(no subject)
***
Все службы мимо. Евангелие едва ли открываю. Молитва - только по правилу, своих слов нет, онемение одно.
Только сто восемнадцатый Псалом гомеопатическими дозами, по четыре стиха.
Какое уж тут завершение прошлых дел, в текущем моменте с катушек бы не съехать.
Работы набрала выше головы, отвлечься. А мысли постоянно на одном и том же вертятся.
***
Под вечер снова накрыло. За полночь сидела на кухне, игрушки красила.
Слёзы сами потекли. И текли, текли, текли, текли... казалось, нескончаемым потоком.
Какие уж тут игрушки.
- Понимаешь, мне так страшно за всех. Постоянно ожидаю чего-то нехорошего. Немерено сорокоустов за Ваню подала.
И ещё стыд кошмарный. Душевная боль внутри - сто кругов ада.
Обида на весь белый свет, и на себя саму - как вообще меня угораздило связаться с этими ужасными, нечистоплотными во всех отношениях людьми...
Почему именно я? Почему Ваня?!...
- Заичка, в этой жизни мы всё должны пережить. Всё, что случается.
Случилось не самое страшное, ты же знаешь.
Обратно не отмотать, с этим только жить дальше.
Откуда у Паши столько мудрости.
Ваня слово-в-слово то же самое спросил.
- Мам, откуда у Паши столько мудрости?"
Не знаю, сын.
***
Во гробе уныния лежа, отягчающий имея камень недоумения:
Присноживотнаго не разумея, Спасе, слова Твоего,
И страха Твоего не чувствуя, ущедри мя
И спаси Твоею благостию, Многомилостиве.
(Из Триоди постной)
**
Настолько тяжёлого в эмоциональном плане великопостного времени давно не припомню.
Все службы мимо. Евангелие едва ли открываю. Молитва - только по правилу, своих слов нет, онемение одно.
Только сто восемнадцатый Псалом гомеопатическими дозами, по четыре стиха.
Какое уж тут завершение прошлых дел, в текущем моменте с катушек бы не съехать.
Работы набрала выше головы, отвлечься. А мысли постоянно на одном и том же вертятся.
***
Под вечер снова накрыло. За полночь сидела на кухне, игрушки красила.
Слёзы сами потекли. И текли, текли, текли, текли... казалось, нескончаемым потоком.
Какие уж тут игрушки.
- Понимаешь, мне так страшно за всех. Постоянно ожидаю чего-то нехорошего. Немерено сорокоустов за Ваню подала.
И ещё стыд кошмарный. Душевная боль внутри - сто кругов ада.
Обида на весь белый свет, и на себя саму - как вообще меня угораздило связаться с этими ужасными, нечистоплотными во всех отношениях людьми...
Почему именно я? Почему Ваня?!...
- Заичка, в этой жизни мы всё должны пережить. Всё, что случается.
Случилось не самое страшное, ты же знаешь.
Обратно не отмотать, с этим только жить дальше.
Откуда у Паши столько мудрости.
Ваня слово-в-слово то же самое спросил.
- Мам, откуда у Паши столько мудрости?"
Не знаю, сын.
***
Во гробе уныния лежа, отягчающий имея камень недоумения:
Присноживотнаго не разумея, Спасе, слова Твоего,
И страха Твоего не чувствуя, ущедри мя
И спаси Твоею благостию, Многомилостиве.
(Из Триоди постной)
**
Настолько тяжёлого в эмоциональном плане великопостного времени давно не припомню.