Годовщина уютненького
Аккурат 18 лет назад я сделал первый пост в этом журнале.
Примерно половину это срока я порываюсь написать что-то на тему «век нынешний и век минувший в ЖЖ». Порываюсь и бросаю, обрывочных черновиков накопилось на 33 страницы, и всё какая-то муть.
В 2004-м блогосфера была в том блаженном межеумочном состоянии, которое обычно описывается как «очень творческое время» и «ощущение новых горизонтов»: среда, бывшая некогда относительно малочисленной, и, в некотором роде, закрытой, в очень короткое время становится массовой, но, при этом, не теряет - «на краткий (и сладостный) миг» - ощущения собственной элитарности, «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным» (причём, это «счастье» ощущалось не даровым, а вполне себе заслуженным, это важно).
Для аналогии, посмотрите, как менялось число «лиц с высшим образованием» в период с конца 1950-х по 1970-й год, и вы, примерно, поймёте откуда всё это «оттепельное» предчувствие «чего-то удивительно хорошего».
источник
Естественно, за прошедшие два десятка лет всё изменилось, а разве могло быть иначе?..
ЖЖ-2004 был местом сетевых дневников (почти в том, старорежимном смысле слова «дневник»), площадкой для соревнования в некой «новой искренности» (выраженьице это уже тогда было в ходу), что при всём позёрстве и расчётливости актёров-акторов, делало блоггинг довольно приятным времяпрепровождением.
Впрочем, искренность бывает не только «новой», а и просто искренностью. До сих пор помню свою растерянность-растроганность, когда прочёл в ленте пост одного френда: «ребят, приболел, плохо себя чувствовал, но обязательно прочту всё, что вы написали, уже прочёл всё за последнюю неделю» (ну, было такое «как же так, ты меня зафрендил, а не читаешь и не комментишь», смайл).
Бытовавшее восприятие сетевого «френда» как почти личного знакомого, с которым связывают всяческие «невидимые нити», вообще дарило множество странных, неловких, неповторимых сюжетов.
Когда в 5 августа 2004-го я подбирал слова «интересуюсь историей, политологией, социологией, музыкой, литературой, религией…», я же просто стеснялся набрать буковками слово «политика».
И правильно, что постеснялся.
Но в тот момент политический интернет представлял собой совокупность немногочисленных «реальных политтехнологов», смотревшихся довольно бледно, и множества разнообразных умничающих дилетантов с амбициями, то есть людей, боящихся выглядеть дурачками и невеждами, каковой страх иногда способен сделать человека, ну, хотя бы милым-застенчивым. Понятно, что как таковой этот страх ни образованности, ни осведомлённости не добавляет: о Фукуяме судили по роману Пелевина, о Джине Шарпе по мемчикам грузинской «Поры», о Ричарде Флориде по обложке, о Киссинджере считали возможным не знать, «это же кто-то из советских фельетонов», в общем, вечный сюжет «русские мальчики и карта звёздного неба». Пропаганда настоящая (как и настоящий политический радикализм), то есть ситуация, когда полнота и «интеллектуальная полноценность» высказывания, решительно приносятся в жертву «целесообразности», была уделом нескольких чудиков, которых подозревали в оригинальничании (ну и какого-то количества непризнанных идеологов без читателей, которые в пустоту отправляли свои «простыни», написанные капслоком). У такового положения вещей были свои уязвимости - скажем, заложенная в самом устройстве реальности установка, о том, что есть некий политический философ, который «демонстрирует уровень», а где-то там, в далеке должны быть «простые люди» (или «политическая пехота»), которые идеи оного философа будут как-то иллюстрировать и даже воплощать - но читать было не скучно.
Тут можно свернуть к темам «проплаченности»/«профессионализации» политических спикеров, новых и старых разделительных линий и прочего; можно, но не сверну, ибо это как раз скучно.
О хорошем: блогосфера подарила мне, как читателю, несколько драгоценных или просто ценных текстов. Некоторые отвечали мне на давно занимавшие меня вопросы (или как-то по-особенному дополняли имевшиеся ответы), некоторые подарили мне сами вопросы, до которых я бы сам не дошёл, а дойти было нужно.
Пожалуй, в рамках празднования некруглого юбилея, перепощу некоторые из запомнившихся чужих текстов, вероятно, с какими-то необязательными комментариями.
Начну, пожалуй, с этого:
Пишет Иванов-Петров Александр (ivanov_petrov):
2018-09-09 07:20:00
Потерянное измерение науки: полный фронт наук
В недавнем разговоре вспомнилась мысль, которая была вполне обычна в конце ХХ в. и я не встречал ее потом. Это еще одно измерение науки, помимо таких показателей, как число статей, число ученых или, может быть, число открытий.
Разговор был о том, что наука СССР была второй в мире. Возражение исходило из знаний об одной из наук, одной из специализаций - по мнению говорившего, в той специализации у советской науки и в конце ХХ в. было вовсе не второе место, не говоря о "потом". И намеченный план разговора был - измерение, на чем может основываться мнение о втором месте? Рисуется ряд мест - страны мира выстраиваются в затылок. Вот США, вот Чехия, вот Ботсвана или Монголия. У каждой страны какой-то показатель. Число - статей, журналов, открытий, институтов. И мы солидно это обсуждаем, вымеряя долю Монголии до тысячных долей, отчищая от приписок и систематических ошибок, и получаем...
Но я говорил не об этой вполне бессмысленной операции. Тогда, в советское время, существовало - и, сколько помню, было вполне операциональным - особенное понятие: фронт наук. Мыслилось это так, что науки стоят сомкнутым строем, они описывают область того, что мы знаем и пытаемся узнать. Фронт очень широк, от математики до филологии, от физики до психологии. Фронт мыслится сплошным, то есть какой бы вопрос ни возник, какая бы проблема - всегда есть область знаний, которая за это отвечает. Не бывает так в нормальной ситуации, что вопрос есть, а отвечать некому. Если такое все же происходит, то тут либо ошибка вопроса (не по адресу), либо открытие - нужна новая область знаний, и изредка они возникают.
Это теоретический аспект. Поверьте, я догадываюсь, что многое можно возразить - и что не сплошной, и что "это вымысел, никогда такого не было", и что толку нет... Я не собираюсь спорить, я хочу представить понятие, которое тогда существовало. Если угодно, - палеонтология знания. Такая штука была и жила, а теперь ее нет. Так вот, это было вполне жизнеспособное понятие, оно не только теоретически мыслилось, но и служило практическим регулятивом, побуждением для действий.
Как это функционировало. Конечно, подавляющее большинство научных работников - специалисты. В любых чинах и званиях, они все равно специалисты. Но и среди них встречаются особенные люди, а если их не хватало, происходило добровольно-принудительное назначение (то есть кого-то настойчиво выдвигали в авторитеты). Это - люди, которые брали на себя труд представлять широкий участок фронта науки. Это особенное дело и особенная способность, отдельное качество эрудиции. Человек специально тратил время и силы и следил за положением дел в целом спектре научных областей. Далее, это было не пассивное знание, не просто "эрудиция" - спросить можно было специалиста, зачем такой широкий человек. но тут два вопроса - некоторые вещи можно понять, только если смотреть сразу из нескольких специализированных знаний (иначе как сделать обзор...), и вторая важная вещь - кадры специалистов. Ведь как узнать, кто нужен? Нельзя же рассчитывать всерьез на планирование со стороны государства или финансовых структур, это же курам насмех - как они могут не то что понимать, а просто знать то, что надо? И вот такой человек - иногда он занимал должность вполне директорскую, но чаще был внизу социальной пирамиды и "только" обладал значительным авторитетом в научных кругах - такой человек попадающих в его поле зрения молодых специалистов направлял на те участки фронта, где нет работника или скоро не будет. Делалось это вполне буквально - вот область знаний, там сейчас только вот эта пожилая доктор наук, ей работать еще лет пять-семь, и больше ведь никого нет, надо подготовить человека - и молодой направляется на это поле. Или - вот дырка, вовсе пустое место во фронте, никого нет, ни одного специалиста, а вот как раз молодой, его можно направить туда. Мыслилось это так: во-первых, уменьшается конкуренция, и люди не давятся на пятачке, ненавидя друг друга (научная конкуренция - довольно неприятная вещь), а свободно занимаются каждый своим делом, и два - в порядке содержится научный фронт. В идеале: по каждому предмету имеется специалист, есть кого спросить, и он обладает специальными знаниями на этот предмет, это не "эксперт", а детально знающий дело человек.
Подозреваю, что эта ситуация особенно четко проявлялась в предметных науках, в тех, у которых есть предмет. Не буду входить в научную классификацию, - думаю, понятно. Вот есть языки мира - на язык или группу языков нужен специалист, все должны быть покрыты (хотя спецов всегда не хватает). Вот есть растения, животные, горные породы - это ряд предметов знания, должны быть специалисты. На тип, на класс, на семейство - уж как позволяет сеть, насколько много мы можем позволить себе спецов, но сеть должна быть примерно равномерной. Или история - должны быть специалисты по странам, по периодам. Верю, что в непредметных областях знания ситуация могла быть иной, не такой, как я наблюдал в предметных. Но в общем, думаю, ясно.
Эти люди, занимавшие очень разные должности, очень разные места в официальной иерархии, разводили молодых специалистов по полям знаний. Делалось это буквально так. У кого-то появлялся аспирант, молодой сотрудник и т.п. По его поводу происходили негласные переговоры с таким "держателем фронта", авторитетной фигурой. То есть этому - надо же как-то назвать... ну пусть будет "командующий", хотя правом приказывать он не обладал. Так вот, непосредственный руководитель молодого ученого сносился с командующим и предлагал - или спрашивал. Вот есть человек, куда бы его направить? И получал совет: вот есть дырка, надо ее заполнять, давайте этот человек пойдет на это поле. Поскольку всё это были неофициальные отношения, то это были не приказы, а рекомендации, поддерживаемые авторитетами этих "командующих", ученых широкого профиля. Командующие иногда сносились с зарубежными коллегами, учитывались кадры на планете - этот предмет хорошо прикрыт таким-то французом или американцем, попробуем лучше закрыть вон ту дырку. Разумеется, бывали конфликты - молодой не хотел "туда", или его туда направлял один, а другой командующий был против. Бывало. Но сравнительно редко. И поскольку неофициально, то можно было изменить решение - если человек решительно занимался чем-то "не тем" с точки зрения командующего, то командующий вздыхал - ну что же делать, вот поле, где работает больше чем надо, а рядом дыры, и всё мне латать... Такова се ля ви, и ждали следующего, кого можно направить на это поле. Специально еще раз подчеркну - это была форма самоорганизации ученых. Не было и речи об обращении в министерство или еще что-то подобное - это показалось бы безумием. Такие ученые широкого профиля иногда занимали демонстративно-низкое положение в официальной иерархии, и в любом случае с точки зрения их официальных постов они никак не были выделены. Просто специалисты знали, к кому обращаются с "такими" вопросами.
Так что ситуация с понятием "фронт наук" была и теоретической - это понятия не просто в книжках скользило, а реально мыслилось разными людьми, и организационным, с его помощью решались определенные проблемы и распределение научных кадров по темам. Это работающее понятие иногда - не так часто, но всё же - использовалось. То есть буквально были ситуации: возникал, например, человек с идеей, проектом, который был больше его возможностей, у него - проблема, ему нужна консультация у других специалистов, но он даже точно не знает, у кого. Шли к такому "командующему", излагали проблему, и тот соображал - а, это должно быть по ведомству такого-то, и можно было снестись с другим широким знатоком, который уже точнее в другой области наук формулировал проблему и отыскивал, кто по ней или по близкой теме специализируется и может ответить на возникающие вопросы. Таких случаев, конечно, море - археолог находит кости животных, кто будет определять? биогеограф отыскивает границу районов - кто решит, что там с почвами? И пр.
И тут время вернуться. Фронтов было всего два - во второй половине ХХ века было две науки, которые могли держать фронт шириной в знания человечества. Англо-американская и советская. Из двух советская была второй. Но штука в том, что третьей не было. Наверное, можно назвать ловчее - скажем, англофонная... И там были вариации. По некоторым вопросам отщеплялись национальные, пострановые вариации науки. В одном отношении французы наособицу, там своя история, в другом еще кто-то свою вариацию держит.
Собственно, всё. Второй фронт пропал, национальные науки сейчас - бельгийская или бразильская, не важно - это совсем другая история. Речь не о том, какое правительство запишет на свой счет какое научное открытие, и кто кого обгонит - американцы китайцев или китайцы американцев. Это совсем другие игры, неинтересные. Было такое понятие в науке и была такая форма самоорганизации. Насколько я могу издали различить, примерно в одно время со вторым фронтом пропал и первый. То есть англофонная наука, разумеется, осталась, но такое измерение, такое понятие, такую организацию потеряла. Впрочем, не знаю, могу ошибаться. Может быть, какие-то следы остались. А второй науки не стало. И это не зависит от того, какую строчку в рейтинге наук по странам занимает Россия - седьмую или четырнадцатую. Это уже другая игра, и она - ну да, по индексу Хирша, числу статей. Для человечества это никакого значения не имеет.
Кстати, этот фронт науки - конечно, произведение ХХ века, то есть к дореволюционной науке России отношения не имеет. Это получилось во многом из-за командного управления, государственного управления наукой. Но при том не было прямым результатом, я уже говорил, это было нечто нелегальное, не формальное, не утвержденное, самоорганизовавшееся. Госуправление предоставило не командный ресурс, а просто возможность манипулировать плохо управляемыми ресурсами науки. В некотором смысле это - аналог блата в торговле, когда всего один человек в городе знает, как достать женские югославские сапоги. Примерно на этом же основании работал и фронт наук - перед учеными была возможность реально держать фронт познания, и они бесплатно (это не вознаграждалось иначе как авторитетом среди своих) поддерживали этот интеллектоемкий продукт, который сейчас поддерживать некому.
Дело вовсе не в похвальбе, что наука СССР была замечательной, дело просто в фактах. Вот это было, и хотя было следствием революции и других трудных событий, было сделано неплохо, а потом пропало, и зря - хорошая была вещь. Если говорить о науке дореволюционной России, то с ней связано совсем другое пропадание. В ней появилась германо-русская научная школа, противопоставленная англосаксонской, и эта школа была разгромлена в Центральной Европе, но периферия ее сохранялась еще и в СССР - хотя следы эти было все сложнее определить. Потом прекратилось совсем. Это пропадание исходно связано с российской империей, а вот пропадание фронта наук - именно с СССР.
Еще надо сказать, что - как почти всегда бывает с обобщениями в гуманитарных областях, это можно называть мифом, или руководящим понятием... То есть некоторые вещи без представления о фронте науки понять нельзя, но это не значит, что об этом фронте знали решительно все и точно понимали, как все это функционирует. В каком-то смысле все делалось помимо официальных каналов и "по блату", хотя и совершенно бесплатно и без карьерных соображений. Некоторые об этом просто не знали - увлеченные своим участком узкие специалисты могли об этом не знать, и даже используя возможности этого фронта, могли не задумываться о его существовании. Они "просто" получали помощь в исследованиях, на личных основаниях, даже не думая, почему оказалась возможной эта помощь. Это было "естественно" - как мнение знакомого, где можно достать нечто необходимое для семьи. Он знает и сказал - о чем тут раздумывать, какая такая особенная система? Работали системы знакомств и пирамиды авторитета, не поддержанные экономическими благами. Самоорганизация происходила во внеэкономической сфере, без какого-то командования - и потому это было понятие о должном, которым обладали некоторые, но не все. Так что множество реальных событий по-разному соотносится с понятием о фронте наук - некоторые вещи можно почти документально подтвердить (хотя устные разговоры не записываются), некоторые, напротив, указывают на вариации (конфликты, ситуации незнания того, что надо действовать иначе) и т.п.
[ источник]