о точности перевода
(это довесок к предыдущему постингу -- я посчитал данную цитату уместной)
Рассуждение капитана дальнего плавания Христофора
Бонифатьевича Врунгеля о морской терминологии
Мною и другими наблюдателями неоднократно было замечено, что человек,
вдоволь испивший соленой влаги из бездонной чаши океана, поражается
странной болезнью, в результате которой со временем наполовину теряет
бесценный дар человеческой речи.
Такой человек вместо слов родного языка, вполне точно обозначающих
тот или иной предмет, применяет вокабулы, столь затейливые, что порой с
личностью, не зараженной этой болезнью, уже и объясниться не может. Когда
же такая личность в непонимании разводит руками, больной глядит на нее с
презрением и жалостью.
В ранней молодости недуг этот поразил и меня. И сколь настойчиво ни
пытался я излечиться, меры, принятые мною, не принесли желанного
исцеления.
По сей день выстрел для меня не громкий звук огнестрельного оружия, а
рангоутное дерево, поставленное перпендикулярно к борту; беседка - не
уютная садовая постройка, а весьма неудобное, шаткое висячее сиденье;
кошка в моем представлении, хотя и имеет от трех до четырех лап, является
отнюдь не домашним животным, но маленьким шлюпочным якорем.
С другой стороны, если, выходя из дому, я спускаюсь по лестнице, на
бульваре отдыхаю на скамейке, а придя домой, разогреваю чай на плите, то,
стоит мне попасть на судно (хотя бы и мысленно), эти предметы сразу
превращаются в трап, банку и камбуз соответственно.
Поразмыслив над этим, я решил было вовсе изгнать все морские термины
из своего лексикона, заменив их теми словами, которые с давних пор
существуют в обычном нашем живом языке.
Результат, однако, получился весьма нежелательный: первая же лекция,
прочитанная мною в соответствии с принятым решением, доставила много
ненужных огорчений как мне, так и моим слушателям.
Начать с того, что лекция эта продолжалась втрое дольше против
обычной, ибо оказалось, что в морском языке есть немало терминов, вовсе не
имеющих замены. Я же, не желая отступать от принятого решения, каждый раз
пытался заменить эти термины их пространными толкованиями. Так, к примеру,
вместо слова рея я каждый раз говорил: "Круглая деревянная балка,
несколько утолщенная в средней части, горизонтально подвешенная на высоком
тонком столбе, вертикально установленном на судне..." Вместо слова руль я
принужден был повторять: "Вертикальная пластина, с помощью рычага или
нового специального привода поворачивающаяся на вертикальной оси,
укрепленной на подводной части задней оконечности судна, служащая для
изменения направления движения последнего..."
Сожалея при этом о напрасной трате времени, потребного для
неоднократного произнесения этих определений, я старался выговаривать их
одним духом, скороговоркою. А так как слов, требующих подобных
разъяснений, попадалось немало, лекция моя стала походить на заклинание
волшебника или на камлание шамана. И вполне естественно, что слушатели
мои, несмотря на все старание, в котором я не имею оснований сомневаться,
ничего из моих объяснений не усвоили и, более того, не поняли.
Огорченный неудачей, я тем не менее не пал духом. Терпеливо и
внимательно я снова проработал этот вопрос, и после всестороннего изучения
имеющихся на эту тему трудов и литературных источников, сопоставив их с
собственными наблюдениями, я пришел к выводу, что: морская терминология
есть не что иное, как специальный морской инструмент, которым каждый моряк
обязан владеть столь же уверенно и искусно, сколь уверенно плотник владеет
топором, врач - ланцетом, а слесарь - отмычкой.
Но, как во всяком деле, инструмент непрерывно совершенствуется,
частично вовсе исключается из обихода, частично заменяется новым, более
простым и удобным в обращении, нередко заимствованным из другого ремесла,
так и в морской практике - одни термины широко входят в состав
общегражданского живого языка, как то произошло, например, со словами:
мачта, руль, штурман; другие же, напротив, вовсе утрачивают свое былое
значение и заменяются новыми, общепринятыми, как то было со словами
антретно или триангль, которые не так еще давно прочно держались в морском
словаре, а нынче совсем забыты, уступив свое место словам приближенно и
треугольник соответственно.
Изложенное позволяет рассчитывать, что со временем, путем взаимных
разумных уступок, моряки и сухопутные люди придут наконец к одному
общепринятому языку. Надеяться, однако, что такое слияние произойдет в
ближайшем будущем, нет оснований.
©Андрей Сергеевич Некрасов. Приключения капитана Врунгеля
Рассуждение капитана дальнего плавания Христофора
Бонифатьевича Врунгеля о морской терминологии
Мною и другими наблюдателями неоднократно было замечено, что человек,
вдоволь испивший соленой влаги из бездонной чаши океана, поражается
странной болезнью, в результате которой со временем наполовину теряет
бесценный дар человеческой речи.
Такой человек вместо слов родного языка, вполне точно обозначающих
тот или иной предмет, применяет вокабулы, столь затейливые, что порой с
личностью, не зараженной этой болезнью, уже и объясниться не может. Когда
же такая личность в непонимании разводит руками, больной глядит на нее с
презрением и жалостью.
В ранней молодости недуг этот поразил и меня. И сколь настойчиво ни
пытался я излечиться, меры, принятые мною, не принесли желанного
исцеления.
По сей день выстрел для меня не громкий звук огнестрельного оружия, а
рангоутное дерево, поставленное перпендикулярно к борту; беседка - не
уютная садовая постройка, а весьма неудобное, шаткое висячее сиденье;
кошка в моем представлении, хотя и имеет от трех до четырех лап, является
отнюдь не домашним животным, но маленьким шлюпочным якорем.
С другой стороны, если, выходя из дому, я спускаюсь по лестнице, на
бульваре отдыхаю на скамейке, а придя домой, разогреваю чай на плите, то,
стоит мне попасть на судно (хотя бы и мысленно), эти предметы сразу
превращаются в трап, банку и камбуз соответственно.
Поразмыслив над этим, я решил было вовсе изгнать все морские термины
из своего лексикона, заменив их теми словами, которые с давних пор
существуют в обычном нашем живом языке.
Результат, однако, получился весьма нежелательный: первая же лекция,
прочитанная мною в соответствии с принятым решением, доставила много
ненужных огорчений как мне, так и моим слушателям.
Начать с того, что лекция эта продолжалась втрое дольше против
обычной, ибо оказалось, что в морском языке есть немало терминов, вовсе не
имеющих замены. Я же, не желая отступать от принятого решения, каждый раз
пытался заменить эти термины их пространными толкованиями. Так, к примеру,
вместо слова рея я каждый раз говорил: "Круглая деревянная балка,
несколько утолщенная в средней части, горизонтально подвешенная на высоком
тонком столбе, вертикально установленном на судне..." Вместо слова руль я
принужден был повторять: "Вертикальная пластина, с помощью рычага или
нового специального привода поворачивающаяся на вертикальной оси,
укрепленной на подводной части задней оконечности судна, служащая для
изменения направления движения последнего..."
Сожалея при этом о напрасной трате времени, потребного для
неоднократного произнесения этих определений, я старался выговаривать их
одним духом, скороговоркою. А так как слов, требующих подобных
разъяснений, попадалось немало, лекция моя стала походить на заклинание
волшебника или на камлание шамана. И вполне естественно, что слушатели
мои, несмотря на все старание, в котором я не имею оснований сомневаться,
ничего из моих объяснений не усвоили и, более того, не поняли.
Огорченный неудачей, я тем не менее не пал духом. Терпеливо и
внимательно я снова проработал этот вопрос, и после всестороннего изучения
имеющихся на эту тему трудов и литературных источников, сопоставив их с
собственными наблюдениями, я пришел к выводу, что: морская терминология
есть не что иное, как специальный морской инструмент, которым каждый моряк
обязан владеть столь же уверенно и искусно, сколь уверенно плотник владеет
топором, врач - ланцетом, а слесарь - отмычкой.
Но, как во всяком деле, инструмент непрерывно совершенствуется,
частично вовсе исключается из обихода, частично заменяется новым, более
простым и удобным в обращении, нередко заимствованным из другого ремесла,
так и в морской практике - одни термины широко входят в состав
общегражданского живого языка, как то произошло, например, со словами:
мачта, руль, штурман; другие же, напротив, вовсе утрачивают свое былое
значение и заменяются новыми, общепринятыми, как то было со словами
антретно или триангль, которые не так еще давно прочно держались в морском
словаре, а нынче совсем забыты, уступив свое место словам приближенно и
треугольник соответственно.
Изложенное позволяет рассчитывать, что со временем, путем взаимных
разумных уступок, моряки и сухопутные люди придут наконец к одному
общепринятому языку. Надеяться, однако, что такое слияние произойдет в
ближайшем будущем, нет оснований.
©Андрей Сергеевич Некрасов. Приключения капитана Врунгеля