И для "Избранное"
Флэшмоб от laas: пять дорогих вам книг на выбранную букву.
Мне досталась И.
Буква оказалась не очень банальной (союзы вообще коварнэ), так что некоторое время пришлось повозиться.
"Имя розы". Ну, хоть что-то вспомнилось немедленно. Эта книга попалась мне в руки на 4-м, кажется, курсе, когда я начал курить Средневековье, писал сценарий-обманку про Франсуа Вийона, обалдевал от готики, и никак не мог взять в толк, почему про этот период было так уныло в школе, когда тут такое! Не буду врать - через проклятый портал я прорывался несколько дней....
А три года назад мы делали игру про средневековый монастырь и шутили с сомастером, что не делаем игру по "Имени Розы", просто используем те же источники, что и Эко. Тогда книга лежала у нас, пардон, в сортире, и каждый поход туда превращался в увлекательное приключение)
Ну, и, конечно, потому что детектив. Без них никак нельзя. Они придают вкус моей жизни.
"Кстати, не очень обольщайся по поводу этих реликвий. Обломков креста я перевидал очень много и в самых разных церквах. Если все они подлинные, значит, нашего Господа терзали не на двух скрещённых брёвнах, а на целом заборе...".
"Илиада". Не буду врать - не то, чтоб я каждый вечер перечитываю Гомера в оригинале. Но это сюжеты и герои, которые растворены в крови. В самых разных смыслах этого выражения. Ну, и, конечно, шлемоблещущий Гектор, пастырь народов Атрид, и щит Ахиллеса. Иногда я думаю, что уже много столетий каждый прилично пишущий товарищ немного работает над этим щитом. И это приятно.
Да, и первый сюжет по Борхесу.
Поэтому цитата будет не из Гомера, а про любовь к Гомеру.
"...Географию древнего мира
На четверку я помню, как в детстве,
И могла бы Алкеева лир
У меня оказаться в наследстве.
Надо мной не смеялись матросы.
Я читал им:"О, матерь Ахайя!"
Мне дарили они папиросы,
По какой-то Ахайе вздыхая" (с) Арсений Тарковский.
и
"Смутную душу мою тяготит
Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
Умер на ложе из роз?
...
В мышцах жила несказанная мощь,
Нега - в изгибе колен,
Был он прекрасен, как облако, - вождь
Золотоносных Микен" (с) Николай Гумилев.
"Идеальный муж". Потому что Уайльд. Этот текст здесь не столько сам по себе, сколько по причине эгрегора автора. Упивание красотой ради красоты, провокация в белых перчатках, и беспощадный викторианский стёб снаружи. Смертельные страсти, кровавый чахоточный кашель, и классическое христианство внутри.
"Но я очень хорошо знаю, что понять людей можно, только если иметь к ним милосердие. Жить с людьми можно, только имея к ним милосердие. Потому что любовь, а не немецкая философия - основа жизни".
"И грянул гром". В 10 лет рассказ меня поразил. Помню, как не спал полночи, пытаясь простроить, как же именно по поводу дохлой бабочки пошла псу под хвост мировая история. Под утро мне даже приснилась стройная система, но, как водится в таких случаях - из памяти все начисто исчезло. Но с тех пор в моем мире есть то, о чем я много лет позже буду читать у Борхеса и смотерть у Кесьлевского.
И еще, всю жизнь мечтаю уметь писать такие финалы, как Бредбери.
"Не хватит десяти мышей - умрет одна лиса. Десятью лисами меньше - подохнет от голода лев. Одним львом меньше - погибнут всевозможные насекомые и стервятники, сгинет неисчислимое множество форм жизни. И вот итог: через пятьдесят девять миллионов лет пещерный человек, один из дюжины, населяющей весь мир, гонимый голодом, выходит на охоту за кабаном или саблезубым тигром. Но вы, друг мой, раздавив одну мышь, тем самым раздавили всех тигров в этих местах. И пещерный человек умирает от голода. А этот человек, заметьте себе, не просто один человек, нет! Это целый будущий народ. Из его чресел вышло бы десять сыновей. От них произошло бы сто - и так далее, и возникла бы целая цивилизация. Уничтожьте одного человека - и вы уничтожите целое племя, народ, историческую эпоху. Это все равно что убить одного из внуков Адама. Раздавите ногой мышь - это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека - смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь - и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь - и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с нее!"
"Исповедь". Которая Аврелия Августина. Моя первая прочитанная теологическая книга, кажется. Единственное, что я запомнил с первого раза - душераздирающая история покражи груш. Про манихейство, и хрестоматийную концепцию времени как-то осознавалось годами позже. А вот груши, это да. Не ожидал найти такой бешеный эмоциональный накал и очень впечатлился. С тех пор люблю христианских фанатиков)
Сюда примыкает замечательная короткометражка Шлёндорфа "Озарение", как раз про августинов концепт времени.
Собственно, эмоционально про фрукты:
"По соседству с нашим виноградником стояла груша, отягощенная плодами, ничуть не соблазнительными ни по виду, ни по вкусу. Негодные мальчишки, мы отправились отрясти ее и забрать свою добычу в глухую полночь; по губительному обычаю наши уличные забавы затягивались до этого времени. Мы унесли оттуда огромную ношу не для еды себе (если даже кое-что и съели); и мы готовы были выбросить ее хоть свиньям, лишь бы совершить поступок, который тем был приятен, что был запретен. Вот сердце мое, Господи, вот сердце мое, над которым Ты сжалился, когда оно было на дне бездны. Пусть скажет Тебе сейчас сердце мое, зачем оно искало быть злым безо всякой цели. Причиной моей испорченности была ведь только моя испорченность. Она была гадка, и я любил ее; я любил погибель; я любил падение свое; не то, что побуждало меня к падению; самое падение свое любил я, гнусная душа, скатившаяся из крепости Твоей в погибель, ищущая желанного не путем порока, но ищущая самый порок".
Поскольку не очень книга в классическом европейском смысле, в список не вошел главный текст на И - "Изумрудная скрижаль".
Также после долгих мучений пошла побоку "Иудейская война" Иосифа Флавия: не могу больше древних евреев, пощадите.
Еще один не вошедший кандидат: "История моих бедствий" Абеляра", одна из самых смешных книг, что я знаю.
Кому-нибудь букву?
...И, да, я ненавижу "Игру в бисер"!
Мне досталась И.
Буква оказалась не очень банальной (союзы вообще коварнэ), так что некоторое время пришлось повозиться.
"Имя розы". Ну, хоть что-то вспомнилось немедленно. Эта книга попалась мне в руки на 4-м, кажется, курсе, когда я начал курить Средневековье, писал сценарий-обманку про Франсуа Вийона, обалдевал от готики, и никак не мог взять в толк, почему про этот период было так уныло в школе, когда тут такое! Не буду врать - через проклятый портал я прорывался несколько дней....
А три года назад мы делали игру про средневековый монастырь и шутили с сомастером, что не делаем игру по "Имени Розы", просто используем те же источники, что и Эко. Тогда книга лежала у нас, пардон, в сортире, и каждый поход туда превращался в увлекательное приключение)
Ну, и, конечно, потому что детектив. Без них никак нельзя. Они придают вкус моей жизни.
"Кстати, не очень обольщайся по поводу этих реликвий. Обломков креста я перевидал очень много и в самых разных церквах. Если все они подлинные, значит, нашего Господа терзали не на двух скрещённых брёвнах, а на целом заборе...".
"Илиада". Не буду врать - не то, чтоб я каждый вечер перечитываю Гомера в оригинале. Но это сюжеты и герои, которые растворены в крови. В самых разных смыслах этого выражения. Ну, и, конечно, шлемоблещущий Гектор, пастырь народов Атрид, и щит Ахиллеса. Иногда я думаю, что уже много столетий каждый прилично пишущий товарищ немного работает над этим щитом. И это приятно.
Да, и первый сюжет по Борхесу.
Поэтому цитата будет не из Гомера, а про любовь к Гомеру.
"...Географию древнего мира
На четверку я помню, как в детстве,
И могла бы Алкеева лир
У меня оказаться в наследстве.
Надо мной не смеялись матросы.
Я читал им:"О, матерь Ахайя!"
Мне дарили они папиросы,
По какой-то Ахайе вздыхая" (с) Арсений Тарковский.
и
"Смутную душу мою тяготит
Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
Умер на ложе из роз?
...
В мышцах жила несказанная мощь,
Нега - в изгибе колен,
Был он прекрасен, как облако, - вождь
Золотоносных Микен" (с) Николай Гумилев.
"Идеальный муж". Потому что Уайльд. Этот текст здесь не столько сам по себе, сколько по причине эгрегора автора. Упивание красотой ради красоты, провокация в белых перчатках, и беспощадный викторианский стёб снаружи. Смертельные страсти, кровавый чахоточный кашель, и классическое христианство внутри.
"Но я очень хорошо знаю, что понять людей можно, только если иметь к ним милосердие. Жить с людьми можно, только имея к ним милосердие. Потому что любовь, а не немецкая философия - основа жизни".
"И грянул гром". В 10 лет рассказ меня поразил. Помню, как не спал полночи, пытаясь простроить, как же именно по поводу дохлой бабочки пошла псу под хвост мировая история. Под утро мне даже приснилась стройная система, но, как водится в таких случаях - из памяти все начисто исчезло. Но с тех пор в моем мире есть то, о чем я много лет позже буду читать у Борхеса и смотерть у Кесьлевского.
И еще, всю жизнь мечтаю уметь писать такие финалы, как Бредбери.
"Не хватит десяти мышей - умрет одна лиса. Десятью лисами меньше - подохнет от голода лев. Одним львом меньше - погибнут всевозможные насекомые и стервятники, сгинет неисчислимое множество форм жизни. И вот итог: через пятьдесят девять миллионов лет пещерный человек, один из дюжины, населяющей весь мир, гонимый голодом, выходит на охоту за кабаном или саблезубым тигром. Но вы, друг мой, раздавив одну мышь, тем самым раздавили всех тигров в этих местах. И пещерный человек умирает от голода. А этот человек, заметьте себе, не просто один человек, нет! Это целый будущий народ. Из его чресел вышло бы десять сыновей. От них произошло бы сто - и так далее, и возникла бы целая цивилизация. Уничтожьте одного человека - и вы уничтожите целое племя, народ, историческую эпоху. Это все равно что убить одного из внуков Адама. Раздавите ногой мышь - это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека - смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь - и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь - и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с нее!"
"Исповедь". Которая Аврелия Августина. Моя первая прочитанная теологическая книга, кажется. Единственное, что я запомнил с первого раза - душераздирающая история покражи груш. Про манихейство, и хрестоматийную концепцию времени как-то осознавалось годами позже. А вот груши, это да. Не ожидал найти такой бешеный эмоциональный накал и очень впечатлился. С тех пор люблю христианских фанатиков)
Сюда примыкает замечательная короткометражка Шлёндорфа "Озарение", как раз про августинов концепт времени.
Собственно, эмоционально про фрукты:
"По соседству с нашим виноградником стояла груша, отягощенная плодами, ничуть не соблазнительными ни по виду, ни по вкусу. Негодные мальчишки, мы отправились отрясти ее и забрать свою добычу в глухую полночь; по губительному обычаю наши уличные забавы затягивались до этого времени. Мы унесли оттуда огромную ношу не для еды себе (если даже кое-что и съели); и мы готовы были выбросить ее хоть свиньям, лишь бы совершить поступок, который тем был приятен, что был запретен. Вот сердце мое, Господи, вот сердце мое, над которым Ты сжалился, когда оно было на дне бездны. Пусть скажет Тебе сейчас сердце мое, зачем оно искало быть злым безо всякой цели. Причиной моей испорченности была ведь только моя испорченность. Она была гадка, и я любил ее; я любил погибель; я любил падение свое; не то, что побуждало меня к падению; самое падение свое любил я, гнусная душа, скатившаяся из крепости Твоей в погибель, ищущая желанного не путем порока, но ищущая самый порок".
Поскольку не очень книга в классическом европейском смысле, в список не вошел главный текст на И - "Изумрудная скрижаль".
Также после долгих мучений пошла побоку "Иудейская война" Иосифа Флавия: не могу больше древних евреев, пощадите.
Еще один не вошедший кандидат: "История моих бедствий" Абеляра", одна из самых смешных книг, что я знаю.
Кому-нибудь букву?
...И, да, я ненавижу "Игру в бисер"!