Этим летом-3
Этим летом и той весной. Буря.
После солнечного мая и нежно-мокрого начала июня пришла Буря. Несколько дней подряд налетали ливни, пока в одну из ночей не разразился шторм. Ветер швыряет ветви в окно веранды. Они скрипят; нет, визжат - по стеклу. Свет мигнул и погас - где-то оборвало провод. Сквозь шум ветра я слышу треск ветвей - это ветер доламывает две яблони, которым суждено умереть в этом году. Одна погасла еще весной. Пыталась цвести при этом - на голых безлиственных ветках зажигала розовые огоньки цветков. Цветки так и засохли, не распустившись. Вторая дала трещину у основания ствола и легла на землю, образовав шатер. Если бы я была ребенком, я бы забралась в эту зеленую палатку, чтобы тихонько поплакать о тебе. Высоком и тонком черноволосом мальчике с соседнего двора, который уехал с дачи в пионерский лагерь, даже не простившись.
Мама говорит, он не виноват, родители собрали и увезли, а ты, верно, в это время сидела на каком-нибудь дереве над речкой, болтала исцарапанными ногами и что-то мурлыкала под нос. Может, мама даже соврет, что ты прибегал проститься, но я в это время… на дереве… мурлыкала под нос… Большая девочка уже - пристыдит она меня. А все по деревьям лазаешь, как пацан. Вот теперь и не сиди под сломанной яблоней, не хнычь. Осядет дерево окончательно и придавит тебя!
В ночную бурю я специально залезаю под яблоню. Пусть придавит! Раз такая я никудашная. Никуда-ни-для-чего негодная девчонка. Не умею шить, вязать, строить глазки. Только по деревьям хорошо лазаю. Как пацан.
Кто-то выходит из темного дома в темный сад с керосиновой лампой. Это ты, высокий черноволосый парнишка из дома через участок от нас? Ты вырос и ищешь меня? Ты растопил печку в моем доме? Но зачем печка летом? А потому что это не лето - это ранняя весна. Самое унылое время в деревне. Все хлюпает и наросшее за зиму дерьмо будто поднимается из оседающего снега. Вечером разразилась буря. Налипший мокрый снег оборвал провода. Мне уже много лет и по деревьям я лазаю только когда надо собрать вишню для варенья. Кое-как я выучилась пришивать пуговицы и неплохо готовлю. Варенье вот варю. Но лучше всего у меня, как и раньше, как и всегда, получается чувствовать деревья и рассказывать истории.
В мерцающей темноте, при теплом свете керосинки и распахнутом зеве голландки мы залезем вдвоем под красное ватное одеяло, пригреемся, и я буду шептать тебе самую прекрасную историю на свете: про сад, запертый в старом заборе, который становится продолжением тебя и болеет, когда тебе плохо. Про две яблони, которые мы, к сожалению, потеряем этим летом. И про то, что это ничего - ведь я давно мечтала завести в саду несколько груш.
После солнечного мая и нежно-мокрого начала июня пришла Буря. Несколько дней подряд налетали ливни, пока в одну из ночей не разразился шторм. Ветер швыряет ветви в окно веранды. Они скрипят; нет, визжат - по стеклу. Свет мигнул и погас - где-то оборвало провод. Сквозь шум ветра я слышу треск ветвей - это ветер доламывает две яблони, которым суждено умереть в этом году. Одна погасла еще весной. Пыталась цвести при этом - на голых безлиственных ветках зажигала розовые огоньки цветков. Цветки так и засохли, не распустившись. Вторая дала трещину у основания ствола и легла на землю, образовав шатер. Если бы я была ребенком, я бы забралась в эту зеленую палатку, чтобы тихонько поплакать о тебе. Высоком и тонком черноволосом мальчике с соседнего двора, который уехал с дачи в пионерский лагерь, даже не простившись.
Мама говорит, он не виноват, родители собрали и увезли, а ты, верно, в это время сидела на каком-нибудь дереве над речкой, болтала исцарапанными ногами и что-то мурлыкала под нос. Может, мама даже соврет, что ты прибегал проститься, но я в это время… на дереве… мурлыкала под нос… Большая девочка уже - пристыдит она меня. А все по деревьям лазаешь, как пацан. Вот теперь и не сиди под сломанной яблоней, не хнычь. Осядет дерево окончательно и придавит тебя!
В ночную бурю я специально залезаю под яблоню. Пусть придавит! Раз такая я никудашная. Никуда-ни-для-чего негодная девчонка. Не умею шить, вязать, строить глазки. Только по деревьям хорошо лазаю. Как пацан.
Кто-то выходит из темного дома в темный сад с керосиновой лампой. Это ты, высокий черноволосый парнишка из дома через участок от нас? Ты вырос и ищешь меня? Ты растопил печку в моем доме? Но зачем печка летом? А потому что это не лето - это ранняя весна. Самое унылое время в деревне. Все хлюпает и наросшее за зиму дерьмо будто поднимается из оседающего снега. Вечером разразилась буря. Налипший мокрый снег оборвал провода. Мне уже много лет и по деревьям я лазаю только когда надо собрать вишню для варенья. Кое-как я выучилась пришивать пуговицы и неплохо готовлю. Варенье вот варю. Но лучше всего у меня, как и раньше, как и всегда, получается чувствовать деревья и рассказывать истории.
В мерцающей темноте, при теплом свете керосинки и распахнутом зеве голландки мы залезем вдвоем под красное ватное одеяло, пригреемся, и я буду шептать тебе самую прекрасную историю на свете: про сад, запертый в старом заборе, который становится продолжением тебя и болеет, когда тебе плохо. Про две яблони, которые мы, к сожалению, потеряем этим летом. И про то, что это ничего - ведь я давно мечтала завести в саду несколько груш.