РОБИНСОН ДЖЕФФЕРС: ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ
ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ
Прямоходящие обезьяны с умом человека, c человечьими руками,
Отвратительнейшие на вид из всех нехладнокровных существ
Тогдашнего мира:
Oни вырыли яму, и им удалось заманить туда мамонта.
Но как камнями и палками убить жизнь в теле гиганта? Они танцевали вокруг ловушки,
Визжа в обезьяньем восторге, бросали бессмысленно вниз острые палки,
И вонь их тел отравляла белесый воздух рассвета;
Неожиданно один из уродов вспомнил о жёлтом танцоре - пожирающем древо огне,
Охранявшем вход в их пещеру: он побежал за огнём, а остальные
Насобирали сучьев на опушке ближнего леса; они разожгли гудящее пламя,
Столкнули в яму огонь, и продолжали подкармливать его вокруг вымазанного грязью
Тела гигантской добычи. И глядя, как длинный волосатый хобот
Раскачивается над упавшим на колени животным, издававшим трубный звук боли,
Они были счастливы.
Солнце тем временем щедро красило рассветное небо
Благородными цветами золота, роз, янтаря. Засияли мокрые камни, лёгкий бриз
Шевельнул листья в лесу и болотные ирисы; мягкие склоны долины в обрамлении
Низких холмов были прекрасны, как небо, - и среди всего этого великолепия
Счастливые охотники медленно жарили живое мясо - до смерти.
Таковы люди.
Былое утро человеческой расы... Что до меня, я лучше родился бы
Червем в плоде дикой яблони, чем одним из сынов человечьих.
Увы, мы есть то, что мы есть; может быть, осознание этого факта напомнит нам
Избегать ненависти к любому из нас - мы все изначально жестоки -
Не поражайся вселенскому злу - мы его заслужили,
И не бойся смерти - единственного пути к очищенью.
Original Sin
By Robinson Jeffers
The man-brained and man-handed ground-ape, physically
The most repulsive of all hot-blooded animals
Up to that time of the world: they had dug a pitfall
And caught a mammoth, but how could their sticks and stones
Reach the life in that hide? They danced around the pit, shrieking
With ape excitement, flinging sharp flints in vain, and the stench of their bodies
Stained the white air of dawn; but presently one of them
Remembered the yellow dancer, wood-eating fire
That guards the cave-mouth: he ran and fetched him, and others
Gathered sticks at the wood’s edge; they made a blaze
And pushed it into the pit, and they fed it high, around the mired sides
Of their huge prey. They watched the long hairy trunk
Waver over the stifle trumpeting pain,
And they were happy.
Meanwhile the intense color and nobility of sunrise,
Rose and gold and amber, flowed up the sky. Wet rocks were shining, a little wind
Stirred the leaves of the forest and the marsh flag-flowers; the soft valley between the low hills
Became as beautiful as the sky; while in its midst, hour after hour, the happy hunters
Roasted their living meat slowly to death.
These are the people.
This is the human dawn. As for me, I would rather
Be a worm in a wild apple than a son of man.
But we are what we are, and we might remember
Not to hate any person, for all are vicious;
And not be astonished at any evil, all are deserved;
And not fear death; it is the only way to be cleansed.