Глава 22. Школа ангелов (начало)
Глава 22. Школа ангелов
* * *
Как ни удивительно, но двери Тёмного зала даже не были заперты. Очевидно, никому и в голову не приходило, что залом можно воспользоваться как лазом в Школу ангелов. Да и какому демону в здравом уме пришла бы в голову подобная самоубийственная затея?
Мы столпились у часов и Лена скомандовала:
- Переводите стрелки!
* * *
Наше предположение полностью подтвердилось: когда месячная стрелка на часах указала на сентябрь, а стрелка даты остановилась напротив цифры "1", Тёмный зал начал меняться. Одна его половина ярко осветилась солнцем. Сомнений не оставалось: перед нами был Светлый зал Школы ангелов.
Нам повезло: Светлый зал, к счастью, был также безлюден, как и Тёмный.
* * *
Обстановка парадного зала Школы ангелов, как мы его помнили по первому сентября, слегка изменилась. Теперь зал украшала огромная батальная картина в золотой рамке: ангел и два его оруженосца храбро бились с гигантским огнедышащим драконом. Ангел-Драконоборец сохранял памятные нам черты портретного сходства, только сильно облагороженные. Зато Змея Змеевича на холсте было не узнать. Его тело украсилось многочисленными прыщами, бородавками и жировыми складками. Больше всего меня поразило дряблое вымя, свисавшее до самой земли.
- С кого они его писали? - спросила Юля. - С какой-то больной коровы, что ли?
Голов у Змея, разумеется, было три - две свиных и крокодилья. Из трёх разверстых пастей, как из огнемётов, фонтанировали разноцветные струи огня. Через весь зал чувствовалось, что от картины идёт живой жар, как от костра или раскалённого камина. Ангел-Драконоборец казался рядом с необъятной тушей Змея какой-то букашкой. Вооружён он был, конечно, только крохотным луком со стрелами и игрушечным мечом, вроде перочинного ножика. Позади ангелов на облаке стоял Старик, величественным жестом вдохновляя и благословляя их на битву.
- Ну и ну, - расстроенно вымолвила Лена. - Не понимаю, зачем так врать? Когда врут тёмные силы, это мне понятно, на то они и тёмные. Но эти-то ведь считают своё дело чистым и светлым, а врут безо всякого зазрения совести.
- Значит, не такое уж оно чистое и святое, как ты воображаешь, - злорадно заметила Юля. - Скажи спасибо, что нас на этой картине нет. Можно себе представить, как бы мы на ней выглядели!
- Ошибаешься, - возразил Юра.
Он указал на деталь, на которую мы вначале не обратили внимания: из складок на драконьем хвосте выглядывал свившийся клубок ядовитых змей. Они шипели и скалили зубы; я различил гадюку, очковую кобру, гремучую змею и, по-моему, щитомордника.
- Узнаёшь? - иронически спросил Юра.
- Это что - мы? - задохнулась от негодования Лена. - Да как они посмели!
- Вот так пишется история, - подытожил Игорь, подходя к середине зала. - Ах, ангел меня забери! Ведь тут преграда, я про неё совсем и забыл.
* * *
- Пройти туда могут только неодушевлённые предметы, - озадаченно произнёс Игорь. - Как же мы туда попадём? Может быть, стукнуть кого-нибудь из нас по голове, чтобы он потерял сознание?
Игорь обвёл нас задумчивым взглядом.
- Но-но, - возразил Юра, потирая затылок. - Так и мозги вышибить недолго!
- Ничего страшного, - заметил Игорь. - У нас в Школе и не такое вылечат!
Возле одной из стен Тёмного зала стоял большой окованный медью сундук. Меня осенило:
- А что, если нам попробовать залезть в этот сундук и перетолкнуть его на ангельскую сторону?
- Точно! И мы по очереди в этом сундуке туда проберёмся! Как в лифте!
* * *
Сундук не пустовал: он оказался доверху набит нашими новогодними масками. Мы бесцеремонно вытряхнули их наружу, образовалась куча барахла. Рука с бритвами, которой на Новый год никто так и не решился воспользоваться, куда-то поползла, двигая пальцами, как краб. Но нам было сейчас не до неё. Теперь внутри сундука мог кое-как поместиться один из нас. Взрослый человек туда бы, наверное, уже не влез.
Я забрался внутрь. Игорь захлопнул крышку и вместе с Юрой двинул сундук вдоль стены через преграду.
- Ура, проходит! - донёсся до меня возглас Игоря. - Чур, я следующий!
- А я пойду третьей! - добавила Юля.
- Значит, нам с Леной придётся остаться, - заметил Юра. - Иначе кто будет двигать сундук?
Особого сожаления по этому поводу в его голосе не чувствовалось.
* * *
Когда я в сундуке уже оказался на светлой стороне зала, произошло непредвиденное. В дверях ангельского зала заскрипели ключи.
- Ой! - воскликнула Лена. - Голубятники идут! Скорее тащите сундук обратно!
- Как же мы его потащим, - с досадой возразил Игорь, - если он на той стороне? Серый, сиди тихо, жди, пока они уйдут! Когда они уберутся, переводи стрелки ихних часов на первое сентября, понятно?
* * *
Очевидно, Игорь и остальные успели перевести стрелки на демонской стороне, и залы разъединились. Во всяком случае, вошедшие ангелы ничего не заметили, не обратили внимания и на появление подозрительного сундука. Похоже, они пришли делать в зале уборку, но вместо этого бездельничали и болтали. Один из них взгромоздился прямо на мой сундук, остальные стояли рядом.
Мне, мягко говоря, было глубоко не по себе. Кругом была опасность. Ещё бы! Ведь это выглядело просто невероятно: демон забрался в ангельскую школу. Угодил в "настоящее средоточие Добра и Света".
* * *
Затаившись и пытаясь унять бешеный стук сердца, я слушал неторопливый разговор ангелов. До сих пор я даже не представлял, о чём беседуют ангелы между собой. Наверное, о всеобщем счастье, мировой добродетели и тому подобных занудных материях? Но беседа шла о другом.
- Говорят, в последнее время в моду вошли чёрные нимбы.
- Чёрные? Не может быть! Это уже попахивает... сам знаешь чем...
- Да, но они с серебряной искоркой. А те, кто их носит, объясняют, что такой нимб символизирует ясное звёздное небо. Типа там звёздное небо над головой и жажда чего-нибудь безнравственного во мне.
Ангелы загоготали - видно, это была шутка.
- Шикарно, конечно. Круто. Только боюсь, у нас в школе такой нимб снимут вместе с головой.
- И то странно, что они нам разрешили, наконец, нимбы с цветомузыкой в свободное время.
- Это всё Старик; если бы не он, все бы так и таскали на голове эти осточертевшие классические бублики.
* * *
- А никто не знает, что в этом гробу хранится? - поинтересовался один из ангелов, небрежно ударяя ногой по стенке моего сундука (у меня засосало под ложечкой).
- Не трогай, - вмешался другой. - Там, по-моему, картонные голуби лежат - если откроем, они по всему залу разлетятся, не переловим потом.
- Кстати, кто знает новые анекдоты о голубях? - спросил один из ангелов.
- Вот я недавно такой слышал, - начал другой. - Голубь и голубка назначили друг другу свидание в полдень на башенных часах. Он ждёт её час, второй, третий... Наконец, через три часа она появляется. Он кипит: "Ты где была?" "Я с соседней улицы добиралась". "Тут же всего минута лёту!" "Ой, милый, на дворе такая чудесная погода стоит, что я решила пешком прогуляться".
Слушатели засмеялись, но тот, который первым предложил рассказывать анекдоты, заметил:
- Какой-то детский анекдот!
- А этот слышали? - не сдавался первый рассказчик. - Голуби наклевались зерна возле химического завода, а потом расплавили памятник Ленину.
Ангелы засмеялись.
- Да, это получше, - согласился первый ангел. - А вот другой послушайте... Поставили в одном месте памятник двум несчастным влюблённым. И сто лет они так нежно друг на друга глядели, что сам Господь Бог растрогался и решил их оживить. Объявил им: оживляю вас на десять минут и вы можете, наконец, сделать то, о чём мечтали целое столетие! Они ушли вдвоём куда-то в кусты, там шуршали десять минут, потом появляются, довольные, отряхиваются. Бог говорит: ну ладно, так и быть, даю вам ещё десять минут. Тогда он к ней обращается: а теперь, милая, поменяемся: ты будешь держать голубя, а я стану мазать его дерьмом.
Ангелы захохотали.
* * *
В зале появился ещё один ангел, судя по голосу, младше остальных. Все сразу на него напустились:
- Ты где это пропадаешь? Металлолом собирал, что ли?
Юный ангел оправдывался:
- Это меня сам Драконоборец попросил меч, которым он Змея угрохал, для музея начистить.
- Ты что, и вправду веришь, что он Змея этой древней железякой раздраконил? Зелен же ты, братец. Короче: бери тряпку и вымой здесь весь пол. Мы придём потом, проверим. Чтобы чисто было! Если найдём на полу хоть одно пёрышко, будешь мыть по новой. И не вздумай филонить! А мы пока что пойдём перекур устроим. Если что, мы за водой пошли. Всё ясно?
- Ясно, - уныло повторил юный ангел.
* * *
Разговор ангелов перескочил на ангельское вооружение.
- Почему-то ангелов принято изображать с мечами, - заметил один из них. - Но ведь сейчас мечи страшно устарели, только людей смешат... Давно бы уж пора заменить их чем-нибудь покруче. Например, автоматами Калашникова.
Ангелы постарше вышли из зала, увлечённо споря о том, какое оружие больше соответствует целям Добра: миномёт или "калашников" с подствольным гранатомётом. А юный ангел принялся протирать пол. До меня доносилось мокрое шварканье и звуки выжимания тряпки. Потом всё смолкло. Я прислушался, и тут крышка сундука внезапно распахнулась. Меня ослепил яркий свет.
- А ну, лапы вверх! - скомандовал звонкий мальчишеский голос. Он дрожал от победного возбуждения. Я неохотно вытянул руки вверх. Возле сундука стоял юный ангел с мечом в руках. Занесённый над моей шеей клинок сиял нестерпимым золотым блеском.
- Ага! Демон! Лазутчик! Попался! Ну, что ты тут вынюхиваешь? Знаешь, как у нас поступают с тёмными тварями?
В тот момент, когда мои глаза привыкли к сиянию его одежды, я узнал говорившего. И он тоже узнал меня:
- Погоди, погоди... Да ведь я тебя знаю.
Грозный сверкающий меч в руке юного рыжеволосого ангела растерянно померк.
- Ты как сюда попал? - спросил он.
Я промолчал и опустил руки. Женя (это был, разумеется, он) быстро оглянулся и, похоже, принял решение.
- Пошли отсюда, быстро. В зал могут сейчас зайти.
* * *
- Беги за мной, - шепнул он.
Мы выбежали из Светлого зала в коридор, куда из классов доносилось хоровое пение ангелов. Вначале оно показалось мне райски прекрасным, только потом я понял, что многие поющие откровенно фальшивят. Коридор пустовал, если не считать двух позолоченных статуй Старика.
* * *
Ангел подбежал к висевшей на стене картине - портрету Старика во весь рост - и жестом предложил мне вспрыгнуть на неё.
- А когда мы там окажемся, он ничего мне не сделает? - спросил я с опаской, показывая на нарисованного Старика.
Юный ангел загадочно усмехнулся:
- Не бойся, он добрый.
- Этого-то я и боюсь, - пробормотал я.
Но выбирать не приходилось. Мы подтянулись за рамку и забрались на картину. После этого Женя подпрыгнул, вцепился обеими руками в пушистую бороду Старика, затем - в его горло и с хрустом, как мне показалось, свернул тому шею. Покончив с этим, ангел со вздохом облегчения соскочил ко мне. Старик теперь устремил благочестивый взгляд не на нас, а в небо, но сохранил всё тот же величественный вид.
- Зачем это?
- Голову ему на запор поставил. Теперь снаружи на картину никто не влезет, и мы можем передохнуть чуток у него за спиной.
Мне уже стало ясно, что Старик на картине - вовсе не живой. Это была грубо сделанная фигура, что-то вроде огородного пугала. Ветер тихонько шевелил его руки наподобие флюгеров и, казалось, он делает ими жесты, то ли приветственные, то ли благословляющие. Когда мы обошли его, обнаружилось, что на спине Старика разными почерками выведены многочисленные надписи, знакомые мне ещё по обычной школе, вроде "Я - рожа твоя" (рядом нарисована рожица чёртика с рогами) или "Кто сюда посмотрел, тот дурак".
* * *
- Ну ты и смельчак, - сказал Женя, глядя на меня с нескрываемым восхищением. - У нас же на каждом шагу волшебные мечи висят. Когда демоны рядом, они показывают на них, как компасные стрелки. Правда, за этим никто не следит, потому что демоны к нам последнюю тысячу лет не забирались. Ведь если их застукают, то сразу в Призрачные миры отправят. А я смотрю - мой меч так и тянется в сторону этого сундука, как будто там магнит спрятан. Вот я и заподозрил неладное...
- Я не смельчак, - ответил я слабым голосом. - Я просто ничего этого не знал.
- Тогда ты сумасшедший. Я тебя, конечно, выдавать не стану. Но как ты вообще сюда попал? Ведь у нас стражи повсюду расставлены.
- Какие стражи?
- Ну, звери разные. Единороги там, пегасы всякие. А у вас что в Школе, таких стражей нету?
- Есть. Только не единороги и пегасы, а всякие хищные звери, с клыками, когтями. Я даже не знал, что они живые, думал, что это чучела.
- У нас живые. Наверное, и у вас живые.
* * *
Прозвенел звонок с урока, и коридор заполнился юными ангелами. Они шумели, прыгали и бегали, как самые обычные школьники. Возле нас появилась какая-то туповатого вида девочка-ангелочек лет одиннадцати. Таращась на нашу картину, она задумчиво ковыряла пальцем в носу.
- Как же ты теперь отсюда выберешься? - озабоченно спросил Женя. - Не хочу, чтобы тебя прямо у меня на глазах убивали. Почему-то не радуют меня такие зрелища. Сам не знаю, почему.
- Мне бы только в ваш Светлый зал обратно вернуться, когда там никого не будет. Дальше я уже сам справлюсь.
- Ну, тогда жди, - сказал Женя. - Сейчас следующий урок начнётся, я пойду проверю, нет ли там кого, а потом тебя туда проведу.
* * *
Оглядевшись, я заметил, что всё невидимое снаружи пространство на картине за спиной Старика густо заплёвано жевательной резинкой и забросано фантиками и сигаретными окурками. Часть окурков была воткнута Старику в подмышки и другие удобные для этого места.
- Разве ангелам можно курить? - спросил я.
- Что ты! Строго воспрещается. Поэтому они все здесь и курят. Или на других картинах, где никто не видит. Это ещё что! А то некоторые ангелы нарочно дешёвые портреты Старика покупают, чтобы сливать туда грязь и помои. Вместо мусоропровода их используют. В доме у них всё прибрано, чисто, а к картине не подойдёшь - разит, будто из помойной ямы. И Старик у них как дрессированный - только на него посмотришь, он уже рот раскрывает. Даже неприятно.
- Зачем раскрывает?
- Вроде как поёт, а на самом деле - чтобы удобнее было туда огрызок или кожуру метнуть. И не выносят, лентяи, портрет до тех пор, пока у Старика уже из носа тухлая жижа капать не начнёт.
- А потом выбрасывают?
- Нет, зачем. Когда картина до краёв заполняется, её несут на помойку, Старика за бороду подёргают хорошенько, у него всё изо рта и выливается.
- И сколько же в такую картину помоев и всякой дряни помещается?
- Зависит от размера. Если на портрете одно лицо нарисовано, то много туда, понятное дело, не вгонишь. Пару вёдер, не больше. Ну, а если изображение в полный рост, вроде этого, то туда можно лить и лить. Несколько бочек, наверное.
- А с картины обратно грязь не будет сочиться?
- Если голову на запор поставить, то не будет. Но случаются и протечки.
- Как это?
- А вот мне рассказывали, что один ангел так обленился, что купил парадный портрет Старика на колеснице, запряжённой пятёркой крылатых коней. Видно, решил, что в такое эпическое полотно можно немеряное количество грязи и мусора вбухать. Ну, Старику-то было всё равно, - он у нас видишь, какой терпеливый, - рассказчик махнул рукой в сторону чучела, - а кони с норовом попались. Когда им морды начало помоями заливать, они не выдержали и взбунтовались. Понесли. Картину прорвало.
- Здорово!
- Да. Весь дом, говорят, затопило. И поделом ему, неряхе такому.
Хотя мне, как демону, вероятно, следовало только веселиться рассказу Жени, но отчего-то мне стало не по себе.
- А статуи? - спросил я. - В них тоже отбросы льют?
- Нет, статуи - совсем другое дело. Они мне нравятся, от них никогда помойкой не пахнет.
Я вздохнул с облегчением.
- И вообще они полезные, - добавил Женя, - воздух очищают.
- Это как? - насторожился я.
- Ты же был первого сентября, неужели не обратил внимания, что статуя дышит?
- Ну, дышит, и что с того?
- А то, что она при этом воздух от пыли очищает.
- И куда же эта пыль девается?
- Внутри скапливается. Статуя её прессует. Потом ей на пупок пальцем нажимаешь - ягодицы раздвигаются, и оттуда брикеты из пыли вываливаются.
- Это ужасно, - вымолвил я расстроенно.
- А что такое? - удивился ангел. - По-моему, гениально придумано. Но, между прочим, наш Старик предлагал вообще отменить все эти статуи и портреты.
- Да неужели?
- Да. Он выступил перед высшими ангелами, расписал в красках всю эту помоечную эпопею. Некоторых особо чувствительных слушателей, говорят, даже затошнило. Но ему отказали.
- Как же так?
- А вот так. Ответили: почитание священных изображений укрепляет благоговение ангелов перед высшими силами Света. Отшили, одним словом. Теперь его за всю эту историю ещё иконоборцем называют. Насмехаются.
- Ну и ну.
- Но их тоже понять можно. Ведь если все портреты и статуи разом упразднить, то сколько художников и скульпторов без дела останутся. А Старика жалко: вот уж кому пришлось за свою жизнь грязи нахлебаться так нахлебаться. Ещё хорошо, что он может вместо себя на картины кукол ставить. А то в старину строго-настрого было - только живьём. Правда, за это сразу давали титул затворника или даже мученика, и от желающих отбою не было. Но я бы даже за великомученика не согласился. Видел бы ты эти старинные картины! У нас их в особом зале музея держат, куда никого не пропускают, чтобы мы зря не пугались.
- И у вас в Школе есть закрытый Музей?
- Да.
- Странно. Как похоже!
- Но однажды я всё-таки случайно подглядел. Там святых непрерывно пытают, жгут калёным железом, кожу сдирают и в глотку расплавленное олово заливают! И так будет, как у нас говорят, до скончания века. По сравнению с этим отбросы глотать - настоящий санаторий.
Ангел болтал без умолку, глаза его возбуждённо блестели. Кажется, он был так потрясён тем, что помогает демону, что хотел как-то заговорить несчастье. Я заметил:
- А я слышал, что вашему Старику досталось за те номера первого сентября, когда его самого и его портрет разноцветными снежками закидывали.
- Конечно, досталось. Это же... как это, святотатство и кощунство.
- А в рот ему огрызки и тухлятину бросать - не кощунство?
- Что ты, как маленький, детские вопросы задаёшь? Одно дело у себя дома, а совсем другое дело - при всех.
- Не вижу разницы.
- Скажи, ты в уборную ходишь?
- Хожу, конечно. А разве ангелы...
- Нет, я не про то. Просто ты же не станешь на рыночной площади на виду у всех делать то, за чем обычно в уборную ходят?
- Ясное дело, не стану. Что я, псих, что ли?
- Значит, есть разница! - торжествующе заключил ангел.
* * *
Начался следующий урок, коридор снова опустел, но Женя отчего-то медлил.
- А что ты обратно в зал не идёшь? - спросил я.
- Погоди, - возразил он, - я должен сначала в себя прийти. А то сболтну своим ещё что-нибудь не то.
Женя выдернул один из недокуренных сигаретных бычков, воткнутых Старику в неприличное место.
- Ты тоже куришь? - поинтересовался я.
- Вообще-то нет. Но после таких дел надо же как-то успокоиться. Никогда бы не подумал, что я такое натворю! И всё как-то само собой вышло. И почему это именно со мной стряслось? Ведь у меня всегда были лучшие успехи по благонравию и послушанию!
- Разве помогать товарищу - это, по-вашему, плохо?
- Помогать демону? Ты что?! До такого даже наши самые отпетые хулиганы не докатывались! Дай огонёк прикурить, пожалуйста.
- Да я не курю.
- Я думал, что все демоны курят.
- Нет, по-моему, у нас это считается вредной привычкой. Хотя кто хочет, тот курит, конечно. У нас даже на уроках курить не запрещают, - похвастался я.
- Но ведь ты можешь указательным пальцем окурок зажечь?
- Да с чего ты взял?!
- Так нам говорят.
- Ты больше небылицы слушай, которые тебе про нас плетут.
- Ну, попробуй, - настаивал он. - Что тебе стоит!
Чувствуя себя круглым идиотом, я неохотно взял окурок, воткнул в него указательный палец и мысленно пожелал, чтобы он зажёгся. К моему удивлению, между кончиком пальца и окурком с треском проскочила большая искра и бычок затлел.
- Вот видишь! - просиял ангел, выхватывая дымящийся бычок у меня из рук. - Я же говорил! А у взрослых демонов, говорят, из пальцев выскакивает не искра, а целая молния.
Мне оставалось только сделать вид, что это мне и так хорошо известно.
* * *
- Для того, чтобы бороться на стороне Добра, необходимо мужество, а у меня его не оказалось, - продолжал Женя упавшим голосом.
- Да ты что?! - искренне удивился я. - По-моему, у тебя просто пропасть мужества.
- Но беспощадности точно нет, - возразил ангел.
- И не надо.
- Они скажут, - рассуждал вслух ангел, затягиваясь дымом и кашляя с непривычки, - что ты меня завербовал. За это, пожалуй, по головке не погладят. Меня и так уже затравили из-за моих волос и веснушек. Говорят: ангелы не бывают рыжими и конопатыми. Конопушки - это, дескать, как и родинки, - меты тёмных сил. Правда, Старик считает, что всё это ерунда и суеверия, но не все с ним согласны. Я уже на всё готов, чтобы от этой конопли избавиться.
- Чего ты по таким пустякам переживаешь? Вот у нас, демонов, будь ты хоть рыжий, хоть чёрный, как я, хоть серо-буро-малиновый в крапинку, никто на это и смотреть не станет. Для нас главное, какой ты внутри, а не снаружи.
- Да ведь у меня теперь и внутри гнильца завелась.
- Почему это?
- Ну как же? Нечисти всякой помогал. Тебе то есть. Если только проведают, сразу крылья срежут, без разговоров.
- Ничего страшного, - попытался утешить его я. - Перейдёшь в нашу Школу.
- В гадюшник? - вздрогнул он. - В этот ваш... богомерзкий серпентарий? Но я не хочу!
Я повторил слова Юли:
- Тебе так нравится хоровое пение?
- У нас не только хоровое пение, - насупился он. - У нас знаешь, как интересно!
- Что же у вас может быть интересного?
- А вот недавно на уроках мы древних святых смотрели.
- Это кости сушёные, что ли?
- Сам ты кости! Мы вместе с учителем отправились в прошлое, в пятый век нашей эры. Смотрели там святого Симеона Столпника, он всю жизнь на столпе прожил.
* * *
- А что такое - столп?
- Это вроде каменной колонны, башня такая. Высота - с пятиэтажный дом. Пищу ему туда в корзине на верёвке поднимали, он только раз в неделю кушал, по воскресеньям. И никогда с этой колонны не сходил. И день, и ночь он молился, кланялся и при каждом поклоне лбом ноги касался. Мне дали задание подсчитать, сколько раз он кланяется за день: я считал-считал, насчитал 1244 поклона, а потом у меня в глазах зарябило и я счёт потерял... Ваши демоны его искушали, между прочим. Прислали ему огненную колесницу и говорят: ты такой святой и праведный, что мы решили тебя живым взять на небо. Он поверил и уже ногу занёс, чтобы забраться на эту колесницу. Но тут наш учитель пустил ему прямо в глаза световой зайчик. Тогда он опомнился, остановился и перекрестился. И колесница, конечно, сразу растаяла, как туман.
- И что потом? Святой, конечно, на радостях вам руки целовал?
- Да он же нас и не видел. Но он очень долго молился, благодарил нас в молитве, прямо рыдал от благодарности. И мы тоже заплакали вместе с ним... А на свою ногу, которая его чуть не подвела, святой страшно рассердился и наказал её.
- Вот это интересно! Как же он её наказал, выпорол, что ли?
- Нет, не выпорол, но он после этого поклялся год на одной ноге простоять - на этой самой ноге. И простоял!.. А потом мы ещё в древнюю Индию отправились - смотрели на одного индийского святого, который позволил тигру себя скушать.
Он слегка передёрнулся.
- Жуткое зрелище. Но очень поучительное. И главное, пока тигр его ел, святой всё время пел молитвы, и славил, и благословлял этого тигра.
- За что же он его славил?
- Ну-у... не знаю.
- Наверное, несладкая была жизнь у твоего святого, - ехидно хмыкнул я, - если он так этому тигру обрадовался.