111. «В каморке, что за актовым залом», красноярского политеха.
Это был один из «серых» дней 2001. Мне кто-то рассказал о том, что в моем родном Красноярском Государственном Политехническом Университе есть действующий бардовский клуб. Я задержался после уроков, и когда уже начало вечереть пошел его искать имея лишь очень примерные указания. Тут же на лестнице я увидел еще одного человека. Средний рост, куртка, джинсы, очень обычная внешность, разве что светлый живой взгляд из-под овальных очков. Узнав, что он тоже ищет где этот клуб, мы решили делать это вместе. Стоя на главной лестнице корпуса Г (Керенского,26), и тоскливо глядя по сторонам мы привлекли внимание проходившего мимо мужчины с электрочайником, он и оказался зам. по культурной работе, который имел прямое отношение к этой клубу. Набрав чайник, он проводил нас к обычной, ничем не примечательной синей фанерной двери без таблички, и даже без номера. За ней оказалась комната полностью заставленная колонками, пюрпитрами, и т.п. реквизитом, так что в ней оставался только проход. Вторая комната была меньше, но там был лишь 1 стол, и круг из полутора десятка стульев. По стенам были развешены инструменты, а в углу стояли гармошка и пара баянов. Костя снял со стены балалайку, и, подстроив, наиграл несколько мелодий - было видно, что со струнными инструментами он на «ты». Согрелся чай предложенный нашим радушным хозяином. Постепенно, начали подходить постоянные участники клуба. Миша Деменьтьев электрик по профессии, но поэт, бард и руководитель клуба во вне рабочее время, Ольга с электромеханического, еще несколько человек.
Вот уже заиграли принесенные гитары, Миша спел несколько своих песен, спела Ольга и кто-то еще из пришедших. Костя скромно попросил гитару. Провел по струнам, взял пару аккордов и запел….
Как грустного ангела тихий полет
Последний день осени тает…
Все замерли, куда то пропала комната, находившееся в ней, осталась только песня, и чувства которые она рождала в душе.
Уже ничего этот день не вернет
Уже ни о чем не узнает
Песня будила, что-то сокровенное, что-то забытое, говорила о чем то невысказанном, «последний день осени», последний день тепла, надежды, жизни, впереди долгая холодная, может бесконечная зима.
Костя пел негромко, аккуратно, можно сказать деликатно, не вставал собой между человеком и песней. Припев лишь усиливал возникшие образы:
Припев:
Умоется утренним ветром рассвет
И сердце ничто не встревожит
Меня в этом мире чудес больше нет
И снова все дни похожи
Дальше в полной тишине, песня рассказывала грустную, берущую за душу историю, музыка звучала как будто не рядом, а из стоящего в хрустальном морозном воздухе поздней осени, окрашенного яркими красками леса:
Святым откровением лягу в снега
И робкая капля - надежды
Замерзнет, упав разобьется в ногах
Об зимние, белого цвета одежды
Каждое слово, звучанием, напоминало разбивающуюся льдинку, или тонкую, ломкую ледяную корочку на лужах.
За все мне предъявит счет зима
И я возразить не посмею
Наверное я виновата сама
Что счастья сберечь не умею
А небо внезапно подарит весну
И жизнь пойдет в ритме аллегро
Но я в этот день уже не проснусь
Не стану счастливей наверно
Каждый слушающий давно перенеся из комнаты, куда-то далеко, так далеко как может унести только вихрь искренних чувств. Заключительный припев завершал, кружащийся водоворот, слов, чувств и музыки:
Припев.
Умоется утренним ветром рассвет
Но сердце ничто не встревожит
Меня в этом мире чудес больше нет
И стали все дни так похожи...
Костя закончил петь, но никто не нарушал тишины, все аккуратно возвращались в реальность, из тех миров, куда их унесла песня. Теплая тишина комнаты, весела слишком долго для такой теплой атмосферы. Кто-то, спросил, чья это песня и как она называться.
Костя ответил «Последний день осени» Татьяна Снежина.
.... Не скажу, что я стал бардом, или написал много стихов и песен, не скажу что помню всех кто был в тот вечер в этой каморке. Кто такая Татьяна Снежина, и какие еще песни у нее есть, я тоже узнал не скоро. Но одно я скажу точно, тот человек который вышел оттуда после этой песни, стал немного другим. В какой-то момент у меня душа «развернулась, а потом опять свернулась», и я стал другим. В чем то мудрее, сильнее, опытнее. Несмотря на грусть, и пронзительность песни, почему-то появилась надежда. Если мы можем находить друг друга, и такие песни не все потеряно, если такие песни появляются - не все безнадежно.
Есть другие песни, их крутят на радио, им присуждают какие-то награды, их поют красивые люди на больших сценах. Но эти песни никто не вспомнит, через 10 лет. «Вы красивые, но пустые ради вас не захочется отдать жизнь»- так говорил, Маленький Принц земным розам, которых много, но которых не любили, не оберегали, не заботились, о них не переживали.
Так и песни написанные из сытости, достатка, профессионализма, превосходства. А есть другие песни, написанные от… души, души и правды, души и мужества, души и боли. Их поют когда хорошо, и когда плохо. Их поют, когда душа этого просит. Их поют только друзьям и любимым. Именно они трогают за душу. Они могут быть против правил, или по ним это не важно. Их поют не тенорами и сопрано, их поют страдающие души, или радующиеся. Потерявшие надежду или обретающие её, от неразделенной любви, и о разделенной, но в любом случае от сердца… и к сердцу. Минуя разум, и правила, минуя тленное и задевая вечное. Песни написанные в кочегарках Цоем, где-то на своей кухне Башлачевым и Д’ыркиным, не знавшей радости Янкой и непохожими на них Любе, живущим в холодной Сибири с 8-9 месячным отопительным сезоном Олегом Медведевым, и московским актером Высоцким другими, авторами чья песня «вплавь и пешком как придется», добирается до слушателя, до его сердца не «благодаря», а «вопреки», но добирается. Может неожиданно прийти из Казахстана как «Проснулись все кому спалось» от Мотороллера, или «Комбайнеры» с «Ермаком» из Питера от Игоря Растеряева. Эти песни которые «не задушишь, не убьешь» доберутся до того кто их ждет, и чье чуткое сердце их услышит, доберутся даже если ты уехал в другую страну, но остался русским по духу. Даже на чужбине можно писать такие песни как это делает Princess Angine.
Есть лишь одно условие, чтобы писать эти песни и слушать их - чистая совесть. Верность духу своего народа, своей родины. Тогда все получиться, а если ее нет, не поможет не Фендер, ни Стратокастер, не нанятый композитор, ни талант поэта, песня не найдет отклика и заглохнет сколько ее ни крути на ТВ или Радио.
Click to view