Сказку сочинила
Ну так вот. Жила-была в одном большом городе девочка с мальчиковым именем Женя - как котенок Гав, только по-настоящему. Город был большой и преогромный, стало быть, в нем проживала еще тьма народу. Двадцать пять тысяч или даже двадцать шесть, урядники давно уж со счету сбились.
Как все маленькие девочки, Женя часто и усердно мечтала.
Вот пойду сейчас в слободу за молоком, может суженого встречу... А путь не близкий, надо спешить, а то мамка заругает. Сапожки надела сафьновые, аленькие, на всякий случай, на босу ногу.
И вот идет Женя мимо Старого Дуба в Чистом Поле, под Дубом конь вороной пасется, а вокруг - ни души. Женя себе и думает - это ж надо, конь, главно, оседлан - а где же хозяин? У такого коня, должно быть, прекрасный хозяин - вон и грива как причесана! и седло такое эргономичное! и стремена такие блестящие! Вот повезло коню с хозяином-то, ишь, как заботится! Вон папка наш тоже об нас заботится, только, как напьется, шибко буйный делается, неа-дык-ква... забыла. А, ватный! А этот, по всему видно, не такой... Не может быть, чтобы эдакой конь неа-дык-к-ватному хозяину принадлежал, в нашем ми-гопо-лесе ни у кого такого коня нет, а мужики все как мой папка. Исключено. Он, наверное Князь. Да где ж он пропал-то? Может в беду попал? Может на него разбойники напали? Может он лежит где-то, истекая кровью, пронзенный стрелой басурманской? Миленький... Любименький! Господи, что же делать? Мамка заругает... Что же делать-то?
Стала Женя метаться вокруг Дуба во всяких радиусах, искать тело раненое (о плохом она думать не умела), но тщетны были радения ее, так никого и не нашла. Меж тем Солнце стало отливать золотом, начинал собираться вечер, а еще ж в слободу, да и мамка заругает.
В общем, помчала Женя по молоко что было мочи, а на обратном пути, уставши уже изрядно, споткнулась, упала и разбила нос. Молоко вылилось, в оторванную подошву выходного сапожка заполз муравей и больно кусил за палец. А темнело уже не на шутку. Заругает мамка, как пить дать, заругает!
Вдруг откуда ни возьмись - Конь. Преклонил перед Женей колена и говорит человеческим голосом: не тужи, милая, садись ко мне на спину, смотри, седло какое эргономичное, держись за гриву, ножки в стремена уложи, только подтяни ремни покороче, каблучками зацепись покрепче, и домчу тебя до дому в лучшем виде. Нос-то вытри подорожником, а то вдруг Судьбу свою встретишь, негоже в таком виде-то.
Женя немного удивилась, но времени на раздумья не было (мамка!), и, доверившись своему спасителю, взобралась на спину его и сделала в точности все, как он велел. По дороге она немного успокоилась и решила спросить коня про хозяина его.
- А, Володька-то... Да напился поди, Красно Солнышко, я тут под Дубом пока день коротал, он в городе вашем душу свою буйную отводил. Да куда он денется, проспится, а я его уже ждать буду в условленном месте, поедем на Восток, за кур-кумой.
- Кур-кумой? - переспросила Женя. Определенно, подумала Женя, добрый человек на Восток за кур-кумой не попрется, у нас кур что ли мало? А я-то, дура, любила его больше жизни, нос из-за него разбила, молоко пролила и мамка теперь точно заругает.
- Приехали, дитя мое - молвил конь. - Иди с миром.
И пошла Женя, погруженная в думы, восвояси.
А мамка в тот вечер не заругала ее даже, а наооборот, нос помыла и по головке погладила. И папка трезвый был, тоже заботился, по головке гладил, все приговаривал, дурочка ты моя ненаглядная, а сапожки завтра сапожнику в починку отдадим. А и правда, какая-то я особенная, подумала Женя и сладко заснула. Ей приснился Князь Володька Красно Солнышко.
Как все маленькие девочки, Женя часто и усердно мечтала.
Вот пойду сейчас в слободу за молоком, может суженого встречу... А путь не близкий, надо спешить, а то мамка заругает. Сапожки надела сафьновые, аленькие, на всякий случай, на босу ногу.
И вот идет Женя мимо Старого Дуба в Чистом Поле, под Дубом конь вороной пасется, а вокруг - ни души. Женя себе и думает - это ж надо, конь, главно, оседлан - а где же хозяин? У такого коня, должно быть, прекрасный хозяин - вон и грива как причесана! и седло такое эргономичное! и стремена такие блестящие! Вот повезло коню с хозяином-то, ишь, как заботится! Вон папка наш тоже об нас заботится, только, как напьется, шибко буйный делается, неа-дык-ква... забыла. А, ватный! А этот, по всему видно, не такой... Не может быть, чтобы эдакой конь неа-дык-к-ватному хозяину принадлежал, в нашем ми-гопо-лесе ни у кого такого коня нет, а мужики все как мой папка. Исключено. Он, наверное Князь. Да где ж он пропал-то? Может в беду попал? Может на него разбойники напали? Может он лежит где-то, истекая кровью, пронзенный стрелой басурманской? Миленький... Любименький! Господи, что же делать? Мамка заругает... Что же делать-то?
Стала Женя метаться вокруг Дуба во всяких радиусах, искать тело раненое (о плохом она думать не умела), но тщетны были радения ее, так никого и не нашла. Меж тем Солнце стало отливать золотом, начинал собираться вечер, а еще ж в слободу, да и мамка заругает.
В общем, помчала Женя по молоко что было мочи, а на обратном пути, уставши уже изрядно, споткнулась, упала и разбила нос. Молоко вылилось, в оторванную подошву выходного сапожка заполз муравей и больно кусил за палец. А темнело уже не на шутку. Заругает мамка, как пить дать, заругает!
Вдруг откуда ни возьмись - Конь. Преклонил перед Женей колена и говорит человеческим голосом: не тужи, милая, садись ко мне на спину, смотри, седло какое эргономичное, держись за гриву, ножки в стремена уложи, только подтяни ремни покороче, каблучками зацепись покрепче, и домчу тебя до дому в лучшем виде. Нос-то вытри подорожником, а то вдруг Судьбу свою встретишь, негоже в таком виде-то.
Женя немного удивилась, но времени на раздумья не было (мамка!), и, доверившись своему спасителю, взобралась на спину его и сделала в точности все, как он велел. По дороге она немного успокоилась и решила спросить коня про хозяина его.
- А, Володька-то... Да напился поди, Красно Солнышко, я тут под Дубом пока день коротал, он в городе вашем душу свою буйную отводил. Да куда он денется, проспится, а я его уже ждать буду в условленном месте, поедем на Восток, за кур-кумой.
- Кур-кумой? - переспросила Женя. Определенно, подумала Женя, добрый человек на Восток за кур-кумой не попрется, у нас кур что ли мало? А я-то, дура, любила его больше жизни, нос из-за него разбила, молоко пролила и мамка теперь точно заругает.
- Приехали, дитя мое - молвил конь. - Иди с миром.
И пошла Женя, погруженная в думы, восвояси.
А мамка в тот вечер не заругала ее даже, а наооборот, нос помыла и по головке погладила. И папка трезвый был, тоже заботился, по головке гладил, все приговаривал, дурочка ты моя ненаглядная, а сапожки завтра сапожнику в починку отдадим. А и правда, какая-то я особенная, подумала Женя и сладко заснула. Ей приснился Князь Володька Красно Солнышко.