Гибель в канализационном коллекторе. Глава первая (заключительная часть главы)
Выкладываю под катом вторую (заключительную) часть первой главы:
Словом Павел обладал многими несомненными достоинствами, талантами и задатками, позво-ляющими ему чувствовать себя в любом людском коллективе как рыба в воде, или если уж вещи называть своими именами (да простит мне читатель это и все последующие лирико-философские отступления!) Павел имел от природы дар хорошо управляться в сообществе себе подобных стадных животных - бесхвостых и бесшёрстых двуногих обезьян, по странной иронии судьбы возомнивших себя венцом творения. У парня действительно был серьезный потенциал, ожидающий дальнейшего и полного раскрытия, некий политический талант будущего мафиозного босса, или бессовестного дельца и капиталиста, или высокопоставленного коррумпированного чиновника или нечистоплотного демагога и руководителя масс; безусловно наш герой щедро был наделен природой всеми необходимыми качествами характера, чтоб преуспеть в жизни. И отсутствием мотивации (ей-богу!) не страдал. Павел любил ощущать силу и власть над людьми, и стремился к обладанию материальным богатством как к естественному предназначению человека.
Таким образом, любезный читатель, подытоживая характеристику нашего героя, могу конста-тировать вполне однозначно, что Павел, вылепленный из самого добротного человеческого тес-та, был хорошей старой закваски, доблестной и героической, первобытной и альфа-самцовой, заложенной (еще одно лирико-философское отступление!) в те далекие славные и незапамятные времена, когда мужчины были еще мужчинами, а женщины - женщинами, добро называлось добром, а зло - злом, и когда даже в самых страшных кошмарах нельзя было вообразить и пред-видеть сегодняшнего всеобщего триумфа и торжества подкаблучников и, как следствие этого противоестественного триумфа, глубокого упадка и декаданса, воцарившегося кругом, и гряду-щего неминуемого вырождения человечества.
Сам Павел конечно же тоже ощущал четко и явственно, что природа не поскупилась и не оби-дела его ни умом, ни памятью, ни прочими полезными талантами; наш герой знал прекрасно о нерядовых, о недюжинных своих способностях, догадывался о собственном потенциале роста, но все эти мысли и ощущения были вполне умеренны и являлись лишь проявлением и следстви-ем верной и адекватной (и более, чем трезвой!) самооценки. Молодой человек вовсе не мнил себя какой-то птицей высокого полета. Никакой "манечкой величечкой" Павел нисколько и ни-когда не страдал. Весь опыт предыдущей жизни (и в особенности опыт жизни армейской) научил его быть сдержанным и никогда не зарываться. (Будь скромнее, и люди к тебе потянутся!) Скорее всего наш герой воспринимал и рассматривал себя самого, выражаясь армейским языком, как некую "матчасть" - как данный ему природой инструмент, какое-то полезное орудие, попавшееся ему в руки, и отдавая должное высоким качествам и характеристикам (или выражаясь опять-таки армейским языком - отличным ТТХ) этого орудия, он был озабочен эффективным его применением, использованием его с наибольшей отдачей. Неразумно же ведь к примеру микроскопом гвозди заколачивать или из пушки по воробьям шмалять. Поэтому и одолевали Павла частенько мысли, а с возрастом всё больше и больше, о том, что пора уже оставить "девочек" и заняться чем-то более серьезным и солидным, пора уже подумать и о более основательных делах. Конечно текущая "работа" Павла (если ее можно так назвать) приносила неплохой в общем-то доход, обеспечивая ему более или менее сносное существование: денежки водились у нашего героя, "на масло" Павлу хватало; да и в дальнейшем, обзаведись даже он семьей, и детям "на молочишко" хватило бы тоже без сомнения, но всё же серьезных больших денег она не приносила, и уж во всяком случае это были далеко не все те деньги, заработать которые было Павлу объективно по плечу. Ведь было совершенно ясно и очевидно, что есть вокруг дела значительно более перспективные и обещающие.
Да и созрело у Павла уже и несколько конкретных идей, были у него уже вполне определенные намётки и даже практически детально расписанные в голове бизнес-планы. Ведь мозги нашего героя как губка впитывали (порой даже помимо его воли!) любую информацию, могущую быть полезной; он всё брал на заметку, исподволь приглядывался к разным видам деятельности хозяй-ствующих в городе Н. субъектов, а некоторые возможности потенциального приложения сил в сфере экономики даже внимательно и скрупулезно изучал на досуге, и теперь в сущности ему оставалось только выбрать из нескольких вариантов, тот который ему был больше по душе. В частности Павлу было вполне по силам создать где-нибудь в пригороде большое парниково-тепличное хозяйство для выращивания зелени и овощей, либо же учредить в Н. сеть небольших предприятий общественного питания, или же основать предприятие с полным цикла производства сыра, либо же заняться где-нибудь за чертой города выращиванием перепелок на мясо и яйца, или наконец построить с нуля нескольких современных хорошо оборудованных автомобильных моек.
Словом недостатка в идеях, вполне реалистичных и осуществимых, у молодого человека не было, энергии и решительности ему было не занимать, планы его отнюдь не были какими-то безумными прожектами или авантюрными затеями, но была все же малюсенькая загвоздочка, всё упиралось в такую незначительную мелочь, как необходимость иметь энную сумму денег, требуемую для открытия нового дела. "Как ни крути, ни верти, но мне нужен стартовый капитал!", - часто повторял про себя Павел, и тут же ему на память приходили слова Генри Форда, сказавшего как-то, что он может объяснить происхождение всех своих миллионов кроме первого, и еще вспоминалась часто известная хрестоматийная фраза о том, что "в основе каждого крупного состояния лежит преступление". Впрочем молодой человек менее всего хотел бы стать преступником, тем более осужденным преступником. И подопечных своих девиц кстати говоря тоже очень жестко контролировал в этом смысле, на корню пресекая всякую возможную уголовщину, воровство и наркоманию. Ведь по роду своей деятельности Павлу приходилось часто контактировать с представителями правоохранительных органов. И хотя не было кого-то из милиции-полиции, кто конкретно Павла "крышевал" или "отмазывал", но отношения у нашего героя со стражами закона и порядка были взаимоуважительные и превосходные. И нередко неформальные постюбилейные собрания младшего полицейского состава, сопровождаемые по традиции чрезмерными возлияниями и выездами "на сторону", нуждались в укреплении духа и заканчивались вызовами бригад усиления, состоящими из молоденьких девиц, которые в роли массовиков-затейников бесплатно, на общественных началах трудились на этих своих веселых импровизированных "субботниках" и развлекали, как могли и умели, бойцов патрульно-постового и прочих фронтов.
Словом наш герой чтил уголовный кодекс. "Романтика" типа "выпил, украл, сел" была ему аб-солютно чужда, и чистый криминал, в особенности мелкий, Павел от души презирал. Впрочем, презирал наш герой криминал и уголовщину не из моральных каких-то соображений, а по невы-годности соотношения - "трудозатраты - риск - результат", сопутствующей такому роду деятель-ности, считая эти занятия уделом людей узколобых и недалеких, ограниченных и неспособных.
Как человек, обреченный стать рано или поздно богатым, Павел испытывал что-то похожее на классовую ненависть к низкопошибным воришкам, к тем, кто зарится на чужое добро, пытаясь отщипнуть что-то для себя. Зато уважал наш герой тех, кто мог хорошее "бабло срубить" со мно-гими нулями, но при этом не попасть за решетку, не загреметь на нары и не хлебать потом тю-ремную баланду. Не пойман, не вор!
Часто вспоминал Павел задушевные беседы со знакомым капитаном интендантской службы войск тылового обеспечения, скуповатым и расчетливым по жизни, но большим охотником до молодого женского мяса, в подпитии сорящим и швыряющим деньги на ветер. По обыкновению после пары бутылок водки захмелев, капитан начинал откровенничать, и порой принимался воз-носить и слагать оды и апологии краже разнообразного госимущества. Расплываясь в блаженной пьяной улыбке, капитан твердил: "Пойми же, Паша, всё что ты украл, всё твое. Это же чистая прибыль, Паша! Чистый необлагаемый доход! Никаких тебе налогов! Никакого фонда зарплаты, стоимости материалов". "Ну да, ну да, всё, что создано народом, должно быть надежно защищено от прапорщиков! - шутил в ответ Павел, - С вами, вояками трудно тягаться, вон сколько у вас всякого бесхозного и неучтенного добра на складах пылится."
Но и чтО б там ни было, наш герой усиленно думал о стартовом капитале, нужном ему как воз-дух, и о том, чтО бы такое замутить и какой же фортель выкинуть, чтоб его заполучить.
Еще примерно в конце лета текущего на момент нашего повествования года Наташка, одна из девиц Павла, родом откуда-то из Сибири (рослая худощавая красивая блондинка с отчасти тем-ным прошлым или вернее с некоторыми провалами и нераспознанными пятнами в биографии, и с неожиданно, как оказалось впоследствии, светлым будущим в виде удачливо подвернувшегося хахалька-женишка из заграницы) как-то сказала нашему герою, что была накануне в гостях у Алихатабыча, и там произошел некий казус. Но прежде, чем передать суть того, что случилось в уютной квартирке, затерявшейся в одном из уединенных спальных районов города Н., стоило бы ввести читателя в курс дела и сказать хотя бы пару слов и о личности самого Алихатабыча. Ука-занный персонаж был выходцем с Ближнего Востока, по всей видимости арабской национально-сти, точного имени его Павел не знал, но все его не иначе как Алихатабычом и прозывали. Мо-лодой араб еще в далекое советское время, когда "дружба народов" еще цвела и пахла, прибыл в Н. на учебу в местный институт. И не только благополучно приобрел в СССР высшее образова-ние, но и забыл напрочь о корнях своих, подсел конкретно на свинину, полакомиться водкой был совсем не дурак, словом обрусел решительно и бесповоротно, в итоге обженился и осел в Н. надолго, если не навсегда. Местная уроженка, избранница иностранного студента оказалось женщиной пробивной, довольно толковой и энергичной, совместно они нажили детишек, а благодаря "заграманичным" связям араба еще и сколотили очень большое по локальным меркам состояние, имея несколько крупных торговых объектов и баз в Н. и в области. Всё было замечательно у интернациональной и дружной семейной парочки, бизнес процветал, регулярно и с большой помпой отмечались годовщины свадьбы, были уже у них и агатово-бирюзовые, и хрустально-фарфоровые, и жемчужно-янтарные и еще бог-весть какие юбилеи, рукой подать было и до рубиново-сапфировых, а там глядишь и золотая свадьба подступила бы. Словом чудеснее и замечательнее нельзя было придумать истории о двух соединившихся на небесах сердцах, чем та, что приключилась в Н., но и как водится во многих дружных порядочных и уважающих себя семействах, была у муженька, которому уже и седина успела ударить в висок, и бес в ребро, тяга к молодым и беспутным девицам, можно сказать даже тайная и непреодолимая слабость, тщательно впрочем оберегаемая и скрываемая от ревнивой и злой, такой нечуткой, бессердечной и непонятливой жены.
И для утоления сих бесстыжих и бессовестных наклонностей богатый араб тайком от своей горячо любимой русской жены прикупил на подставное имя среднегабаритную квартирку в од-ном из тихих районов Н. и свил там уютное гнездышко (читай, вертеп разврата!), отремонтиро-вав, застлав коврами и обставив по высшему альковно-кружевному разряду. Не квартира получи-лась, а прямо-таки ожившая сказка из "Тысячи и одной ночи!" И именно в той квартирке, в той земной инкарнации роскошной восточной сказки, и оказалась в гостях суровая сибирячка На-ташка. Водка и шампанское лились рекой, цветасто и сладко дымил дурманящий кальян, завора-живала и уносила в метафизические дали мягкая психоделическая музыка, кувыркались и резви-лись всю ночь седовласый хозяин, Синдбад-мореход, и златокудрая гостья, Дива-Молонья Ки-тежградская с озера Светлояр; Алихатабыч несмотря на почтенный свой возраст тот еще был жеребец, и наклюкавшись без меры водки и вина, наш владелец магазинов и пароходов, и вовсе забыв о всякой солидности, совсем распетушившись и распоясавшись, скакал кругом как непо-слушный мальчик, и чтоб унять, усовестить и пристыдить расшалившегося как арапчонок араба (уж прости за тавтологию, читатель!), приезжей злой барышне не оставалось уже ничего больше и сделать, как больно надрать ему уши (словно отроку непокорному!) и как следует всыпать по жирной жопе инкрустированным золотой филигранью сафьяновым ремешком (и это всё кстати говоря к вящему удовольствию "отрока"!).
И среди всей этой ночной вакханалии в одну из редких интермедий между нескончаемыми актами веселых плясок на широченной (не просто двуспальной, а прямо-таки пятиспальной!), утонувшей в пухах и в атласах, диванной кровати под стилизованным шатром, когда натрудившийся в поте лица и изголодавшийся Алихатабыч, в поисках чего-нибудь съедобного побрел на кухню, готовый аки лев рыкающий наброситься на еду, Наташка прилегла, чтоб сомкнуть ненадолго глаз и передохнуть чуть-чуть от чересчур прыткого и назойливого клиента. Но неожиданно пьяненький восточный принц приполз обратно на четвереньках, нечлено-раздельно мыча и знаками и жестами показывая куда-то на потолок и подзывая свою гостью на кухню. "Ну что еще тебе, чертяке, надо", - мысленно выругалась Наташка и поплелась на кухню, и обнаружила, что там перегорела лампочка, освещающая угловую часть помещения, где располагалась газовая плита. Алихатабыч, утративший видимо от огромного количества выпитой водки дар русской речи, жалобно скуля и бормоча что-то невразумительное, жестами дал понять Наташке, что надо выкрутить лампочку в одной из спаленок и принести и вкрутить вместо перегоревшей. Вскоре Наташка вернулась с целехонькой лампочкой в кухню, не без труда взгромоздилась на шаткий модерновый полупрозрачный стул, а Алихатабыч, пошатываясь и еле держась сам на ногах, обнял свою гостью за длинные ее обворожительные нижние конечности, зарывшись ей в трусишки лицом, будто бы помогая Наташке устоять на стуле в вертикальном положении, но на деле сам хватаясь за нее и только мешая ей поменять эту чертову лампочку. Длиннорукая и длинноногая наша блондиночка, чтоб удержать равновесие и не свалиться вниз, судорожно ухватилась одной рукой за трубу над шкафом, в который было встроено вытяжное устройство газовой плиты, и нечаянно вдруг задела своими изящными продолговатыми пальчиками с метровыми расписными ногтями (настоящим шедевром арт-дизайна!) и машинально нащупала какой-то сверток, запрятанный глубоко за блестящим гофрированным дымоходом, в расщелине между стеной и спинкой шкафа. И хоть прикосновение это длилось мгновение лишь, но трезвые мозги сибирячки, несмотря на всю в непомерных объемах выпитую водку, моментально просекли ситуацию! Молниеносная догадка словно вспышка сверкнула в ладной головушке блондинки, тени сомнений быть не могло, в припрятанном за кухонным шкафом свертке лежали плотные пачки бумажных денег. Бла-гополучно вкрутив лампочку, Наташка, не моргнув глазом и ни единым мимическим жестом не выдав своей находки, спрыгнула на пол, а арабский богатей, потерявший голову и от выпитого, и от близости молодой красавицы, даже и в страшном сне не заметил бы мимолетного движения своей гостьи, случайно обнаружившей припрятанные от злой и ревнивой жены сокровища хо-зяина квартиры, проходящие у него по закрытой от публики статье - ассигнования "на девочек" и прочие представительские и карманные расходы.
Наташка же, из простого инстинкта самосохранения и по въевшейся в кровь и в плоть привыч-ке, велящей ей во имя собственного же блага никогда и ни в чем не проявлять инициативу, обо всем доложила на следующий день молодому шефу, правда при этом многозначительно, со смыслом, заговорщически и как бы намекающе глядя ему прямо в глаза. (Ты мол только скажи, милок, мы это дело быстро сварганим и оформим в самом лучшем виде!) "Даже и не думай", - мрачно насупив брови и поднеся близко к лицу блондинки свой костистый кулак, злобно прошипел с явной угрозой Павел, мгновенно догадавшийся, со скоростью молнии сообра-зивший, на лету схвативший, с полуслова понявший, насколько важной была информация, добытая девушкой, и какие выгоды она могла лично ему сулить. "Забудь!", - сказал он девушке, как отрезал.
Два общественных порока, два бича, две язвы, разъедающие человеческий социум, создавали порой Павлу неимоверные проблемы, подрывая все его усилия и даже ставя под вопрос успеш-ность его бизнеса. Воровство и наркомания. И с тем, и с тем приходилось бороться жестко и не покладая рук. И с тем, и с тем очень строго было у Павла. На личных собеседованиях с работаю-щим персоналом, на многочисленных инструктажах и брифингах, на летучках и общих собрани-ях, наш герой поучал девушек, добивался от них высокого профессионализма, чувства гордости и ответственности за свой нелегкий, подчас неблагодарный труд, соблюдения неписаного кодек-са чести работниц интимного фронта, обращал их внимание на то, что конечно же важнейшей задачей их является беспрепятственное и гарантированное изъятие у клиента финансовых средств в оплату за оказываемые ему услуги, это святая святых в деятельности "ночных бабочек", квинтэссенция их стараний, и здесь двух мнений быть не может. Но это далеко не всё, что нужно иметь в виду. Не забывать о необходимости налаживания циклического процесса регулярных и последующих изъятий денег, сохранить клиента в целости и сохранности для будущих поколений, проконтролировать, проследить, обеспечить безопасную транспортировку и доставку его в семью, к любимой жене и к обожаемым деткам, к милому родному очагу, всё это также должно было входить в сферу интересов девушек, стать предметом их неустанных забот. "Поймите же,- настойчиво повторял Павел своим питомицам, - вы отвечаете за тех, кого приручили!"
Словом всем девицам категорически, под страхом неминуемого и очень болезненного наказа-ния, запрещалось грабить и обворовывать клиентов. Изымать деньги можно и нужно было толь-ко на добровольной основе, с согласия жертвы, путем ненасильственных акций, кротких демар-шей, непротивлением жлобству обманом (ласковое теля двух маток сосет!), корысть и бесприн-ципная алчность вуалировались белозубыми "американскими улыбками" и мимикрией под все-мерную заботу о клиенте, все неблаговидные деяния обозначались эвфемизмами и кодовыми словами (навроде "индивидуального стриптиз-танца в vip-комнате", "тайского эротического массажа" или "акционного предложения по стимулированию потребительского спроса") и максимально правдоподобно имитировались, как производимые строго и исключительно в рамках закона и морали.
Были конечно и некоторые маленькие послабления и исключения непринципиального характера из жесткого правила о неприкосновенности денег и ценностей клиента (естественно за вычетом сумм, идущих на оплату потребляемых услуг). Например, можно было подворовывать у пьяненьких, совсем уже квёлых, расклеившихся мужчинок, уснувших или отрубившихся по собственной воле (искусственно вызывать затмение сознания у клиента воспрещалось категорически!). Ведь грех было (согласись, читательница!) не реквизировать некоторый излишек денег, отягчающий кошелек мирно и сладко посапывающего, хрюкающего во сне, мужика, свернувшегося калачиком где-нибудь на скамейчатой кушетке в отдельном номере сауны. Но и в этом случае никакой беспредел не допускался, и жестко соблюдались оп-ределенные условия. Ни в коем случае нельзя было трогать документы клиента, удостоверяющие его личность, или забирать все деньги без остатка, оставляя жертву без последних штанишек. В особенности аккуратно, бережно, в самом щадящем режиме, рекомендовано было девицам относиться к клиентам иногородним, командированным, транзитным, заезжим и залетным, и в любом случае оставлять у последних сумму денег достаточную, чтоб человек мог вернуться во-свояси или далее следовать своим маршрутом.
Наташка же, не понаслышке знакомая с жизнью кроликов в царстве удавов и привыкшая пови-новаться и не перечить сильным и серьезным парням, именно так и поступила, как ей было велено молодым боссом, забыла напрочь о случившемся в квартире у Алихатабыча и выкинула из головы все мысли об интригующей находке, ни с кем больше даже и не поделившись ими. А в скором времени, словно вознагражденная судьбой за молчание, наша сибирячка встретила по чистой случайности невесть каким образом оказавшегося в Н. заезжего лопуха-европейца, то ли голландца, то ли фламандца, и случилась у них прямо-таки бешеная любовь-морковь с первого взгляда. Иностранец настолько увлекся длинноногой красавицей, что немедленно, не отходя от кассы, затребовал горячо руки ее и сердца, и блондиночка наша, тоже немало впечатленная и умиленная до глубины души новым знакомцем (по конспиративным каналам дошла ин-формация до Павла о том, как Наташка хихикая рассказывала подружкам про жениха, нежно и любовно называя его не иначе как "лось", и растроганно приговаривая со смешком "Ну такой лох! Такой лох!"), дала согласие на продолжение отношений и благополучно укатила из Н. в теплые края.
Словом всё казалось складывалось как нельзя лучше для Алихатабыча и заныканных им за ку-хонным шкафом денежек, единственная свидетельница его семейного позора уехала из Н. c кон-цами, но оставалась всё же во всей этой истории одна закавыка, сам Павел-то не забыл ни едино-го слова из рассказа сибирячки и крепко-крепко призадумался! Ведь никто вопроса о стартовом капитале для нашего героя не снимал с повестки дня! И голова Павла сама по себе уже, не полу-чив еще добро хозяина, без его личного вмешательства, задолго до принятия какого-либо кон-кретного решения, принялась тщательно и основательно, впрочем никуда не торопясь и не поря горячки, обдумывать возможные сценарии развития событий вокруг припрятанных арабских денежек. Как-то даже помимо воли нашего героя вдруг возник и стал постепенно обрастать пло-тью и кровью преступный замысел по присвоению денег Алихатабыча, шаг за шагом в ходе на-пряженного мыслительного процесса выкристаллизовывались различные мелкие детали, форми-ровался и вытачивался подробный план действий. Тем временем ведь и Наташка, по чьей навод-ке всё по сути дела и затевалось, по удачному совпадению событий отчалила из Н., что воспри-нято было Павлом как некий добрый знак свыше; такое благоприятное стечение обстоятельств (чуть ли не благословение небес) подстегнуло еще больше молодого человека и заставило перей-ти от чисто досужих до поры до времени размышлений и пустых не подкрепленных действиями намерений к активной фазе реализации выработанного плана. Первым делом нужно было найти подходящего исполнителя или вернее говоря подходящую исполнительницу. По замыслу Павла это должна была быть абсолютно "случайная пассажирка", желательно несовершеннолетняя, притом никак не аффилированная с коллективом Павла и не засветившаяся еще в определенных городских кругах. Сказано, сделано! Павел решительно взялся за поиски нужной кандидатуры. И вскоре удача улыбнулась нашему герою.
Павел познакомился с Каришей. Произошло это событие (немаловажное в судьбе молодого человека, как выяснится впоследствии) в одном из городских парков. Прогуливаясь как-то лени-во по обставленной красивыми скамейками парковой аллее и любуясь открывающимися его взо-ру образцами ландшафтного дизайна, наш герой обратил вдруг внимание на совсем юную дев-чушку (с неестественно прямой осанкой, будто она палку проглотила, и с подпрыгивающей по-ходкой, словно в нижние ее конечности были вмонтированы пружины), не по погоде легко оде-тую, и судя по "прикиду" отчаянно пытающуюся выглядеть взрослой. "Оловянная солдатка", как мысленно окрестил ее Павел, шла глазея во все стороны наперерез толпе, идущей ей навстречу; отставленная далеко ее ручонка с блестящей китчевой сумочкой то и дело задевала прохожих, от быстрого шага у нее сзади топорщилась и задиралась юбчонка, оголяя худенькие до основания ножки. "Вижу цель на горизонте!", - машинально скомандовал себе Павел и, не мешкая уже ни секунды, развернулся на сто восемьдесят градусов и спикировал на крутом вираже прямо на дев-чушку.
И чутье не обмануло нашего героя! Карина (так звали юную незнакомку), эта недавно прие-хавшая в Н. из глухой деревушки, забавная (и довольно глупенькая, как показалось Павлу) мало-леточка, тараторящая без умолку и еще и бредившая шубой (чуть ли не в первые же минуты зна-комства она объявила о том, что ей нужна шуба!) идеально подходила молодому человеку для исполнения его преступного замысла.
Словом Павел обладал многими несомненными достоинствами, талантами и задатками, позво-ляющими ему чувствовать себя в любом людском коллективе как рыба в воде, или если уж вещи называть своими именами (да простит мне читатель это и все последующие лирико-философские отступления!) Павел имел от природы дар хорошо управляться в сообществе себе подобных стадных животных - бесхвостых и бесшёрстых двуногих обезьян, по странной иронии судьбы возомнивших себя венцом творения. У парня действительно был серьезный потенциал, ожидающий дальнейшего и полного раскрытия, некий политический талант будущего мафиозного босса, или бессовестного дельца и капиталиста, или высокопоставленного коррумпированного чиновника или нечистоплотного демагога и руководителя масс; безусловно наш герой щедро был наделен природой всеми необходимыми качествами характера, чтоб преуспеть в жизни. И отсутствием мотивации (ей-богу!) не страдал. Павел любил ощущать силу и власть над людьми, и стремился к обладанию материальным богатством как к естественному предназначению человека.
Таким образом, любезный читатель, подытоживая характеристику нашего героя, могу конста-тировать вполне однозначно, что Павел, вылепленный из самого добротного человеческого тес-та, был хорошей старой закваски, доблестной и героической, первобытной и альфа-самцовой, заложенной (еще одно лирико-философское отступление!) в те далекие славные и незапамятные времена, когда мужчины были еще мужчинами, а женщины - женщинами, добро называлось добром, а зло - злом, и когда даже в самых страшных кошмарах нельзя было вообразить и пред-видеть сегодняшнего всеобщего триумфа и торжества подкаблучников и, как следствие этого противоестественного триумфа, глубокого упадка и декаданса, воцарившегося кругом, и гряду-щего неминуемого вырождения человечества.
Сам Павел конечно же тоже ощущал четко и явственно, что природа не поскупилась и не оби-дела его ни умом, ни памятью, ни прочими полезными талантами; наш герой знал прекрасно о нерядовых, о недюжинных своих способностях, догадывался о собственном потенциале роста, но все эти мысли и ощущения были вполне умеренны и являлись лишь проявлением и следстви-ем верной и адекватной (и более, чем трезвой!) самооценки. Молодой человек вовсе не мнил себя какой-то птицей высокого полета. Никакой "манечкой величечкой" Павел нисколько и ни-когда не страдал. Весь опыт предыдущей жизни (и в особенности опыт жизни армейской) научил его быть сдержанным и никогда не зарываться. (Будь скромнее, и люди к тебе потянутся!) Скорее всего наш герой воспринимал и рассматривал себя самого, выражаясь армейским языком, как некую "матчасть" - как данный ему природой инструмент, какое-то полезное орудие, попавшееся ему в руки, и отдавая должное высоким качествам и характеристикам (или выражаясь опять-таки армейским языком - отличным ТТХ) этого орудия, он был озабочен эффективным его применением, использованием его с наибольшей отдачей. Неразумно же ведь к примеру микроскопом гвозди заколачивать или из пушки по воробьям шмалять. Поэтому и одолевали Павла частенько мысли, а с возрастом всё больше и больше, о том, что пора уже оставить "девочек" и заняться чем-то более серьезным и солидным, пора уже подумать и о более основательных делах. Конечно текущая "работа" Павла (если ее можно так назвать) приносила неплохой в общем-то доход, обеспечивая ему более или менее сносное существование: денежки водились у нашего героя, "на масло" Павлу хватало; да и в дальнейшем, обзаведись даже он семьей, и детям "на молочишко" хватило бы тоже без сомнения, но всё же серьезных больших денег она не приносила, и уж во всяком случае это были далеко не все те деньги, заработать которые было Павлу объективно по плечу. Ведь было совершенно ясно и очевидно, что есть вокруг дела значительно более перспективные и обещающие.
Да и созрело у Павла уже и несколько конкретных идей, были у него уже вполне определенные намётки и даже практически детально расписанные в голове бизнес-планы. Ведь мозги нашего героя как губка впитывали (порой даже помимо его воли!) любую информацию, могущую быть полезной; он всё брал на заметку, исподволь приглядывался к разным видам деятельности хозяй-ствующих в городе Н. субъектов, а некоторые возможности потенциального приложения сил в сфере экономики даже внимательно и скрупулезно изучал на досуге, и теперь в сущности ему оставалось только выбрать из нескольких вариантов, тот который ему был больше по душе. В частности Павлу было вполне по силам создать где-нибудь в пригороде большое парниково-тепличное хозяйство для выращивания зелени и овощей, либо же учредить в Н. сеть небольших предприятий общественного питания, или же основать предприятие с полным цикла производства сыра, либо же заняться где-нибудь за чертой города выращиванием перепелок на мясо и яйца, или наконец построить с нуля нескольких современных хорошо оборудованных автомобильных моек.
Словом недостатка в идеях, вполне реалистичных и осуществимых, у молодого человека не было, энергии и решительности ему было не занимать, планы его отнюдь не были какими-то безумными прожектами или авантюрными затеями, но была все же малюсенькая загвоздочка, всё упиралось в такую незначительную мелочь, как необходимость иметь энную сумму денег, требуемую для открытия нового дела. "Как ни крути, ни верти, но мне нужен стартовый капитал!", - часто повторял про себя Павел, и тут же ему на память приходили слова Генри Форда, сказавшего как-то, что он может объяснить происхождение всех своих миллионов кроме первого, и еще вспоминалась часто известная хрестоматийная фраза о том, что "в основе каждого крупного состояния лежит преступление". Впрочем молодой человек менее всего хотел бы стать преступником, тем более осужденным преступником. И подопечных своих девиц кстати говоря тоже очень жестко контролировал в этом смысле, на корню пресекая всякую возможную уголовщину, воровство и наркоманию. Ведь по роду своей деятельности Павлу приходилось часто контактировать с представителями правоохранительных органов. И хотя не было кого-то из милиции-полиции, кто конкретно Павла "крышевал" или "отмазывал", но отношения у нашего героя со стражами закона и порядка были взаимоуважительные и превосходные. И нередко неформальные постюбилейные собрания младшего полицейского состава, сопровождаемые по традиции чрезмерными возлияниями и выездами "на сторону", нуждались в укреплении духа и заканчивались вызовами бригад усиления, состоящими из молоденьких девиц, которые в роли массовиков-затейников бесплатно, на общественных началах трудились на этих своих веселых импровизированных "субботниках" и развлекали, как могли и умели, бойцов патрульно-постового и прочих фронтов.
Словом наш герой чтил уголовный кодекс. "Романтика" типа "выпил, украл, сел" была ему аб-солютно чужда, и чистый криминал, в особенности мелкий, Павел от души презирал. Впрочем, презирал наш герой криминал и уголовщину не из моральных каких-то соображений, а по невы-годности соотношения - "трудозатраты - риск - результат", сопутствующей такому роду деятель-ности, считая эти занятия уделом людей узколобых и недалеких, ограниченных и неспособных.
Как человек, обреченный стать рано или поздно богатым, Павел испытывал что-то похожее на классовую ненависть к низкопошибным воришкам, к тем, кто зарится на чужое добро, пытаясь отщипнуть что-то для себя. Зато уважал наш герой тех, кто мог хорошее "бабло срубить" со мно-гими нулями, но при этом не попасть за решетку, не загреметь на нары и не хлебать потом тю-ремную баланду. Не пойман, не вор!
Часто вспоминал Павел задушевные беседы со знакомым капитаном интендантской службы войск тылового обеспечения, скуповатым и расчетливым по жизни, но большим охотником до молодого женского мяса, в подпитии сорящим и швыряющим деньги на ветер. По обыкновению после пары бутылок водки захмелев, капитан начинал откровенничать, и порой принимался воз-носить и слагать оды и апологии краже разнообразного госимущества. Расплываясь в блаженной пьяной улыбке, капитан твердил: "Пойми же, Паша, всё что ты украл, всё твое. Это же чистая прибыль, Паша! Чистый необлагаемый доход! Никаких тебе налогов! Никакого фонда зарплаты, стоимости материалов". "Ну да, ну да, всё, что создано народом, должно быть надежно защищено от прапорщиков! - шутил в ответ Павел, - С вами, вояками трудно тягаться, вон сколько у вас всякого бесхозного и неучтенного добра на складах пылится."
Но и чтО б там ни было, наш герой усиленно думал о стартовом капитале, нужном ему как воз-дух, и о том, чтО бы такое замутить и какой же фортель выкинуть, чтоб его заполучить.
Еще примерно в конце лета текущего на момент нашего повествования года Наташка, одна из девиц Павла, родом откуда-то из Сибири (рослая худощавая красивая блондинка с отчасти тем-ным прошлым или вернее с некоторыми провалами и нераспознанными пятнами в биографии, и с неожиданно, как оказалось впоследствии, светлым будущим в виде удачливо подвернувшегося хахалька-женишка из заграницы) как-то сказала нашему герою, что была накануне в гостях у Алихатабыча, и там произошел некий казус. Но прежде, чем передать суть того, что случилось в уютной квартирке, затерявшейся в одном из уединенных спальных районов города Н., стоило бы ввести читателя в курс дела и сказать хотя бы пару слов и о личности самого Алихатабыча. Ука-занный персонаж был выходцем с Ближнего Востока, по всей видимости арабской национально-сти, точного имени его Павел не знал, но все его не иначе как Алихатабычом и прозывали. Мо-лодой араб еще в далекое советское время, когда "дружба народов" еще цвела и пахла, прибыл в Н. на учебу в местный институт. И не только благополучно приобрел в СССР высшее образова-ние, но и забыл напрочь о корнях своих, подсел конкретно на свинину, полакомиться водкой был совсем не дурак, словом обрусел решительно и бесповоротно, в итоге обженился и осел в Н. надолго, если не навсегда. Местная уроженка, избранница иностранного студента оказалось женщиной пробивной, довольно толковой и энергичной, совместно они нажили детишек, а благодаря "заграманичным" связям араба еще и сколотили очень большое по локальным меркам состояние, имея несколько крупных торговых объектов и баз в Н. и в области. Всё было замечательно у интернациональной и дружной семейной парочки, бизнес процветал, регулярно и с большой помпой отмечались годовщины свадьбы, были уже у них и агатово-бирюзовые, и хрустально-фарфоровые, и жемчужно-янтарные и еще бог-весть какие юбилеи, рукой подать было и до рубиново-сапфировых, а там глядишь и золотая свадьба подступила бы. Словом чудеснее и замечательнее нельзя было придумать истории о двух соединившихся на небесах сердцах, чем та, что приключилась в Н., но и как водится во многих дружных порядочных и уважающих себя семействах, была у муженька, которому уже и седина успела ударить в висок, и бес в ребро, тяга к молодым и беспутным девицам, можно сказать даже тайная и непреодолимая слабость, тщательно впрочем оберегаемая и скрываемая от ревнивой и злой, такой нечуткой, бессердечной и непонятливой жены.
И для утоления сих бесстыжих и бессовестных наклонностей богатый араб тайком от своей горячо любимой русской жены прикупил на подставное имя среднегабаритную квартирку в од-ном из тихих районов Н. и свил там уютное гнездышко (читай, вертеп разврата!), отремонтиро-вав, застлав коврами и обставив по высшему альковно-кружевному разряду. Не квартира получи-лась, а прямо-таки ожившая сказка из "Тысячи и одной ночи!" И именно в той квартирке, в той земной инкарнации роскошной восточной сказки, и оказалась в гостях суровая сибирячка На-ташка. Водка и шампанское лились рекой, цветасто и сладко дымил дурманящий кальян, завора-живала и уносила в метафизические дали мягкая психоделическая музыка, кувыркались и резви-лись всю ночь седовласый хозяин, Синдбад-мореход, и златокудрая гостья, Дива-Молонья Ки-тежградская с озера Светлояр; Алихатабыч несмотря на почтенный свой возраст тот еще был жеребец, и наклюкавшись без меры водки и вина, наш владелец магазинов и пароходов, и вовсе забыв о всякой солидности, совсем распетушившись и распоясавшись, скакал кругом как непо-слушный мальчик, и чтоб унять, усовестить и пристыдить расшалившегося как арапчонок араба (уж прости за тавтологию, читатель!), приезжей злой барышне не оставалось уже ничего больше и сделать, как больно надрать ему уши (словно отроку непокорному!) и как следует всыпать по жирной жопе инкрустированным золотой филигранью сафьяновым ремешком (и это всё кстати говоря к вящему удовольствию "отрока"!).
И среди всей этой ночной вакханалии в одну из редких интермедий между нескончаемыми актами веселых плясок на широченной (не просто двуспальной, а прямо-таки пятиспальной!), утонувшей в пухах и в атласах, диванной кровати под стилизованным шатром, когда натрудившийся в поте лица и изголодавшийся Алихатабыч, в поисках чего-нибудь съедобного побрел на кухню, готовый аки лев рыкающий наброситься на еду, Наташка прилегла, чтоб сомкнуть ненадолго глаз и передохнуть чуть-чуть от чересчур прыткого и назойливого клиента. Но неожиданно пьяненький восточный принц приполз обратно на четвереньках, нечлено-раздельно мыча и знаками и жестами показывая куда-то на потолок и подзывая свою гостью на кухню. "Ну что еще тебе, чертяке, надо", - мысленно выругалась Наташка и поплелась на кухню, и обнаружила, что там перегорела лампочка, освещающая угловую часть помещения, где располагалась газовая плита. Алихатабыч, утративший видимо от огромного количества выпитой водки дар русской речи, жалобно скуля и бормоча что-то невразумительное, жестами дал понять Наташке, что надо выкрутить лампочку в одной из спаленок и принести и вкрутить вместо перегоревшей. Вскоре Наташка вернулась с целехонькой лампочкой в кухню, не без труда взгромоздилась на шаткий модерновый полупрозрачный стул, а Алихатабыч, пошатываясь и еле держась сам на ногах, обнял свою гостью за длинные ее обворожительные нижние конечности, зарывшись ей в трусишки лицом, будто бы помогая Наташке устоять на стуле в вертикальном положении, но на деле сам хватаясь за нее и только мешая ей поменять эту чертову лампочку. Длиннорукая и длинноногая наша блондиночка, чтоб удержать равновесие и не свалиться вниз, судорожно ухватилась одной рукой за трубу над шкафом, в который было встроено вытяжное устройство газовой плиты, и нечаянно вдруг задела своими изящными продолговатыми пальчиками с метровыми расписными ногтями (настоящим шедевром арт-дизайна!) и машинально нащупала какой-то сверток, запрятанный глубоко за блестящим гофрированным дымоходом, в расщелине между стеной и спинкой шкафа. И хоть прикосновение это длилось мгновение лишь, но трезвые мозги сибирячки, несмотря на всю в непомерных объемах выпитую водку, моментально просекли ситуацию! Молниеносная догадка словно вспышка сверкнула в ладной головушке блондинки, тени сомнений быть не могло, в припрятанном за кухонным шкафом свертке лежали плотные пачки бумажных денег. Бла-гополучно вкрутив лампочку, Наташка, не моргнув глазом и ни единым мимическим жестом не выдав своей находки, спрыгнула на пол, а арабский богатей, потерявший голову и от выпитого, и от близости молодой красавицы, даже и в страшном сне не заметил бы мимолетного движения своей гостьи, случайно обнаружившей припрятанные от злой и ревнивой жены сокровища хо-зяина квартиры, проходящие у него по закрытой от публики статье - ассигнования "на девочек" и прочие представительские и карманные расходы.
Наташка же, из простого инстинкта самосохранения и по въевшейся в кровь и в плоть привыч-ке, велящей ей во имя собственного же блага никогда и ни в чем не проявлять инициативу, обо всем доложила на следующий день молодому шефу, правда при этом многозначительно, со смыслом, заговорщически и как бы намекающе глядя ему прямо в глаза. (Ты мол только скажи, милок, мы это дело быстро сварганим и оформим в самом лучшем виде!) "Даже и не думай", - мрачно насупив брови и поднеся близко к лицу блондинки свой костистый кулак, злобно прошипел с явной угрозой Павел, мгновенно догадавшийся, со скоростью молнии сообра-зивший, на лету схвативший, с полуслова понявший, насколько важной была информация, добытая девушкой, и какие выгоды она могла лично ему сулить. "Забудь!", - сказал он девушке, как отрезал.
Два общественных порока, два бича, две язвы, разъедающие человеческий социум, создавали порой Павлу неимоверные проблемы, подрывая все его усилия и даже ставя под вопрос успеш-ность его бизнеса. Воровство и наркомания. И с тем, и с тем приходилось бороться жестко и не покладая рук. И с тем, и с тем очень строго было у Павла. На личных собеседованиях с работаю-щим персоналом, на многочисленных инструктажах и брифингах, на летучках и общих собрани-ях, наш герой поучал девушек, добивался от них высокого профессионализма, чувства гордости и ответственности за свой нелегкий, подчас неблагодарный труд, соблюдения неписаного кодек-са чести работниц интимного фронта, обращал их внимание на то, что конечно же важнейшей задачей их является беспрепятственное и гарантированное изъятие у клиента финансовых средств в оплату за оказываемые ему услуги, это святая святых в деятельности "ночных бабочек", квинтэссенция их стараний, и здесь двух мнений быть не может. Но это далеко не всё, что нужно иметь в виду. Не забывать о необходимости налаживания циклического процесса регулярных и последующих изъятий денег, сохранить клиента в целости и сохранности для будущих поколений, проконтролировать, проследить, обеспечить безопасную транспортировку и доставку его в семью, к любимой жене и к обожаемым деткам, к милому родному очагу, всё это также должно было входить в сферу интересов девушек, стать предметом их неустанных забот. "Поймите же,- настойчиво повторял Павел своим питомицам, - вы отвечаете за тех, кого приручили!"
Словом всем девицам категорически, под страхом неминуемого и очень болезненного наказа-ния, запрещалось грабить и обворовывать клиентов. Изымать деньги можно и нужно было толь-ко на добровольной основе, с согласия жертвы, путем ненасильственных акций, кротких демар-шей, непротивлением жлобству обманом (ласковое теля двух маток сосет!), корысть и бесприн-ципная алчность вуалировались белозубыми "американскими улыбками" и мимикрией под все-мерную заботу о клиенте, все неблаговидные деяния обозначались эвфемизмами и кодовыми словами (навроде "индивидуального стриптиз-танца в vip-комнате", "тайского эротического массажа" или "акционного предложения по стимулированию потребительского спроса") и максимально правдоподобно имитировались, как производимые строго и исключительно в рамках закона и морали.
Были конечно и некоторые маленькие послабления и исключения непринципиального характера из жесткого правила о неприкосновенности денег и ценностей клиента (естественно за вычетом сумм, идущих на оплату потребляемых услуг). Например, можно было подворовывать у пьяненьких, совсем уже квёлых, расклеившихся мужчинок, уснувших или отрубившихся по собственной воле (искусственно вызывать затмение сознания у клиента воспрещалось категорически!). Ведь грех было (согласись, читательница!) не реквизировать некоторый излишек денег, отягчающий кошелек мирно и сладко посапывающего, хрюкающего во сне, мужика, свернувшегося калачиком где-нибудь на скамейчатой кушетке в отдельном номере сауны. Но и в этом случае никакой беспредел не допускался, и жестко соблюдались оп-ределенные условия. Ни в коем случае нельзя было трогать документы клиента, удостоверяющие его личность, или забирать все деньги без остатка, оставляя жертву без последних штанишек. В особенности аккуратно, бережно, в самом щадящем режиме, рекомендовано было девицам относиться к клиентам иногородним, командированным, транзитным, заезжим и залетным, и в любом случае оставлять у последних сумму денег достаточную, чтоб человек мог вернуться во-свояси или далее следовать своим маршрутом.
Наташка же, не понаслышке знакомая с жизнью кроликов в царстве удавов и привыкшая пови-новаться и не перечить сильным и серьезным парням, именно так и поступила, как ей было велено молодым боссом, забыла напрочь о случившемся в квартире у Алихатабыча и выкинула из головы все мысли об интригующей находке, ни с кем больше даже и не поделившись ими. А в скором времени, словно вознагражденная судьбой за молчание, наша сибирячка встретила по чистой случайности невесть каким образом оказавшегося в Н. заезжего лопуха-европейца, то ли голландца, то ли фламандца, и случилась у них прямо-таки бешеная любовь-морковь с первого взгляда. Иностранец настолько увлекся длинноногой красавицей, что немедленно, не отходя от кассы, затребовал горячо руки ее и сердца, и блондиночка наша, тоже немало впечатленная и умиленная до глубины души новым знакомцем (по конспиративным каналам дошла ин-формация до Павла о том, как Наташка хихикая рассказывала подружкам про жениха, нежно и любовно называя его не иначе как "лось", и растроганно приговаривая со смешком "Ну такой лох! Такой лох!"), дала согласие на продолжение отношений и благополучно укатила из Н. в теплые края.
Словом всё казалось складывалось как нельзя лучше для Алихатабыча и заныканных им за ку-хонным шкафом денежек, единственная свидетельница его семейного позора уехала из Н. c кон-цами, но оставалась всё же во всей этой истории одна закавыка, сам Павел-то не забыл ни едино-го слова из рассказа сибирячки и крепко-крепко призадумался! Ведь никто вопроса о стартовом капитале для нашего героя не снимал с повестки дня! И голова Павла сама по себе уже, не полу-чив еще добро хозяина, без его личного вмешательства, задолго до принятия какого-либо кон-кретного решения, принялась тщательно и основательно, впрочем никуда не торопясь и не поря горячки, обдумывать возможные сценарии развития событий вокруг припрятанных арабских денежек. Как-то даже помимо воли нашего героя вдруг возник и стал постепенно обрастать пло-тью и кровью преступный замысел по присвоению денег Алихатабыча, шаг за шагом в ходе на-пряженного мыслительного процесса выкристаллизовывались различные мелкие детали, форми-ровался и вытачивался подробный план действий. Тем временем ведь и Наташка, по чьей навод-ке всё по сути дела и затевалось, по удачному совпадению событий отчалила из Н., что воспри-нято было Павлом как некий добрый знак свыше; такое благоприятное стечение обстоятельств (чуть ли не благословение небес) подстегнуло еще больше молодого человека и заставило перей-ти от чисто досужих до поры до времени размышлений и пустых не подкрепленных действиями намерений к активной фазе реализации выработанного плана. Первым делом нужно было найти подходящего исполнителя или вернее говоря подходящую исполнительницу. По замыслу Павла это должна была быть абсолютно "случайная пассажирка", желательно несовершеннолетняя, притом никак не аффилированная с коллективом Павла и не засветившаяся еще в определенных городских кругах. Сказано, сделано! Павел решительно взялся за поиски нужной кандидатуры. И вскоре удача улыбнулась нашему герою.
Павел познакомился с Каришей. Произошло это событие (немаловажное в судьбе молодого человека, как выяснится впоследствии) в одном из городских парков. Прогуливаясь как-то лени-во по обставленной красивыми скамейками парковой аллее и любуясь открывающимися его взо-ру образцами ландшафтного дизайна, наш герой обратил вдруг внимание на совсем юную дев-чушку (с неестественно прямой осанкой, будто она палку проглотила, и с подпрыгивающей по-ходкой, словно в нижние ее конечности были вмонтированы пружины), не по погоде легко оде-тую, и судя по "прикиду" отчаянно пытающуюся выглядеть взрослой. "Оловянная солдатка", как мысленно окрестил ее Павел, шла глазея во все стороны наперерез толпе, идущей ей навстречу; отставленная далеко ее ручонка с блестящей китчевой сумочкой то и дело задевала прохожих, от быстрого шага у нее сзади топорщилась и задиралась юбчонка, оголяя худенькие до основания ножки. "Вижу цель на горизонте!", - машинально скомандовал себе Павел и, не мешкая уже ни секунды, развернулся на сто восемьдесят градусов и спикировал на крутом вираже прямо на дев-чушку.
И чутье не обмануло нашего героя! Карина (так звали юную незнакомку), эта недавно прие-хавшая в Н. из глухой деревушки, забавная (и довольно глупенькая, как показалось Павлу) мало-леточка, тараторящая без умолку и еще и бредившая шубой (чуть ли не в первые же минуты зна-комства она объявила о том, что ей нужна шуба!) идеально подходила молодому человеку для исполнения его преступного замысла.