста рублей, но для СССР 1973 года это выглядело чуть ли не как богатство.
Далее происходит масса всего интересного и наконец Бунша с Милославсим отправляются в 1571 год, а Иван Грозный оказывается в квартире у Шурика и властным «Так покупай!» отправляет Тимофеева в магазин за транзисторами. Тут тоже надо знать реалии Совдепа. Тимофеев носится по разным магазинам и нигде не может купить нужных ему транзисторов. Для жителей СССР это было настолько естественно, что даже объяснять ничего не надо - за нужным товаром приходится долго бегать по магазинам. Наконец, в очередном магазине, где нет транзисторов, почти отчаявшемуся Шурику подмигивает спекулянт. Спекулянт распахивает полы пиджака и Шурик видит настоящее богатство - куча радиодеталей, которых нет в магазине. Проходит милиционер и спекулянт проворно запахивает пиджак. Всё верно - спекуляция была уголовно наказуемой. Но вообще само явление спекуляции было в 1973 году настолько распространённым, что об этом даже кино снимали, как в данном случае. Почти в каждом магазине - радио, фото или промтоварном, можно было найти спекулянтов, у которых советские граждане могли купить нужные товары. По спекулятивным ценам. Замечу ещё раз - фильм снят в 1973 году и уже тогда был дефицит, про который и намекнул Гайдай в этом эпизоде. А то совки сегодня любят ныть: «Пустые полки только при Горбачёве появились». Ага, при Горбачёве, как же.
Пока Шурик бегает по магазинам, Иван Васильевич осваивается в квартире. Случайно садится на магнитофон и тот голосом Высоцкого начинает петь «Поговори хоть ты со мной…» Эта песня не выходила на дисках. И вообще, большинство песен Высоцкого ходили между людьми только в виде записей. То есть уже в 1973 году существовал неформальный если не рынок, то во всяком струе индустрия «подпольных» записей. В самой песне ничего крамольного нет, как и в большинстве песен Высоцкого, однако же несмотря на из бешеную популярность в народе, на дисках эти песни почти не издавались (при наличии у Высоцкого сотен песен, на дисках вышло от силы 12-15, да и то не самых популярных).
Сцена завтрака на кухне Шурика. Иван Грозный пьёт водку, морщится и делает замечание: «Ключница водку делала». Намёк на отвратительное качество советской водки (вопреки мифам). Водка в СССР тоже была разной. Самой лучшей была конечно та, которая предназначалась на экспорт (самая дефицитная). Закусывает Иван Грозный варёной колбасой и кильками пряного посола. Это был обычный набор в московском холодильнике. Ничего более изысканного изобретатель Тимофеев предложить царю не смог.
Эпизод, где Иван Васильевич, спасаясь от стрелецкой погони, запутался в канатах от колоколов. Он барахтается и колокола играют песенку «Чижик-пыжик где ты был». Ну тут ничего такого нет. Просто забавный момент, на который многие не обращают внимание. А когда Милославский его освобождает, то сам исполняет музыкальную фразу «Не слышны в саду даже шорохи», при этом фальшивя.
Эпизод на пиру. Бунша спрашивает у Милославского: «За чей счёт банкет?» Ну тут мелкий намёк на то, что в советских учреждениях любили проводить банкеты по разным поводам. В этом, собственно, нет ничего необычного - людям хотелось ходить в рестораны, а почему бы не сходить в ресторан за счёт учреждения. Собственно, современные «корпоративы» - это отзвуки советских банкетов. Сам Бунша подпивает и превращается в обычного хама. Перед пиром дьяк Феофан описывает блюда на столе. «Икра чёрная, икра красная. Да, икра заморская, баклажанная». При этом бадьи с чёрной и красной икрой полны доверху, а «заморской баклажанной» - капелька на самом дне. В чём юмор? Юмор в том, что в магазинах было ровно наоборот. Всюду стояли банки с овощной «икрой заморской», а красную и чёрную можно было попробовать только в ресторанах - на бутербродах с небольшими капельками икры.
Песня на пиру. Милославский начиная петь выхватывает пачку сигарет «Мальборо» и имитирует пение в микрофон. Сигареты «Мальборо» в СССР среди бездуховной части советских граждан были символом очень успешной и зажиточной жизни.
По ходу фильма Милославский ворует у шведского посла орден. Позднее - уже на банкете - он спрашивает у дьяка Феофана: «У вас в магазине драгоценности принимают?», Феофан ему отвечает: «Сделаем». Тут отражён столь привычный советским людям момент обзаведения нужным знакомством - блатом. Дьяк посольского приказу обладает некими возможностями - в частности, перепродать драгоценность. Поэтому он интересен Милославскому. В свою очередь Милославский в фаворе у царя, поэтому Феофан не прочь наладить с ним неформальные отношения, чтобы позднее тоже, когда понадобится, что-нибудь получить взамен. Повторюсь - для граждан СССР это было настолько знакомо, что каких-то пояснений не требовало. Блат - он был всякому понятен.
Сцена с врачами и милицией. Тут очень тонкий момент. Дело в том, что на разборки приехали не простые врачи, а психиатры. В советское время психиатрия часто использовалась в карательно-репрессивных целях. Когда по каким-то причинам человека нельзя было посадить (диссидент, например), его отправляли в психушку. Для СССР это была очень больная тема, поскольку Запад постоянно попрекал Совдеп этим. В фильме всё показано весело, но кто был «в теме», понимали намёк.
Ну и финальное, непосредственно с сюжетом фильма не связанное. Одну из важных ролей в фильме исполнил Савелий Крамаров (дьяк Феофан). В СССР Крамаров был одним из любимых комедийных актёров. Он снялся в 34 фильмах. Однако в 1981 году эмигрировал из СССР в США (эмиграция из СССР в США - это отдельная тема). После этого на все фильмы, в которых он снимался, был наложен негласный запрет. Эти фильмы перестали показывать на большом экране и по телевизору. Правда это длилось недолго - слишком уж полюбившимися были фильмы с участием Крамарова. Однако когда фильм с его участием показывали по телевизору (например, многосерийные «12 стульев»), то его фамилию из титров убирали. Вот такая вот советская практика. Человек уехал за границу - значит он однозначно враг и про него надо стереть всяческую память.
Взято здесь - http://germanych.livejournal.com/88234.html#cutid1
Разберём для начала советскую комедию «Иван Васильевич меняет профессию».
Думаю, все смотрели этот фильм, да и наверное не по одному разу. Поэтому очень кратко: фильм был снят Леонидом Гайдаем в 1973 году и сразу же стал супербестселлером - в кинотеатрах на фильм выстраивались очереди, как на какой-нибудь американский или французский детектив. Многие фразы из фильма сразу же «пошли в народ». Это же справедливо и для песен. Например, без песни «Маруся» не обходился ни один смотр строя и песни ни в одном из пионерлагерей, в которых мне довелось побывать.
Фильм снят на основе пьесы Михаила Булгакова. Однако, если у Булгакова дело начинается в Москве 30-х, то у Гайдая действие перенесено в 1973 год. Что из себя представляла Москва в этом году? Это в самом деле был довольно успешный для граждан СССР год. В целом настрой у людей был бодрый и они с оптимизмом смотрели в будущее, веря, что «временные недостатки со снабжением населения товарами» в самом деле временные и скоро всё будет хорошо (ближе к 80-м верить в это становилось всё труднее). В целом можно сказать, что в 1973 году люди были в самом деле счастливы. Поэтому настроение было безоблачным и хотелось фильмов с весельем, красивыми женщинами и солнцем. Что и было с успехом сделано Гайдаем. Однако, понятное дело, некоторые детали быта советских граждан не могли не войти в фильм. О них мы сейчас и поговорим.
Мелкая деталь, но в 1973 году она работала на подсознание зрителя. Начало фильма чёрно-белое - это намёк на то, что ещё недавно (конец 60-х) для советских зрителей почти все фильмы демонстрировались в чёрно-белом варианте. Фильм начинается с того, что молодой изобретатель Шурик Тимофеев пережигает в доме пробки. Тут же к нему вламывается в квартиру возмущённый управдом - классический совок Иван Васильевич Бунша со своей женой. Управдомов к 1973 году было не так уж и много (если они вообще ещё остались где-то) - это была деталь, характерная для Москвы 30-х. Однако общественники, которые портили людям жизнь, имелись в огромном количестве. И действовали они именно так: вечно чему-то учили, наставляли, писали кляузы «в инстанции».
Чуть позже, когда Бунша знакомится с машиной времени, он делает наставительное замечание Шурику: «Товарищ Тимофеев, нельзя отправляться в прошлое без разрешения соответствующих инстанций». Советскому зрителю этот посыл был очень понятен. Штука в чём? В СССР часть исторической литературы находилась в т.н. «спецхранах» - особых хранилищах центральных библиотек. Получить доступ в спецхран мог только тот историк, который имел на руках специальное разрешение. Соответственно, попытка чтения литературы из спецхрана без разрешения, приравнивалась к уголовному преступлению. А тут Шурик лично собрался отправляться в прошлое - негодование совка Буншы вполне понятно.
В самом начале сюжета, от Шурика уходит жена Зина. На прощание она бросает фразу: «Ты меня всё-таки не выписывай, а то мало ли что». А в разговоре непосредственно перед уходом заявляет Шурику, что её любовник - Якин - должен скоро получить квартиру. Шурику скептически отвечает, что скорее всего Якин врёт. В самом деле, в Москве 1973 года квартирный вопрос может не стоял так остро, как в Москве 30-х, но в принципе никуда не делся. И вопреки постоянным воплям современных совков, что «в СССР каждый мог бесплатно получить квартиру», новую квартиру получить было не так уж и просто. Иногда в очередях на квартиру приходилось стоять по многу лет.
К тому же, в 1973 году было ещё очень много коммунальных квартир - и в центре (наша семья из арбатской коммуналки переехала в отдельную квартиру только в 1974 году), и на окраинах. То есть в 1973 году квартирный вопрос был очень даже актуален, а заявления о том, что каждый мог получить бесплатно квартиру, равносильны заявлениям, что каждый мог купить себе автомобиль. Да, в принципе мог, но это вовсе не значит, что он мог получить квартиру сразу же, как она ему понадобится. И, к слову, о т.н. «бесплатной квартире». Те, кто утверждает про бесплатные квартиры в СССР совершают прямой подлог понятий, поскольку квартиры не были бесплатными - за них точно также взималась квартплата, как она взимается и сейчас.
Сама квартплата была низкой - это да, но она была. И юридически, люди не получали это квартиру, а арендовали у государства. То есть, переиначивая совков, можно заявить, что и сейчас любой, кто арендует (снимает) квартиру, получает её бесплатно. Правда при этом он ежемесячно выплачивает арендную плату. А так вообще - получает бесплатно. Поскольку советский гражданин был арендатором, а не владельцем квартиры, то в принципе его могли из неё выселить, если он нарушал условия аренды или вообще не нравился государству -вёл «антиобщественный образ жизни» (ну вот как Шурик, который «постоянно обесточивает весь дом»). Например, т.н. «тунеядцев» не просто выселяли из московских квартир, а вообще высылали из Москвы - за 101-й километр. Не удивительно, что Шурик пытается оправдываться перед Буншей вместо того, чтобы просто послать его далеко и надолго.
Так что с квартирами в СССР была если не такая напряжёнка, как сегодня, то она всё равно была и с 30-х годов «портящий москвичей квартирный вопрос» не сильно изменился. И вот всё это кратко в виде намёков изложено в короткой сцене прощания Зины с Шуриком.
Идём далее. Совок Бунша, узнав о том, что Тимофеев разводится с женой, начинает его уговаривать повременить до конца квартала, чтобы не портить показатели, поскольку дом борется за звание «Дом коммунистического быта». Шурик ему вежливо отвечает: «Иван Васильевич, у меня такое чувство иногда, когда вы говорите, что вы бредите». Ничего странного - совки бредят наяву сейчас, бредили они и тогда. В чём тут фишка? Для Совдепа очень важным являлась т.н. показуха - то есть красиво подготовленные отчёты с кучей позитивных показателей. В конце каждого отчётного периода разные Буншы радостно рапортовали, что вот мол, в данном отчётном периоде достигнуто то-то и то-то. Нередки, разумеется, были и приписки. И очень совки огорчались, если в отчёт надо было включать негативную информацию, ну вот как в данном случае - развод. Развод в СССР считался очень плохим делом. И всегда людям промывали мозги на тему: «Семья - ячейка общества». А тут под самый конец отчётного периода Шурик разводится с женой. Формалисту и совку Бунше глубоко фиолетова личная драма Тимофеева, ему важно только, чтобы в отчёте всё было красиво.
Дале на сцене появляется вор-рецидивист Жорж Милославский. Для набега он облюбовал квартиру зубного врача Антона Семёновича Шпака. Казалось бы - что ему дался какой-то зубной врач? Однако в СССР зубной врач, как правило, был очень зажиточным человеком, поскольку всегда мог делать «левые» операции, да и работать мог с золотом (золотые зубы были очень популярны среди работников советской торговли). Через это зубной врач имел нужные знакомства и блат, то есть доступ к дефицитным и даже импортным товарам. То есть Милославский знал, что делал, когда лез к Шпаку в квартиру. Попутно, кстати, в сцене, где Милославский звонит Шпаку на работу, Гайдай показывает работу бор-машины, сравнивая её с отбойным молотком. Это был очень смешной момент, поскольку очень многие испытали работу жутких советских бор-машин на своих зубах. Это в самом деле были чуть ли не отбойные молотки.
Когда Милославский попадает в квартиру Шпака, то современный зритель ничего такого особенного не видит - ну квартира, как квартира. А зритель 1973 года видел в самом деле бьющую в глаза роскошь: какие-то необычные красные обои, замшевый пиджак, иностранные журналы, бутылки импортных напитков и кинокамеру импортную (одну). Милославский присвистывает: «Это я удачно зашёл». В СССР так мало кто жил. Для этого эпизода режиссёр постарался создать действительно роскошный интерьер… Сегодня хорошо видно, насколько убогим была эта «советская роскошь». Но в 1973 году люди понимали - да, Шпак круто живёт. Да ещё у него обнаружилось накопление в виде трёх пачек купюр. Пачки, правда, однорублёвые - то есть в трех пачках всего триста рублей, но для СССР 1973 года это выглядело чуть ли не как богатство.
Далее происходит масса всего интересного и наконец Бунша с Милославсим отправляются в 1571 год, а Иван Грозный оказывается в квартире у Шурика и властным «Так покупай!» отправляет Тимофеева в магазин за транзисторами. Тут тоже надо знать реалии Совдепа. Тимофеев носится по разным магазинам и нигде не может купить нужных ему транзисторов. Для жителей СССР это было настолько естественно, что даже объяснять ничего не надо - за нужным товаром приходится долго бегать по магазинам. Наконец, в очередном магазине, где нет транзисторов, почти отчаявшемуся Шурику подмигивает спекулянт. Спекулянт распахивает полы пиджака и Шурик видит настоящее богатство - куча радиодеталей, которых нет в магазине. Проходит милиционер и спекулянт проворно запахивает пиджак. Всё верно - спекуляция была уголовно наказуемой. Но вообще само явление спекуляции было в 1973 году настолько распространённым, что об этом даже кино снимали, как в данном случае. Почти в каждом магазине - радио, фото или промтоварном, можно было найти спекулянтов, у которых советские граждане могли купить нужные товары. По спекулятивным ценам. Замечу ещё раз - фильм снят в 1973 году и уже тогда был дефицит, про который и намекнул Гайдай в этом эпизоде. А то совки сегодня любят ныть: «Пустые полки только при Горбачёве появились». Ага, при Горбачёве, как же.
Пока Шурик бегает по магазинам, Иван Васильевич осваивается в квартире. Случайно садится на магнитофон и тот голосом Высоцкого начинает петь «Поговори хоть ты со мной…» Эта песня не выходила на дисках. И вообще, большинство песен Высоцкого ходили между людьми только в виде записей. То есть уже в 1973 году существовал неформальный если не рынок, то во всяком струе индустрия «подпольных» записей. В самой песне ничего крамольного нет, как и в большинстве песен Высоцкого, однако же несмотря на из бешеную популярность в народе, на дисках эти песни почти не издавались (при наличии у Высоцкого сотен песен, на дисках вышло от силы 12-15, да и то не самых популярных).
Сцена завтрака на кухне Шурика. Иван Грозный пьёт водку, морщится и делает замечание: «Ключница водку делала». Намёк на отвратительное качество советской водки (вопреки мифам). Водка в СССР тоже была разной. Самой лучшей была конечно та, которая предназначалась на экспорт (самая дефицитная). Закусывает Иван Грозный варёной колбасой и кильками пряного посола. Это был обычный набор в московском холодильнике. Ничего более изысканного изобретатель Тимофеев предложить царю не смог.
Эпизод, где Иван Васильевич, спасаясь от стрелецкой погони, запутался в канатах от колоколов. Он барахтается и колокола играют песенку «Чижик-пыжик где ты был». Ну тут ничего такого нет. Просто забавный момент, на который многие не обращают внимание. А когда Милославский его освобождает, то сам исполняет музыкальную фразу «Не слышны в саду даже шорохи», при этом фальшивя.
Эпизод на пиру. Бунша спрашивает у Милославского: «За чей счёт банкет?» Ну тут мелкий намёк на то, что в советских учреждениях любили проводить банкеты по разным поводам. В этом, собственно, нет ничего необычного - людям хотелось ходить в рестораны, а почему бы не сходить в ресторан за счёт учреждения. Собственно, современные «корпоративы» - это отзвуки советских банкетов. Сам Бунша подпивает и превращается в обычного хама. Перед пиром дьяк Феофан описывает блюда на столе. «Икра чёрная, икра красная. Да, икра заморская, баклажанная». При этом бадьи с чёрной и красной икрой полны доверху, а «заморской баклажанной» - капелька на самом дне. В чём юмор? Юмор в том, что в магазинах было ровно наоборот. Всюду стояли банки с овощной «икрой заморской», а красную и чёрную можно было попробовать только в ресторанах - на бутербродах с небольшими капельками икры.
Песня на пиру. Милославский начиная петь выхватывает пачку сигарет «Мальборо» и имитирует пение в микрофон. Сигареты «Мальборо» в СССР среди бездуховной части советских граждан были символом очень успешной и зажиточной жизни.
По ходу фильма Милославский ворует у шведского посла орден. Позднее - уже на банкете - он спрашивает у дьяка Феофана: «У вас в магазине драгоценности принимают?», Феофан ему отвечает: «Сделаем». Тут отражён столь привычный советским людям момент обзаведения нужным знакомством - блатом. Дьяк посольского приказу обладает некими возможностями - в частности, перепродать драгоценность. Поэтому он интересен Милославскому. В свою очередь Милославский в фаворе у царя, поэтому Феофан не прочь наладить с ним неформальные отношения, чтобы позднее тоже, когда понадобится, что-нибудь получить взамен. Повторюсь - для граждан СССР это было настолько знакомо, что каких-то пояснений не требовало. Блат - он был всякому понятен.
Сцена с врачами и милицией. Тут очень тонкий момент. Дело в том, что на разборки приехали не простые врачи, а психиатры. В советское время психиатрия часто использовалась в карательно-репрессивных целях. Когда по каким-то причинам человека нельзя было посадить (диссидент, например), его отправляли в психушку. Для СССР это была очень больная тема, поскольку Запад постоянно попрекал Совдеп этим. В фильме всё показано весело, но кто был «в теме», понимали намёк.
Ну и финальное, непосредственно с сюжетом фильма не связанное. Одну из важных ролей в фильме исполнил Савелий Крамаров (дьяк Феофан). В СССР Крамаров был одним из любимых комедийных актёров. Он снялся в 34 фильмах. Однако в 1981 году эмигрировал из СССР в США (эмиграция из СССР в США - это отдельная тема). После этого на все фильмы, в которых он снимался, был наложен негласный запрет. Эти фильмы перестали показывать на большом экране и по телевизору. Правда это длилось недолго - слишком уж полюбившимися были фильмы с участием Крамарова. Однако когда фильм с его участием показывали по телевизору (например, многосерийные «12 стульев»), то его фамилию из титров убирали. Вот такая вот советская практика. Человек уехал за границу - значит он однозначно враг и про него надо стереть всяческую память.
Взято здесь - http://germanych.livejournal.com/88234.html#cutid1