Эволюция представлений о подтирании попы
Когда-то давным-давно в одном СССР жила-была девочка Оля, пионерка и отличница. Я. У меня не было ни одного отца, но две бабушки, собственно бабушка, мамина мама, и бабушкина сестра А ещё до школы я коротала своё счастливое советское детство в частном доме с естественными для таких обстоятельств бабушками и большим огородом. В огороде не только росли овощи, но и стоял деревянный туалет. Чтобы достичь туалета, надо было пройти через двор, по которому днём расхаживали курочки (но мои бабушки никогда не держали петуха, учитывая его незначительную быструю роль в процессе приготовления яичницы, а может из-за того, что им привычней была атмосфера бабского царства). Днём куры свободно расхаживали по двору, клевали корм и какали, потому что кушали, а я обожала их кормить, щедро рассыпая во все стороны просо.
Вследствие чего двор был усеян куриным помётом, тут и там, но не сплошным слоем, что только усложняло задачу, можно было не заметить небольшие чёрно-белые в тонах старых фотографий следы жизнедеятельности курочек. В общем, по нужде приходилось отправляться в поход через двор до огорода. Туалет был из неокрашенных досок, серый от времени, без двери, но с постаментом и дыркой, а также глубокой ямой. Из тех туалетов, от вида которых падали в обморок немцы в обмен на обмороки советских граждан при виде выбора колбас в западных магазинах.
Внутреннее оформление туалета было в стиле минимализм, что выражалось в ржавом гвозде, вбитом на правой внутренней стороне сооружения. Воплощая и олицетворяя функцию удержания туалетной бумаги, гвоздь был загнут кверху, а вот бумагой были газеты, разрезанные на куски размером в половину листа А4. Эти салфетки из газет и надо было использовать. Потому сначала можно было почитать кусочек текста, который попадался на конкретный кусок, ну а потом размять газетную бумагу до достижения ею мягкости.
Хорошо ещё, что семья, из которой я происхожу, была интеллигентской. Всегда выписывали по две-три газеты. Кажется «Правда», «Учительская газета», «Известия». После того, как газеты бывали прочитаны, бабушка нарезала их ножом вышеуказанным способом, аккуратно шла через двор и нанизывала очередную порцию на гвоздь. О том, что газетам, в принципе могла быть свойственна функция подтирания поп, свидетельствовал страшный рассказ от моей бабушки, который я подслушала и запомнила, как один человек имел несчастье использовать для этого самого газету как раз с портретом вождя, а другой человек донёс на него. Первый человек за это был отправлен в не пионерский лагерь.
Правда, было это давно, ещё при Сталине. Но в детстве я не верила в смерть и люди были более или менее реальными для меня только те, которые были на самом деле на данный момент живы. То есть, место Сталина прочно занимал Брежнев Леонид Ильич, которого я могла ежевечернее наблюдать по чёрно-белому выпуклому телевизору в программе «Время» в 21:00, которая могла бы конкурировать за обязательное внимание моих грамотных бабушек с газетами, хотя и не могла быть столь же полно и полезно использована, как газеты.
Само собой, что и меня обучили читать к четырём годам, и лет в пять я уже была в курсе того, что между Сталиным и Брежневым был Хрущёв Никита Сергеевич, о чём мне стало известно из одного устаревшего учебника, в котором было написано, что в 1980 году бесплатными будут лекарства, жильё и так далее и коммунизм уже будет построен. В это не очень верилось, потому что на тот момент 1980 ещё не наступил, но уже и не казался очень далёким, но признаки бесплатности чего-либо отсутствовали напрочь, как и тенденция к достижению коммунизма. В программе «Время» это слово даже и не произносили.
А туалетной бумаги в нашем местечке не было ни бесплатно, ни за деньги. И я не знала, что это такое. В первый класс мама отвела меня уже в Минске, и всё поменялось. В минской квартире не было гвоздя, к стене туалета было прикреплёно изделие из хозяйственного магазина, задуманное как некий карман из бежевого металла. А в кармане можно было взять из стопочки все те же нарезанные газеты, но это уже был «Вечерний Минск», его выписывали из-за программы. Это было в 1972 году за 8 лет до коммунизма.
Позже стали появляться сероватые салфетки и рулоны туалетной бумаги, аналогичные которым и сегодня без труда можно приобрести в минских магазинах, чего нельзя было сказать о моём детстве в Белорусской Советской Социалистической Республике. Туалетная бумага была дефицитной, но престижной, как и консервированный зелёный горошек. Если вдуматься, то и тот и другой товар входил в пищевую цепочку. Горошек на входе, ну а бумага, соответственно, на выходе. Словом, если кому-то повезло настолько, что он увидел очередь, где «дают» туалетную бумагу, то такой удачливый товарищ старался купить её как можно больше с запасом. Вероятно принятое в те времена слово «давать» в значении продавать символизировало духовность советского человека, для которого деньги - не главное.
Главным было умение «достать», а значит суметь купить нужные товары по блату при помощи тех людей, которые имели доступ к распределению товаров. Например, товароведы. Подтверждение чему я получила уже после того, как СССР канул в лету. Как раз товароведом, а не унылым инженером, как моя мама, и не бухгалтером, как могла трудиться любая отдельно взятая советская женщина, была моя свекровь. Помню, как я хотела достать что-то с антресоли у неё дома в значении именно «дотянуться до чего-то, взять что-то, что лежит выше», ибо никто ничего уже не «давал», а главным стали именно деньги: иди и покупай, что хочешь. Так вот, вместо искомого на меня посыпался - правильно - рулон за рулоном стратегический запас туалетной бумаги из расчёта на три человекопопы на срок настолько неопределённый, что той же бумагой моей свекрови приходится пользоваться и по сей день.
Новое время принесло новые проблемы выбора. Исчезли очереди, в которых часто люди стояли в ожидании того, что что-то «выбросят» (начнут продавать в данной точке) с чёрного хода магазина или с выносных прилавков, потому что так очередь могла растянуться вдоль по улице, а уместиться внутри ей было бы просто не реально. Часто очереди занимали ещё не известно за чем. Просто на основании информации, что что-то будут «давать». Что-нибудь импортное люди могли потом менять на нужное именно им. Например, итальянские сапоги. Стратегия и тактика заключалась в том, чтобы купить за 120 рублей сапоги любого размера, если твоего уже нет, а потом заняться обменом данного размера на нужный. Впрочем, зря я отвлеклась на сапоги: ведь ими зад не подтирают.
Теперь любой дурак, а не только член КПСС, мог купить туалетную бумагу всех цветов радуги, с рисунком или без, мягчайшую, ароматизированную, какую хочешь. Одно время я увлеклась тем, что подбирала туалетную бумагу с таким же азартом, как и предметы интерьера. Потому что именно сидя в моём дизайнерском туалете, разглядывая и отматывая очередной кусок, я понимала, что жизнь удалась, благодаря этим ромашечкам, разбегающимся по снежно-белому полю импортного рулона. Часто я брала зелёную бумагу под цвет моей бесшовной испанской плитки. Всё это убеждало меня в том, что я состоялась настолько, что могу не в ущерб публичным понтам, позволить себе наслаждаться интимно-эстетическим комфортом своей попы. «Ведь я этого достойна».
Ностальгирующие по СССР всё ещё живые люди могут приезжать в Минск, в том числе и для того, чтобы, поиграв в казино и отдохнув, приобрести практически точно такие же рулоны сероватой бумаги, как и те, что продавались в великой империи. На выбор несколько оттенков серого, рулон может быть закручен вокруг цилиндрической картонной основы или при отсутствии оной, производство Беларусь или Россия. Они повсюду, ибо символизируют собой импортозамещение. Теперь уже и я не сторонюсь брезгливо от этих постсоветских незамысловатых рулонов, глядя на которые можно подумать, что время остановилось. Частенько стала покупать такую бумагу по экологическим соображениям, вреда от неё ноль, как и удовольствия. Ну и чтобы поддержать экономику своей страны, если не умом и сердцем, то хотя бы…