Провоцируя художника на прямые продажи, вы не создаете ему галерейной истории.
Покупка напрямую у художника: «за» и «против»
Казалось бы, чего тут думать? «Необстрелянные» коллекционеры думают, что лучше всего покупать работы напрямую у художника. В самом деле, зачем переплачивать всем этим дилерам, галереям и другим посредникам, если есть возможность покупать «по ценам производителя»? А еще визит в мастерскую - это погружение в магию художника, приятное ощущение, что деньги точно дошли до автора, уверенность в подлинности приобретенных работ. Для начинающего коллекционера каждый из этих резонов более чем убедителен.
Но если визит к автору - это самый короткий путь к заветной работе, то «зачем нам кузнец», то есть дилер? Однако этот путь таит множество подводных камней. Те, кто покупал в мастерских, знают, что неучтенные сложности психологического характера там могут быстро перерастать в проблемы коммерческие, - и тогда обнаруживается, что посредники не зря едят свой хлеб. Не верите? Так попробуйте примерить на себя лишь некоторые ситуации, которые могут возникнуть при самостоятельной покупке в мастерской.
1. Коллекционер пришел в мастерскую, а выбирать не из чего. Ничего особенного: художник в данный момент может быть «пустой» (работы ушли на выставку или распроданы) или резко сменил манеру (а новая серия вам, например, не по душе). Так или иначе, вы пришли покупать, а покупать расхотелось. И что делать будете? Из вежливости покупать заведомо не то? Или врать, что «нужно время подумать», и пятиться к двери? Можно придумать отговорку и поизящнее, но сути дела это не изменит. Художник, вполне возможно, усомнится в вашей коллекционерской состоятельности. А вас будет преследовать чувство неловкости и вряд ли появится желание повторить заход. А вот для дилера такая ситуация - рабочая: он, вероятно, без обиняков посетует на скудость выбора, пообещает прийти в следующий раз и действительно придет.
2. Художник объявляет высокую цену, не соответствующую рынку. Конечно, не со зла или от жадности, а просто по внутреннему самоощущению. Дилер в этой ситуации и глазом не моргнет - начнет торговаться. В рамках своей роли, бесконфликтно, в рабочем порядке. И художнику так тоже не обидно. Он всегда может сказать себе, что с ним торгуется в общем-то «барыга», «перекупщик». А вот вы, уважаемый коллекционер, к чему будете апеллировать? Блистать перед художником своей осведомленностью по части галерейных цен и аукционных результатов? Вот, что называется, и поговорили…
3. Художник с гордостью предлагает самую удачную с его точки зрения вещь, смотрит в глаза, а вам не нравится. Потому что нравится совсем другое. Тоже дело житейское. Довольно часто художники и коллекционеры расходятся в понимании ценности того или иного направления. Например, автор считает более важным свои фигуративные вещи, а вас поражает только мощь его абстракций. Но художник-то в этот фигуратив литр крови влил… И как поступите? Поделитесь с ним своими соображениями об энергетике конкретной вещи? Вряд ли. Скорее начнете невразумительно уходить от разговора, не сможете принять взвешенное решение - и оставите о себе впечатление в лучшем случае полного профана в искусстве. Виной же всему опять ролевой конфликт: от коллекционера ждут понимания и одобрения, а не критики. А от дилера ждут денег, поэтому он подойдет к вопросу прагматично: отберет самое ценное, коммерчески успешное, «неликвид» не возьмет, а дискуссии о качестве, от греха подальше, предоставит критикам. Разговорами, как известно, сыт не будешь.
4. Вы хотите посмотреть больше работ, а возможности их показывать нет. Мастерская - это не выставочный зал. Возможности демонстрации там сильно ограничены. Более ранние вещи, как часто бывает, могут быть задвинуты далеко на антресоли, сняты с подрамников. А такелажными работами в присутствии покупателя художник вряд ли будет заниматься. В результате коллекционер наверняка посмотрит то, что ближе, а самых важных и желанных для себя вещей рискует просто не увидеть.
5. Про ваш «коммерческий визит» к художнику прознал его галерист. Ситуация будет неловкая. Коллекционер вроде бы и не обязан вникать в особенности их взаимоотношений - сами разберутся. Но тут важнее другое. Провоцируя художника на прямые продажи, вы не создаете ему галерейной истории. Честно говоря, просто ее портите - даже если сделка прошла втайне от всех. Галерист, который вкладывает деньги в развитие карьеры художника - делает выставки, включает в каталоги и обеспечивает финансовую предсказуемость, должен регулярно получать позитивные сигналы в виде хотя бы каких-то продаж. Если происходит движение по конкретному художнику, то это повышает мотивацию продвигать его более активно. Пусть без сверхприбылей, но галеристу или дилеру важно чувствовать динамику - рост количества продаж, интерес со стороны покупателей. Теоретически, если художник вам симпатизирует (чувствует в вас увлеченного правильного, системного коллекционера), он может попросить своего галериста сделать вам существенную скидку. Пусть это будет сделка, проведенная через галерею, - этим вы сослужите добрую службу художнику. На западе это часть цивилизованной практики. Значит, и в наших краях когда-нибудь приживется.
Как видим, в технологиях покупки профессиональный посредник (дилер, галерея и пр.) переигрывает начинающего коллекционера по всем фронтам. Эти люди регулярно посещают мастерские, отсматривают вещи, следят за творчеством, берут лучшие работы оптом, отсеивают «неликвиды». Они общаются с художником, понимают его. И этим посредники занимаются постоянно, а не в свободное от работы время. В результате, как правило, им удается аккумулировать самые лучшие вещи за счет здоровой прагматики отношений.
Для здравомыслящего коллекционера один только этот аргумент в пользу работы с дилером стал бы решающим. Но и в остальном его взаимодействие с посредниками не лишено своеобразной прелести. С посредниками можно торговаться до хрипоты, морщить брови по поводу недостатков того или иного «материала», спорить о качестве, долго и смачно выбирать, не стесняться называть вещи своими именами. И главное - все по-деловому, без обид. А еще с ними можно «сверить часы» инвестиционных перспектив ваших приобретений, почувствовать, куда дует ветер.
Общий совет в этой ситуации: если попался шедевр у посредника - вступайте в торг. И не тешьте себя надеждами: вот пойду как-нибудь к художнику в мастерскую и там куплю работу не хуже и дешевле. Дешевле - может быть, а в остальном - как бы локти не пришлось кусать. Стоящие вещи, как правило, не залеживаются и на заказ не делаются. Хороший художник не бывает одинаковым, и посетить его именно на пике творчества, когда у него получается просто все, - это невероятное везение.
При этом было бы глупо утверждать, что покупка напрямую у художника - это всегда неправильно и ему же во вред. Многое зависит от конкретных людей и конкретных обстоятельств. Например, молодой художник пока не обзавелся галерейной поддержкой, а мэтра, напротив, не заботит выстраивание персональной галерейной стратегии (не важно, считает ли он посредников жуликами или предпочитает сам контролировать процесс). Словом, если у художника нет контрактных галерей или они есть, но взаимодействовать с ними по той или иной причине трудно (встречается и такая экзотика), то чего тут мудрить?
Владимир Богданов ARTinvestment.RU
================ >>>>>>> ================
Вступительная статья Ги де Мопассана к роману «Пьер и Жан» (1887-1888гг.)
Все писатели, и Виктор Гюго, и г-н Золя, настойчиво требовали абсолютного, неоспоримого права творить, то есть воображать или наблюдать, следуя своему личному пониманию задач искусства. Талант порождается оригинальностью, которая представляет собой особую манеру мыслить, видеть, понимать и оценивать. И критик, пытающийся определить существо романа соответственно представлению, составленному по романам, которые ему нравятся, и установить некие незыблемые правила композиции, всегда обречен бороться против темперамента художника, работающего в новой манере. Критику же, безусловно, достойному этого имени, следовало бы быть только аналитиком, чуждым тенденций, предпочтений, страстей, и, подобно эксперту в живописи, оценивать лишь художественную сторону рассматриваемого им произведения искусства. Способность понимать решительно все должна настолько господствовать у него над личными вкусами, чтобы он мог отмечать и хвалить даже те книги, которые ему как человеку не нравятся, но которым он отдает должное в качестве судьи. Однако большинство критиков, в сущности, только читатели, а это значит, что они распекают нас почти всегда понапрасну; если же хвалят, то не знают ни удержу, ни меры.
Тому читателю, который ищет в книге только удовлетворения природной склонности своего ума, желательно, чтобы писатель угождал его излюбленным вкусам, и поэтому он всегда признает выдающимся и хорошо написанным то произведение или тот отрывок, которые отвечают его настроению, возвышенному, или веселому, игривому или печальному, мечтательному или трезвому.
В сущности, читающая публика состоит из множества групп, которые кричат нам:
- Утешьте меня.
- Позабавьте меня.
- Дайте мне погрустить.
- Растрогайте меня.
- Дайте мне помечтать.
- Рассмешите меня.
- Заставьте меня содрогнуться.
- Заставьте меня плакать.
- Заставьте меня размышлять.
И только немногие избранные умы просят художника: - Создайте нам что-нибудь прекрасное, в той форме, которая всего более присуща вашему темпераменту. И художник берется за дело и достигает успеха или терпит неудачу.
Критик должен оценивать результат, исходя лишь из природы творческого усилия, и не имеет права быть тенденциозным. Об этом писали уже тысячу раз. Но постоянно приходится повторять то же самое. И вот вслед за литературными школами, стремившимися дать нам искаженное, сверхчеловеческое, поэтическое, трогательное, очаровательное или величественное представление о жизни, пришла школа реалистическая, или натуралистическая, которая взялась показать нам правду, только правду, всю правду до конца. Надо с одинаковым интересом относиться ко всем этим столь различным теориям искусства, а о создаваемых ими произведениях судить исключительно с точки зрения их художественной ценности, принимая a priori породившие их философские идеи. Оспаривать право писателя на создание произведения поэтического или реалистического - значит требовать, чтобы он насиловал свой темперамент и отказался от своей оригинальности, значит запрещать ему пользоваться глазами и разумом, дарованными природой. Упрекать его за то, что вещи кажутся ему прекрасными или уродливыми, ничтожными или величественными, привлекательными или зловещими, - значит упрекать его за то, что он создан на свой особый лад и что его представления не совпадают с нашими. Предоставим же ему свободу понимать, наблюдать, создавать, как ему вздумается, лишь бы он был художником. Но попытаемся подняться сами до поэтической экзальтации, чтобы судить идеалиста; ведь только тогда мы и сможем ему доказать, что мечта его убога, банальна, недостаточно безумна или недостаточно великолепна. А если мы судим натуралистам - покажем ему, в чем правда жизни отличается от правды в его книге. Вполне очевидно, что столь различные школы должны пользоваться совершенно противоположными приемами композиции.
