Между профессором и домкомом
Итак, продолжу свой анализ творчества Михаила Афанасьевича Булгакова. «Героем» этой темы станет не кто иной, как П.П. Шариков.
Вот многие любят порассуждать, что «революция породила шариковых», наивно полагая, что стоит только изничтожить все её следы, и всякий быдлос исчезнет с лица земли. Люди добрые, ну причём тут «революция»? И дело даже не в том, что профессора Преображенского никак нельзя отнести к большевикам. Просто Шариков задолго до этой самой революции прекрасно существовал в самом обычном Климе Чугункине, которого ещё при царском режиме родила самая обычная баба от столь же рядового мужика.
Скажу сразу, я не считаю Чугункина пролетарием - он не рабочий и не крестьянин, который зарабатывает на жизнь физическим трудом. Однако и умственным трудом тоже не занимается. Он - интеллигент из породы «вшивых», опустившийся на самое дно общества. В советское время таких ещё называли «бывшими интеллигентными человеками»
Руками работать он не хочет, головой - не умеет. При должном упорстве мог бы стать музыкантом, но оного хватает только на самую низкопробную игру - лабать по кабакам. Все остальные его способности - столь же мелкая уголовщина да страшные, как бред алкоголика, рассуждения о Судьбах Мироздания на коммунальной кухне.
И вот такому человеку судьба дала шанс на ещё одну жизнь. Вот только, по какой-то иронии судьбы, вручила не слишком подходящих «родителей».
Про первого я уже говорил. Сам профессор, помимо низкого морального облика, отличался ещё и полным невежеством по части воспитания - своих-то детей у него не было. И его теории о том, что «ласка - единственный способ, который возможен в обращении с живым существом», на практике могли дать только такое невоспитанное и неблагодарное создание.
Как гласит народная мудрость, «Учи дитя, пока поперек лавки лежит, а вытянется вдоль - поздно учить». Чтобы ребёнок вырос в нормального человека, а не превратился в эгоцентричную сволочь, ему нужно прививать основы поведения в социуме. В том числе наказывать за неподобающее поведение.
Тем более, что долгое время Шариков для профессора был не человеком, а всего лишь «результатом эксперимента». Взять хотя бы его открытое недовольство, возникшее при оформлении паспорта. Какие могут быть человеческие документы у «подопытного животного»? Усы, лапы и хвост - вот его документы.
Стоит ли удивляться тому, что пока советская власть перевоспитывала ступивших на кривую дорожку беспризорников десятками тысяч, господин профессор «всё понял через десять дней после операции» и своим бездействием позволил Шарикову развиваться от плохого к худшему.
А ведь родитель не имеет никакого права обвинять своего ребёнка в неподобающем поведении - он сам его так воспитал.
Вторым виновником этой трагедии является товарищ Швондер. Да, как председатель домового комитета, он мало похож на того же Никанора Ивановича Босого из романа «Мастер и Маргарита» - в вверенном ему хозяйстве (несмотря на весь пессимизм профессора) батареи парового отопления работают исправно, и в кассе жилтоварищества «преизрядный дефицит» не обнаруживается. Но однажды он позволил одному личному чувству взять верх над некоторыми из своих обязанностей.
Плохое отношение Швондера к Преображенскому вполне понятно. И дело не в том, что сам Швондер с товарищами живут вчетвером в одной комнате, в то время как профессор обитает один в семи (в пяти - кухню и комнату прислуги не можно не считать). Просто на тех двух комнатах, которые профессор мог передать обществу без особого для себя ущерба, можно было бы разместить целых восемь человек, испытывающих острую необходимость в хоть каком-либо удовлетворении жизненно важной потребности в крыше над головой.
Вместо этого профессор предпочёл « не читать советских газет«, а заодно изъявил желание выгнать нескольких соседей на мороз, дабы получить ещё одну комнату « под библиотеку»
Ну как нормальный человек может относиться к такому мизантропу и социопату? Только нецензурно.
Однако, дав волю чувствам, Швондер сделал Шарикова заложником своего отношения к Преображенскому. Вместо того, чтобы взять на себя обязанности по социализации пришедшего в этот мир человека, он своим попустительством, потаканием низменным страстям усугубил его асоциальные наклонности, вложенные «воспитанием» Преображенского.
Что является основой любого общества? Обязанности составляющих его людей по отношению друг к другу. «Правовое общество» без наличия сознательности в каждом его члене - опасная иллюзия, потому что любое «право» - не более, чем исполнение ответственными людьми своих должностных обязанностей.
Так вот, исполняя свои обязанности по отношению к Шарикову, Швондер не объяснил тому, что у него тоже есть обязательства перед обществом. Более того, желая получше понравится Шарикову, дабы потом «натравить» его на Преображенского, Швондер стал «освобождать» его от обязанностей перед обществом.
- «Сим удостоверяю»… Чёрт знает, что такое… гм… «Предъявитель сего - человек, полученный при лабораторном опыте путём операции на головном мозгу, нуждается в документах»… Чёрт! Да я вообще против получения этих идиотских документов. Подпись - «профессор Преображенский».
- Довольно странно, профессор, - обиделся Швондер, - как это так вы документы называете идиотскими? Я не могу допустить пребывания в доме бездокументного жильца, да ещё не взятого на воинский учёт милицией. А вдруг война с империалистическими хищниками?
- Я воевать не пойду никуда! - вдруг хмуро тявкнул Шариков в шкаф.
Швондер оторопел, но быстро оправился и учтиво заметил Шарикову:
- Вы, гражданин Шариков, говорите в высшей степени несознательно. На воинский учёт необходимо взяться.
- На учёт возьмусь, а воевать - шиш с маслом, - неприязненно ответил Шариков, поправляя бант.
Настала очередь Швондера смутиться. Преображенский злобно и тоскливо переглянулся с Борменталем: «Не угодно ли - мораль». Борменталь многозначительно кивнул головой.
- Я тяжко раненный при операции, - хмуро подвыл Шариков, - меня, вишь, как отделали, - и он показал на голову. Поперёк лба тянулся очень свежий операционный шрам.
- Вы анархист-индивидуалист? - спросил Швондер, высоко поднимая брови.
- Мне белый билет полагается, - ответил Шариков на это.
- Ну-с, хорошо-с, не важно пока, - ответил удивлённый Швондер, - факт в том, что мы удостоверение профессора отправим в милицию и нам выдадут документ.
Как известно, дальше по сюжету Швондер всё-таки оформит Шарикову «белый билет». Он мог бы попытаться объяснить подопечному всю неправоту его мировоззрения, прибавить ему хоть чуточку сознательности, но вместо этого, «удержания власти ради», повёл лёгкой дорогой, ведущей к обрыву пропасти. Ведь сам Шариков, паразитировавший на Преображенском (который в свою очередь паразитировал на обществе), просто не смог бы обеспечивать себе такую красивую жизнь без него, поскольку сам ничего не умел.
Сложно сказать, изобразил ли Булгаков в лице Швондера тех, кого чуть позже назовут «левыми уклонистами» (а ещё позже «лефтишами»), или же приписывал такое поведение всем большевикам. Сложно дать на этот вопрос чёткий ответ, тем более что в первые годы после Революции теоретические построения на практике реализовывались очень по-разному. Увы, социальные эксперименты на собаках ставить невозможно, а ничего не менять, когда старая система зашла в тупик, невозможно по определению.
Для нас важнее знать, что в реальности «левый уклон» был отброшен, и вместо рассуждений о «разрушении старых экономических отношений» люди начали создавать новые экономические отношения, отвечавшие новым задачам, стоявшим перед производительными силами общества.
Мизес, Айн Рэнд и другие западные мыслители, осилившие «переписку Энгельса с Каутским» на уровне «всё отнять и поделить», усиленно обличали «социализм», но на деле изображали обыкновенную шариковщину. И пока они расписывали процесс разграбления остатков дореволюционных благ, наш народ не только сохранил дореволюционные достижения, но и многократно преумножил. Изгнал разруху, которая была отнюдь не в головах, восстановил старые производства, построил множество новых заводов со всей необходимой инфраструктурой, заложил множество новых городов и значительно увеличил площади старых, одержал безоговорочную победу в самой страшной Войне, которую только знало человечество.
Зато что интересно. Видя эффективность социализма в России и предчувствуя возможность его распространения по планете, правительства западных стран начали проводить «социальную политику» - именно так, как её поняли (см. выше). То есть львиная доля поддержки приходилась на обеспечение потребностей - социальные пособия, льготные ипотечные кредиты и т.д. - различных люмпенов, тунеядцев, национальных, сексуальных и прочих меньшинств, требующих чего-либо от общества на основании собственной «исключительности». В общем, тех самых шариковых и чугункиных, желающих получать «по потребности» без наличия каких-либо способностей.
В общем можно заметить - лефтиши это отвратительное извращение принципов интернационализма и пролетарского гуманизма и доведение этих идей до абсурда. Это пародия на коммунистов. И считаю, что лефтиши специально подкармливаются буржуазным обществом для дискредитации в глазах трудящихся всех социалистических и коммунистических идей.
Единственное отличие - расходы на содержание всего этого балласта правящие круги «первого мира» сбросили на население «третьего мира» - периферии глобальной капиталистической системы.
Запись опубликована Логово скорпиона. You can comment here or there.