Ген. - майор Фуллер. Зачем колоть?

[armyco]

По публикации Военный Зарубежник 1932 №3

(с английского)

Why Prod? By Major-General I. F. C. Fuller. The Fighting Forces. July 1931.

Штык

Более 70 лет мы вливали новое тактическое вино в ветхие тактические мехи, несмотря на то, что каждый школьник прекрасно знает, что делать этого не следует. Когда впервые появились железные дороги, дилижанс или почтовая карета были теми ветхими мехами, куда было влито новое вино - железная дорога. Вот почему железнодорожный поезд и был вначале ничем иным, как несколькими дилижансами, прицепленными друг к другу. Даже в настоящее время, особенно в Европе, встречаются еще вагоны, построенные на этом принципе, в то время как всякий видит, что пульмановский вагон гораздо более удобен и экономичен. То же было и с автомобилем, который первоначально конструировался с колесами как у "виктории" или кабриолета, и до сих пор еще имеет свой двигатель впереди между прочим потому, что лошади тянут экипаж лучше, чем толкают его. Совершенно аналогичное происходит с пехотой по той причине, что один раз в своей истории она оказалась пригодной, чтобы колоть врага: значит она должна колоть и впредь; и пусть лучше рушится небо, чем мы откажемся от штыкового боя. Ветхим мехом в данном случае является атака пехоты, это основное тактическое понятие времен копья. Однако едва ли это может служить разумным основанием для того, чтобы в последнем издании Устава полевой службы имелись такие строчки: "Главной целью пехоты, для которой все остальные действия служат лишь подготовкой, является схватка с противником и уничтожение его". То же, но еще более решительно было выражено в предыдущем издании: "Пехота является тем оружием, которое окончательно решает победу в сражении". О каких сражениях здесь идет речь? Наверное не о тех, которые мы вели лет 15 тому назад. И все же получается так, что хотя копья исчезли с поля боя еще в конце XVII века, идеология копья продолжает жить и официально поддерживается. Воображаю, какое множество жизней за последние 100 лет было принесено в жертву этому "богу-штыку".

Пехота, как атакующая сила, господствовала во времена римлян; потом атака была передана коннице, но позднее, когда огнестрельное оружие сильно ограничило успехи кавалерийской атаки, атака вновь перешла к пехоте и оставалась успешным средством боя до тех пор, пока дальнобойность мушкета не превышала сотни шагов, и пока это оружие заряжалось с дула. Но если бы мушкет был оружием точной стрельбы, то атакующая линия противника подверглась бы уничтожению. Далее, если бы тот же мушкет заряжался с казенной части, то он позволял бы стрелять залпами, и штык, являясь лишь посредственным копьем, оказался бы бесполезным.

В середине прошлого века было изобретено заряжавшееся с дула нарезное ружье, но оно немедленно было "взято в полон" идеей копья. Вином, которое было здесь пролито, была человеческая кровь, ибо во время американской гражданской войны семь из восьми имевших место атак успеха не имели и стоили колоссальных жертв. Затем таким же образом была "полонена" и винтовка, заряжавшаяся с казенной части. Во время франко-прусской войны ни одна фронтальная атака успеха не имела, и в одной из таких атак пруссаки потеряли 6000 человек в течение 10 минут. Позже появилась магазинная винтовка и подобно своим предшественникам оказалась в "ветхом мехе". Во время южноафриканской войны это оружие оказалось столь смертоносным в руках обороняющихся, что атакующий нередко был вынужден разводить свои цепи на интервалы в 50 шагов, но и в этом случае не был в состоянии сойтись вплотную с противником. Во время же русско-японской войны атака имела успех только при обходном движении. Наконец появился пулемет, сначала на кабриолетовых колесах, а позднее на более целесообразной установке; но и пулемет оказался в "ветхих мехах", где продолжает находиться и по сию пору.

Во время мировой войны мы выступили, чтобы "колоть" нашего врага, и в результате потеряли большую часть нашего времени на то, чтобы вонзаться в "мать сыру землю". Во время американской гражданской войны, 70 лет тому назад, к штыковому бою прибегали редко, и поэтому количество штыковых ранений было незначительно, "исключая случайные", - пишет участник войны хирург майор Альберт Харт. При этом он добавляет: "Полагаю, что мне пришлось перевязать полдюжины ран этого рода". Полдюжины! А между тем в 1914 г. дух штыка был духом армии, а в 1931 г. это все еще дух нашего Устава полевой службы, невзирая на то, верит ли в него армия или не верит. Мягко выражаясь, не достойно ли это сожаления? Не было ли бы лучше в случае войны передать командование бакалейщику, который, хотя и может пронзать сыр, но конечно никогда не будет воображать, что противник сделан из "стильтона" или "горгонцолы" [То и другое - различные сорта сыра. - Ред.]? Быть может он в своем неведении случайно и одержит победу, но случай не может покрыть ореолом чела профессионального солдата, так как он будет колоть по обязанностям службы.

Пуля.

Я не хочу сказать, что небольшие отряды пехоты не могут иногда испытать чрезвычайного удовлетворения, пронзив врага. Конечно, это им может удаться не чаще, чем они могли бы воспользоваться кастетом, и реже, чем им пришлось бы выпустить стрелу из ассирийского лука или выбросить горсть железных обрезков из самопала. Однако для большинства попытка овладеть каким-либо из этих видов оружия была бы напрасным трудом. Впрочем, для пехоты это "необходимо", хотя она столь же уязвима для пуль, как сетка проницаема для воды, но "необходимо" только потому, что она обязана схватиться с противником и "уничтожить его". И это теперь, когда существует неуязвимое для пуль оружие, которое называется танком!! Когда впервые был изобретен танк, он буквально был брошен в ветхие мехи, а затем затоптан в грязь. Такое расточительное отношение к новому "тактическому вину" редко имело место когда-либо раньше, и я хотел бы верить, что этого никогда более не повторится, по крайней мере, в нашей армии. Если принять во внимание, что в настоящее время наиболее известные из наших генералов являются кавалеристами, представляется прямо удивительным, что они не усмотрели в этой машине неуязвимого для пуль кавалериста, - что само по себе уже должно было бы предупредить расточительное отношение к новому вину. В противном случае они в порыве абстракции, т. е., позабыв об Уставе полевой службы, сразу могли бы уразуметь, что для того, чтобы выиграть войну, необходимо вернуться обратно к старой пехотно-кавалерийской идее в тактике и на ней построить свою военную организацию. Однако руководители нашей конницы были не "кавалеристами", а посаженными на коней "штыками".

Пехотно-кавалерийская идея весьма несложна и выражается в следующих словах: "Пехота сковывает, а конница наносит удары". Одним словом: при фронтальной атаке копье сковывает копье или задерживает его, а конница маневрирует вокруг флангов и атакует пехоту во фланг или в тыл, т. е. в решающем пункте.

Ныне пуля заняла место копья, и мы знаем, что пуля при обороне является гораздо более смертоносным оружием, чем при атаке. Равным образом нам известно, что во время атаки стрелок в очень редких случаях может подойти к противнику ближе, чем на 800 ярдов (720 м). Желая преодолеть эти затруднения, мы вместо того чтобы применить указанную выше тактическую идею, загромождаем всякого рода оружием наши пехотные батальоны до такой степени, что последние превращаются в малоподвижные арсеналы. Когда это оказывается недостаточным, мы создаем в тылу сложные организации орудий, тяжелых орудий, танков и т. д., подготовляем атаку, а затем продвигаем или тащим пехоту вперед и обычно на гибель. Если атака заканчивается успешно, то после оказывается, что противник или был уже уничтожен танками и артиллерийским огнем, или, что он бежал, или, наконец, выползает без боя из окопов навстречу победителю. Но ведь это не атака, это только оккупация. Если атака не увенчивается успехом, то подготовляется ее повторение с затратой часов, если не целых дней...

Если идею атаки заменить идеей сковывания, то необходимо будет только задерживать противника с помощью пули, а не копья, т. е. пришивать его к позиции градом пуль, а в это время маневрировать неуязвимой для пуль "конницей" против одного или обоих его флангов. В случае отсутствия флангов пехота опять-таки должна сковывать, а неуязвимая для пуль тяжелая конница под защитой артиллерии должна атаковать и прорывать фронт. В настоящее время наша главная задача заключается в том, чтобы толкать стрелка вперед под защитой пулеметов и артиллерии. Если заменить эту задачу задачей сковывания, то придется проталкивать пулеметы вперед под защитой стрелков совершенно так же, как в свое время старая линейная пехота - копьеносцы и мушкетеры - находилась под защитой луков или легкой пехоты. Смысл этого продвижения вперед заключается в занятии позиции, с которой можно сковать противника огнем, и если атаковывать, то опять-таки только пулей.

Атака рисуется мне в таком виде: выдвигаются стрелки, как это обычно делала старая легкая пехота, ведут разведку, вступают в стычки с противником, отыскивают позиции для пулеметов и удерживают эти позиции до прихода пулеметчиков, после чего отходят назад или переходят для защиты флангов пулеметной позиции. Как только пулеметный огонь открыт, стрелки под его прикрытием возобновляют свое движение вперед, но не для атаки или штурма, а для отыскания места, куда может продвинуться второй эшелон пулеметов под прикрытием первого эшелона. Таким образом сковывание становится все теснее и теснее до тех пор, пока не будет достигнута та позиция, откуда уже все пулеметы смогут засыпать пулями противника, а затем - атака пулями, вместо штыковой атаки. А тем временем неуязвимая для пуль конница обходит фланги противника.

Пулемет.

Теперь естественно возникает вопрос, какой образец пулемета нужен для такого рода тактики. На этот вопрос можно дать правильный ответ только в том случае, если увязать его с проблемой танка или неуязвимой для пули конницы. Эта проблема оказывает огромное влияние на этот вопрос.

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление. Тактика должна оказывать свое влияние на конструкцию оружия, а не наоборот. Совершенно верно, что вес первоначального образца пулемета Максима, а также существующего ныне пулемета Виккерса, затруднял и продолжает затруднять продвижение этого оружия, как было обрисовано ранее. Однако если бы целью тактики являлось приковывание противника к позиции, а не атака его, то конструкторы оружия конечно уже давно создали бы оружие, нужное для такой сковывающей атаки. Если бы наша политика здесь заключалась в том, чтобы разрабатывать образцы оружия, подходящие для нашей тактики, а не в том, чтобы тактику подчинять оружию, сконструированному не тактиками, то были бы сбережены не только большие денежные средства, но и армия оказалась бы вне всяких сомнений гораздо более сильной. Идея тактики заключается в том, чтобы сковывать и наносить удары. Поэтому, исходя из этого принципа, надлежит соответствующим образом конструировать и оружие. На открытой местности танк, несомненно, является господствующим родом оружия подобно тому, как им в прежние времена была конница на равнинах. В те времена конница нередко бывала и решающим средством боя. Это означает, что пехота все более и более будет находить себе применение в операциях на пересеченной местности, т. е. там, где танки мало применимы или вовсе не в состоянии пройти. Вот почему пехота потребует для своего вооружения самый легкий пулемет. Никакой пулемет не может считаться пригодным, если команда не в состоянии тащить его на протяжении примерно 20 миль (32 км); а как правило в целях противовоздушной обороны пулемет должен идти в составе походной колонны. Мало существует более выгодных целей для воздушного нападения, чем войсковая часть на марше; но если в течение нескольких секунд здесь все пулеметы смогут создать огневой барьер между колонной и атакующими воздушными силами, то конечно воздушная атака потеряет свою остроту.

В данном случае я имею в виду тип пулемета Мадсена, который весит 18 фун. [8,4 кг]. Правда этот пулемет примерно на 3 фун. превышает еще желаемый вес, но нам придется еще ждать немало времени, пока мы получим на вооружение более легкий и столь же мощный пулемет. Если такой новый пулемет не будет обладать могуществом пулемета Виккерса, то можно сказать, что он будет непригоден для прикрытия пехотной атаки. Не этот пулемет будет поддерживать стрелков, но последние будут поддерживать его, главным образом путем разведки. Если же потребуется поддерживающий огонь, то он может быть создан гораздо более успешно при помощи легких танков, движущихся впереди пехотных частей или стоящих еще сзади и действующих огнем через голову пехоты.

Винтовка.

Та винтовка, которая состоит сейчас у нас на вооружении, хороша для рядовой пехоты, но никоим образом не годится для точной стрельбы. Не следует упускать из вида, что самозаряжающаяся винтовка, как например винтовка Педерсена (весом в 8,8 фун.), обладает значительными преимуществами перед ручным оружием. По мере того как уменьшается количество стрелков, должна улучшаться точность стрельбы, ибо в то время как пулеметчик ведет огонь главным образом в целях устранения и удушения, стрелок бьет на поражение и уничтожение противника. На северо-западной границе Индии, там, где винтовка продолжает оставаться преобладающим оружием и где туземцы нередко оказываются отличными стрелками, мы можем усовершенствовать нашу ружейную стрельбу только путем вооружения наших стрелков винтовкой лучшего качества, чем у противника. Отсутствие необходимости действовать затвором для перезаряжания винтовки позволяет вести более точно скорую стрельбу.

Конь.

Вопрос транспорта, по моему мнению, является столь же важным, как и вопрос оружия. Лафеты на конной тяге непригодны для войны в Европе, потому что они являются слишком уязвимыми целями. На пересеченной местности они двигаются с трудом, а в горных местностях их движение зачастую совершенно невозможно. Полубронированный пулеметовоз менее уязвим, но он обладает тем крупным недостатком, что не в состоянии двигаться вместе с походной колонной. Это, как правило, вызывает необходимость в выделении пулеметов из войсковых частей, что совершенно не годится. Помимо этого такие пулеметы мало применимы в горной войне.

Самой главной причиной необходимости упразднения коня является то, что батальон без конного обоза представляет собой чрезвычайно подвижное соединение, так как может в полном вооружении и с необходимыми запасами быть перевозим на автобусах и грузовиках. Даже если считать, что в батальоне нужны верховые лошади, то все же и без них батальон останется сильной боевой единицей. Но без пулеметных повозок батальон едва ли сможет быть боевой единицей. Вот почему весь административный транспорт батальона должен быть моторизован, и его пулеметы, патронные ленты и запасные части должны перевозиться на моторах с нефтяным двигателем, снабженных гусеничными ходами. Такая именно повозка недавно была сконструирована полковником Фестингом; она двигается со скоростью 1-5 миль (1,6-8 км) в час, берет груз до 5 центнеров (500 кг), управляется ручным способом, а стоимость ее изготовления не превышает 100 фун. ст. (около 1 000 руб.). Несколько таких повозок свободно могут перевозиться на грузовике. Хотя было бы конечно абсурдом снабжать батальон двумя разновидными комплектами транспортных средств, однако в горных местностях постоянно должно иметь в виду применение вьючного обоза. В связи с этим оружие, запасные части и боеприпасы должны допускать такую упаковку, чтобы в случае надобности подходить для обоих видов транспорта.

Противотанковое оружие.

Для меня представляется совершенно бесспорным, что настоящим противотанковым оружием является только танк. В самом деле, для успешности действий на поле сражения противотанковое оружие должно иметь такую же, если не большую, подвижность, как и то оружие, против которого оно должно вести борьбу. Однако придавать танки пехотному батальону мне представляется нецелесообразным по следующим соображениям: вводом двух скоростей движения будет нарушена органическая слаженность данного войскового соединения; весьма вероятно, что это может повести к ненадлежащему использованию танков, потому что действительная оборона пехоты против танков заключается в дальней обороне, т. е. танк должен выступить навстречу неприятельскому танку, аналогично конвою эскадренных миноносцев в море, а не быть привязанным к пехотному соединению, ожидая пока танк противника уткнется вплотную в пехоту. Наконец, поддержание готовности танков в поле является одной из наиболее трудных проблем, и всем тем, кто имеет какой-либо опыт в этом отношении, совершенно ясно, что эта задача легче выполнима в составе целого соединения, чем в разреженных мелких подразделениях. Я вполне признаю, что батальон нуждается в своей собственной противотанковой обороне на отдыхе или в резерве позади боевого фронта, но было бы неэкономично отделять легкие танки для защиты батальона. Я думаю, что для этих целей на вооружение каждого батальона должно быть дано несколько 20-мм автоматов Мадсена, пробивающих 25-мм броню на расстоянии 175 м. Эти же автоматы могут быть использованы в качестве противовоздушного оружия, ибо их дальнобойность достигает 6000 м. При походном движении автомат Мадсена и его колесная установка могут быть перевозимы на грузовике или на моторных повозках; в поле автомат при надобности может перевозиться двумя лицами.

Бригада.

Перейдем теперь к вопросам организации. По моему мнению, наименьшим пехотным соединением, подлежащим рассмотрению в данном случае, является пехотная бригада, а не пехотный батальон. Основанием этому является то, что я исключил из батальона танк, который является не только действительным противотанковым оружием, но и настоящим противопулеметным оружием. В существующей пехотной бригаде 4-батальонного состава один батальон должен быть заменен батальоном легких танков в составе 4 рот (трех боевых и одной для снабжения огнеприпасами). Легкий танк должен быть неуязвим против всех бронебойных пуль, а также иметь одно противотанковое оружие и пулемет. В мирное время для учебных занятий в лагерных сборах, а в военное время, когда того требует тактическая обстановка, одна боевая танковая рота должна придаваться каждому из трех пехотных батальонов как противотанковое и противопулеметное оружие, действующее в тесном контакте с пехотой, но выполняющее общий план командира бригады. Четвертая рота снабжения должна состоять из нескольких, бронированных грузовиков для огнеприпасов; эти грузовики, будучи неуязвимы для пуль, могут питать во время операций не только легкие танки, но и пехотные пулеметы. Эту обязанность я считаю весьма существенной.

Батальон.

Переходя к организации батальона, которая отвечала бы предлагаемой в этой статье сковывающей тактике, необходимо дать несколько руководящих принципов. Прежде всего, необходима гибкость организации. Соединение не должно быть чрезмерно насыщено оружием. В прежние времена было не очень трудно управлять 1000 человек, потому что в бою они занимали сравнительно небольшое пространство. На современные же фронты наступления и обороны оказывает воздействие не число, но объем (мощность) огня; большое число пулеметов занимает такое значительное пространство, что управление делается затруднительным. Вторым требованием является простота. Стрелки и пулеметчики не должны быть перемешаны в одной роте, потому что каждая рота имеет свое особое тактическое назначение. Целью стрелка является защита пулеметчика, а защита обычно означает выдвижение вперед, а не сидение по сторонам. Непосредственная защита является обязанностью самих пулеметчиков, а дальняя защита - обязанностью стрелков. Третьим принципом является работоспособность, находящаяся в зависимости от пополнения убыли, а также от взаимозаменяемости. Мне кажется, что существующие в настоящее время наши стрелковые отделения в составе семи человек слишком малы (идеалом, пожалуй, можно бы считать десять человек), и по соображениям, изложенным ниже, надо принять двенадцать человек как минимум для пулеметного отделения. Обе категории бойцов должны быть взаимозаменяемыми, т. е. стрелки должны быть удовлетворительными пулеметчиками, а пулеметчики - удовлетворительными стрелками.

Наиболее целесообразной организацией батальона, по крайней мере для настоящего момента, по моему мнению является нижеследующая: штаб батальона вместе с противотанковым взводом и 2 крыла [Wing] (одно пулеметное и другое стрелковое), в составе двух рот каждая. Каждая рота должна состоять из трех взводов [Platoon], а каждый взвод - из трех отделений [Section]. Стрелковые отделения должны состоять из 10 человек каждое, а пулеметное - в составе двух звеньев [Squad] - по 6 человек каждое звено.

Звено пулемета Мадсена, например, может переносить с собой:

Командир звена
10 обойм

№1
пулемет (18 1/2 фун.) и 4 обоймы

№2
запасные части и 4 обоймы

№ 3
треногу (27 фун.) и 2 обоймы

№4
10 обойм

№5
10 обойм

В каждой обойме 30 выстрелов, вес обоймы около 3 1/4 фун. Все количество боезапаса выражается в 40 обоймах или в 1200 выстрелах. Во время походного движения весь этот груз может перевозиться на моторной повозке, но, как правило, пулемет и обоймы для надобностей противовоздушной обороны должны перевозиться в звеньях.

Что касается личного оружия пулеметчиков, то я склонен совершенно упразднить винтовку и заменить ее автоматическим револьвером с прикладом образца Маузера, дающим действительный огонь до 300 ярдов (270 м) и максимальную дальность стрельбы до 1000 ярдов (900 м).

Личный состав батальона военного времени выразится приблизительно в 700 офицеров и рядовых, а его огневые средства составятся из 36 пулеметов и 180 винтовок. Хотя подобная организация в огневом отношении не будет сильнее, чем существующие 168 винтовок, 24 пулемета Льюиса и 16 Виккерса, но зато она будет более соответствовать правильной тактике, отличаться большей простотой и гибкостью, обладать большей работоспособностью и предоставлять удобства обучения и управления. Упразднение нынешнего пулемета Льюиса, как это нередко рекомендуется пехотинцами, и исключительное применение Виккерса - я считаю равным самоубийству. Необходимо как раз обратное, а именно: упразднение пулемета Виккерса и замена Льюиса более подходящим легким автоматом и затем выделение пулеметчиков из общего состава стрелков.

Выводы.

В настоящее время, когда мы уже на полпоколения отошли от последней войны, необходимо прекратить расточительство нашим "вином" путем вливания его в ветхие мехи: мы обязаны по-настоящему готовиться к будущей войне. За последнёе десятилетие было создано две опытных бригады, но обе распались.

Для того чтобы подготовиться к любой форме "огневой" войны, мы должны отказаться от нашей ведущей тактической идеи, что атака пехоты является целью боя; мы обязаны заменить эту идею другой, весьма древней (во всяком случае, времен Александра Великого), а именно - кавалерийско-пехотной, или по-современному - танково-пулеметной идеей. Тогда сам собой распутается клубок устарелых теорий и упростится вся проблема. Придерживаясь этой мысли, мы должны внимательно рассмотреть каждое такое военное действие с точки зрения взаимодействия танков и местности, пулеметов и местности, и соответствующим образом использовать танки и пехоту. Только таким путем мы добьемся от нашей военной организации наивыгоднейшей тактической мощи.

Мы не должны забывать, что горная война занимает преобладающее место в нашей стратегии и что в такой войне механизированные средства боя являются лишь подсобными для пехоты, а иногда даже бесполезными. Поэтому мы должны ограничивать вес пехотного вооружения и не перегружать этот род войск оружием, которое может иметь применение только на театрах военных действий в цивилизованных странах. В деле обучения пехоты мы обязаны стремиться к тому, чтобы готовить пулеметчиков и стрелков, а также уметь владеть и механическими и вьючными средствами транспорта.

Наконец проблема реорганизации пехоты не может быть отделена от танковой проблемы; следует помнить, что низшим войсковым соединением, имеющим в своем составе танки, является пехотная бригада и что она должна состоять из одного батальона легких танков и трех пехотных батальонов.