Все смешалось в театральном супе
Будущее российского театра - если, конечно, мы действительно стремимся обеспечить ему настоящее будущее - за антрепризой, жанровым разделением и четкой постановки задачи. По крайней мере в столице.
Столичные крупные театры, без сомнения, выдают не меньше трех громких премьер в год, тасуют актеров в составах, как карты в колоде и сочиняют новые эпические слоганы. Понятие "театральный блокбастер" не могло присниться в страшном сне еще пару лет назад, а теперь уже воспринимается как само собой разумеющееся. И тем не менее, есть некие невидимые рамки, которые никто не решается ломать. Идеалогически верный театр старается угодить постановками действующей власти, остальные же вынуждены сражаться за существование. Причем даже те, кто зарекомендовал себя как модный и окупаемый, скажем так, проект - происходящее в "Гоголь-центре" тому подтверждение. При этом сами театры медленно костенеют и застывают, как бабочки в янтаре. Одно время, одно действие, один репертуар. Я сейчас не о Малом театре, свято блюдущем классицистические традиции, честь ему и хвала, а о достаточно прогрессивных МХТ или театре Пушкина. В последние годы возникает ощущение, что театр превращается в вещь в себе, затыкает все щели хвостами занавеса, избегая внезапного луча света, закрывается и застывает во времени. Еще несколько лет - и только невероятный мощный толчок, появление космического гения, сможет сдвинуть с места театральную махину.
Но это же как раз тот самый момент, когда действительно надо думать о зрителе! Зрителю плевать на закулисье, его не волнуют проблемы театра, от самых бытовых, вроде аренды и зарплат работникам сцены до возвышенно-духовных конфликтов с высшим разумом и руководящим неразумием. Зритель открывает афишу и ищет, где бы ему провести вечер, куда сходить на свидание, где поплакать или посмеяться. Зритель открывает рецензии и ищет модный, громкий или слишком уж хороший спектакль, такой, чтобы трубили о нем по всей столице. Зритель ищет знакомые имена, чтобы посмотреть на конкретного актера или увидеть полет мысли конкретного режиссера.
В дело вступает антреприза, свободный театр набирает обороты именно потому, что зритель пойдет туда, где ярко, весело и обещают, что хорошо, по-честному, про вечное или актуальное. Желательно без мата и исчерпывающего бытовизма (да-да, большинству людей по-прежнему неприятен необоснованный мат в культуре. Сколько не твердят нам, что мат - область разговорного уже языка, лично я отказываюсь верить в царящее вокруг бескультурье, которое только усугубляется безжалостным обращением с языком со сцены и киноэкрана). Зритель идет не в здание. Зритель идет на представление.
В таком большом городе, как Москва или Петербург, сложно не найти подходящей площадки, сложнее - принести на нее что-то действительно стоящее.
К сожалению, сейчас очень мало кто работает с современной драматургией и современными авторами, хотя это тема для отдельной заметки, не буду останавливаться на этом сейчас. Но не могу не упомянуть, что очень большой пласт развития драматургического искусства в России просто перепрыгнули (как перепрыгивали некоторые важные ступени становления в разных областях культуры и науки) и многолетнего опыта западной драмы русское искусство просто лишилось. От соцреализма - в пустоту, где надо, по сути, начинать все заново или опираться на западный опыт. Второму мешает анти-западная пропаганда, которая повсеместно требует соблюдении русской традиции, которая похоже больше на лоскутное одеяло.
Но и с русской классикой тоже свои проблемы. Осовременивать плохо, не осовременивать - непонятно. Молодежь приходит в театр, и это хорошо. Но многие не понимают, что происходят, шепчутся друг с другом на протяжении всего спектакля, они не читали Достоевского, Ибсена, Чехова, Брехта - вопрос не только уровня образования, вопрос так же в специфике донесения информации до самой разновозрастной публики. Западная драматургия решила этот вопрос для себя путем долгой трансформации классической драмы в драму Новую, многослойную, с несколькими пластами смыслов, с многоуровневой системой подачи - но это все очень сложно. Часто встречаю мнение, что сложно воспринимается Стоппард, Метерлинк, что требуется постоянно упрощать того же Брехта, лишь бы донести основной смысл, а ведь это уже прошлый век, история, которая случилась, и плоды которой мы пожинаем. Даже Чехов, такой близкий вроде бы русскому духу и слуху, устаревает для совсем молодых людей, которые не в состоянии персонифицировать опыт героев и перенести его на себя. Это на самом деле проблема - зрительское восприятие, если рассматривать театр не только как развлечение, но и как социальную кафедру, как воспитателя нравственности и зеркало общества (а сбрасывать со счетов эту важную функцию нельзя никак).
Так давайте возвращаться к балагану! Если в обществе возникает потребность разделения на "народный" и "элитный" театр, стоит обратить на это внимание. В средние века в Европе, когда театр был доступен только как иллюстрация библейских событий, как наглядное пособие (так называемые "литургические" драмы), в скором времени появились люди, которые решили использовать хорошую идею, но для других целей. Театр - в первую очередь инструмент, обращаться с ним надо бережно, потому что главные ценности его: актуальность и современность своему времени. Великий Шекспир был современен, и пренебрегал для этого и исторической точностью, и достоверностью фактов. Запирая себя в рамки прошлого, театр сейчас теряется сам в себе, как огромный больной зверь.
Антрепризные комедии, острые, яркие, балаганные театры, Петрушки и Арлекины должны вернуться хотя бы ради того, чтобы люди получали удовольствие, смеясь вместе с актерами над тем, что их окружает. Трудная жизнь была всегда, и легче ее делает именно умение отразить в сатире, юморе, танцах и веселых площадных песенках. В таком случае серьезное лицо Театра сохранится, да еще и заиграет на контрасте новыми красками. А от идеалогических рамок надо стараться спасать сразу, уже сейчас - не так давно было время, когда цензура откусывала целые куски от по-настоящему великих вещей.
Еще хотела бы заметить, что театральный арт-хауз как жанр сейчас почти не существует. Есть "неформатные спектакли", конечно, но они скорее редкость и эксперимент. А между тем есть пьесы того же Кобо Абэ, спектакли по Сартру и Камю, Метерлинк и символисты, Тенесси Уильямс, которых не надо упрощать, не надо резать хирургическим ножом, чтобы донести до зрителя. Есть потрясающие в своей простоте спектакли по очень серьезным вещам, которые смотрятся на одном дыхании, но хорошо бы, если бы больше возможностей было для оборотной стороны медали, для вещей откровенно сложных, воспринимающихся скорее на подсознательно-глубинном уровне, чем разумным анализом. В кинематографе это сейчас набирает обороты. Здорово было бы, если б и театру нашлись такие фестивали.
А зритель найдется на любой формат, любое действо, главное только не смущать его непониманием, что именно его ждет. Чем яснее изначально представляет себе зритель конечный результат, тем меньше разочарованных лиц будет в конце вечера.
Столичные крупные театры, без сомнения, выдают не меньше трех громких премьер в год, тасуют актеров в составах, как карты в колоде и сочиняют новые эпические слоганы. Понятие "театральный блокбастер" не могло присниться в страшном сне еще пару лет назад, а теперь уже воспринимается как само собой разумеющееся. И тем не менее, есть некие невидимые рамки, которые никто не решается ломать. Идеалогически верный театр старается угодить постановками действующей власти, остальные же вынуждены сражаться за существование. Причем даже те, кто зарекомендовал себя как модный и окупаемый, скажем так, проект - происходящее в "Гоголь-центре" тому подтверждение. При этом сами театры медленно костенеют и застывают, как бабочки в янтаре. Одно время, одно действие, один репертуар. Я сейчас не о Малом театре, свято блюдущем классицистические традиции, честь ему и хвала, а о достаточно прогрессивных МХТ или театре Пушкина. В последние годы возникает ощущение, что театр превращается в вещь в себе, затыкает все щели хвостами занавеса, избегая внезапного луча света, закрывается и застывает во времени. Еще несколько лет - и только невероятный мощный толчок, появление космического гения, сможет сдвинуть с места театральную махину.
Но это же как раз тот самый момент, когда действительно надо думать о зрителе! Зрителю плевать на закулисье, его не волнуют проблемы театра, от самых бытовых, вроде аренды и зарплат работникам сцены до возвышенно-духовных конфликтов с высшим разумом и руководящим неразумием. Зритель открывает афишу и ищет, где бы ему провести вечер, куда сходить на свидание, где поплакать или посмеяться. Зритель открывает рецензии и ищет модный, громкий или слишком уж хороший спектакль, такой, чтобы трубили о нем по всей столице. Зритель ищет знакомые имена, чтобы посмотреть на конкретного актера или увидеть полет мысли конкретного режиссера.
В дело вступает антреприза, свободный театр набирает обороты именно потому, что зритель пойдет туда, где ярко, весело и обещают, что хорошо, по-честному, про вечное или актуальное. Желательно без мата и исчерпывающего бытовизма (да-да, большинству людей по-прежнему неприятен необоснованный мат в культуре. Сколько не твердят нам, что мат - область разговорного уже языка, лично я отказываюсь верить в царящее вокруг бескультурье, которое только усугубляется безжалостным обращением с языком со сцены и киноэкрана). Зритель идет не в здание. Зритель идет на представление.
В таком большом городе, как Москва или Петербург, сложно не найти подходящей площадки, сложнее - принести на нее что-то действительно стоящее.
К сожалению, сейчас очень мало кто работает с современной драматургией и современными авторами, хотя это тема для отдельной заметки, не буду останавливаться на этом сейчас. Но не могу не упомянуть, что очень большой пласт развития драматургического искусства в России просто перепрыгнули (как перепрыгивали некоторые важные ступени становления в разных областях культуры и науки) и многолетнего опыта западной драмы русское искусство просто лишилось. От соцреализма - в пустоту, где надо, по сути, начинать все заново или опираться на западный опыт. Второму мешает анти-западная пропаганда, которая повсеместно требует соблюдении русской традиции, которая похоже больше на лоскутное одеяло.
Но и с русской классикой тоже свои проблемы. Осовременивать плохо, не осовременивать - непонятно. Молодежь приходит в театр, и это хорошо. Но многие не понимают, что происходят, шепчутся друг с другом на протяжении всего спектакля, они не читали Достоевского, Ибсена, Чехова, Брехта - вопрос не только уровня образования, вопрос так же в специфике донесения информации до самой разновозрастной публики. Западная драматургия решила этот вопрос для себя путем долгой трансформации классической драмы в драму Новую, многослойную, с несколькими пластами смыслов, с многоуровневой системой подачи - но это все очень сложно. Часто встречаю мнение, что сложно воспринимается Стоппард, Метерлинк, что требуется постоянно упрощать того же Брехта, лишь бы донести основной смысл, а ведь это уже прошлый век, история, которая случилась, и плоды которой мы пожинаем. Даже Чехов, такой близкий вроде бы русскому духу и слуху, устаревает для совсем молодых людей, которые не в состоянии персонифицировать опыт героев и перенести его на себя. Это на самом деле проблема - зрительское восприятие, если рассматривать театр не только как развлечение, но и как социальную кафедру, как воспитателя нравственности и зеркало общества (а сбрасывать со счетов эту важную функцию нельзя никак).
Так давайте возвращаться к балагану! Если в обществе возникает потребность разделения на "народный" и "элитный" театр, стоит обратить на это внимание. В средние века в Европе, когда театр был доступен только как иллюстрация библейских событий, как наглядное пособие (так называемые "литургические" драмы), в скором времени появились люди, которые решили использовать хорошую идею, но для других целей. Театр - в первую очередь инструмент, обращаться с ним надо бережно, потому что главные ценности его: актуальность и современность своему времени. Великий Шекспир был современен, и пренебрегал для этого и исторической точностью, и достоверностью фактов. Запирая себя в рамки прошлого, театр сейчас теряется сам в себе, как огромный больной зверь.
Антрепризные комедии, острые, яркие, балаганные театры, Петрушки и Арлекины должны вернуться хотя бы ради того, чтобы люди получали удовольствие, смеясь вместе с актерами над тем, что их окружает. Трудная жизнь была всегда, и легче ее делает именно умение отразить в сатире, юморе, танцах и веселых площадных песенках. В таком случае серьезное лицо Театра сохранится, да еще и заиграет на контрасте новыми красками. А от идеалогических рамок надо стараться спасать сразу, уже сейчас - не так давно было время, когда цензура откусывала целые куски от по-настоящему великих вещей.
Еще хотела бы заметить, что театральный арт-хауз как жанр сейчас почти не существует. Есть "неформатные спектакли", конечно, но они скорее редкость и эксперимент. А между тем есть пьесы того же Кобо Абэ, спектакли по Сартру и Камю, Метерлинк и символисты, Тенесси Уильямс, которых не надо упрощать, не надо резать хирургическим ножом, чтобы донести до зрителя. Есть потрясающие в своей простоте спектакли по очень серьезным вещам, которые смотрятся на одном дыхании, но хорошо бы, если бы больше возможностей было для оборотной стороны медали, для вещей откровенно сложных, воспринимающихся скорее на подсознательно-глубинном уровне, чем разумным анализом. В кинематографе это сейчас набирает обороты. Здорово было бы, если б и театру нашлись такие фестивали.
А зритель найдется на любой формат, любое действо, главное только не смущать его непониманием, что именно его ждет. Чем яснее изначально представляет себе зритель конечный результат, тем меньше разочарованных лиц будет в конце вечера.