Разящий кураж "Арлекина" - 1
Сегодня, 17 апреля, у Сергея Андреевича Мелконяна - создателя театра Арлекин, главного режиссера и автора спектаклей театра, - День рождения. Здоровья Вам, новых гениальных спектаклей и много талантливых учеников, Сергей Андреевич!
Интервью с создателем и художественным руководителем российско-американского театра "Арлекин" Сергеем Мелконяном ведет театральный эссеист Владимир Климов
Одним из самых шоковых впечатлений 70-х годов была для меня неожиданная встреча с театром "Арлекин". На фоне очень вязкого, апатичного, никакого времени - театр поражал броскостью, темпераментом, яркой стильностью эпатажного зрелища. Это была настоящая шокопись театром. Их "Франсуа Вийон" поражал своим безапелляционным выпадом против времени, откровенной конфликтностью с его стилистикой (без словесной антисоветчины он был антисоветским по существу). Это была не политическая, а эстетическая пощечина вкусам времени...
С тех пор - с 1980 года - я много лет наблюдаю за развитием театра и поражаюсь той верности себе, с какой он отстаивал свои взгляды, пройдя сквозь самые жесткие испытания...
Сегодня, перед новым этапом, с каким театр пришел к рубежам тысячелетий, мне захотелось понять, чем живет сейчас театр и о чем думает его лидер и автор Сергей Андреевич Мелконян...
К. Сергей Андреевич, мы знаем друг друга больше 20 лет. За это время Ваши взгляды не столько эволюционировали, сколько - революционировали, стали более жесткими и темпераментными. В связи с этим - два вопроса. Первый: что заставляет Вас так взрываться, так вулканировать? Расскажите о наболевшем, о накипевшем. И второе: как Вам удается постоянно омолаживаться, а Вашему театру оставаться не только молодым, но и молодежным для третьего уже поколения...
М. ...хотя сегодня это делать как никогда сложно, потому что кумир современной молодежи - его величество Доллар...
Но это реплика по ходу, сначала же отвечу на первый вопрос:
О накипевшем
Мы вступили в новый век, и даже - тысячелетие. Казалось бы, новому веку, веку новых технологии и компьютеризации, интерактивности и виртуальности - нужна новая театральная реальность, новый театр, новое театральное мышление. И театру требуется обновление. Наш нынешний девиз: "новому веку - новый театр".
Но очень многие театры потащили за собой в новое тысячелетие - шлейф старых театральных традиций, старых болячек и заблуждений. От распятой чайки на занавесе, которую давно надо освободить от ее более чем вековой распятости, до тотальной халтуры под громким названием "Антреприза". Все можно оправдать, даже черта в ступе можно оправдать, но от этого - суть не меняется.
Обидно, но среди антрепризных актеров, антрепризеров - есть очень неплохие, но они ради нескольких долларов стали спекулировать сценой, судьбой, собственной популярностью, которую они приобрели, между прочим, в российском репертуарном театре...
Вообще-то, это очень удобный термин - назвался антрепризой, и можно оправдать все. Аж даже собственную поспешность, неряшливость, халтуру...
Или другая проблема - как можно у нас в современном театре ставить псевдобродвейские спектакли. Вдруг все ударились в мюзикл, и даже русский национальный Малый театр. Виталий Соломин - просто актер и еще более сомнительный режиссер - в жанре мюзикла ставит Сухово-Кобылина. Я понимаю, сейчас это модно, но ведь есть люди, которые занимались этим всегда. Они знают специфику, особенности жанра, стиля, направления... А тут - вдруг - с бухты-барахты... Странно... Очень странно...
Или вот - "Ширли-мырли". Наличие Табакова в качестве художественного руководителя Художественного театра, который определил новые эстетические взгляды нового века (пусть и прошлого) - это нонсенс, это антиХудожественно, это "Ширли-мырли", наконец.
Те, кто сомневается в моих словах, могут посмотреть Олега Табакова в фильме "Ширли-мырли" - этой ужасающе пошлой ленте.
Я не знаю, кто, кому, за что и сколько заплатил, но еще не все продается и не все покупается в этом мире, господа актеры, режиссеры, критики и антрепризеры.
Еще о наболевшем: об очевидных для меня признаках деградации театра. Это не только странное назначение во МХАТ. И не менее странная тенденция, когда режиссеры, никакого отношения не имеющие к мюзиклу, вдруг начинают обращаться к нему... Эти режиссеры, мечущиеся во все стороны, - то орут о чистоте школы (к которой не имеют никакого отношения), то вспоминают о Вахтангове, как об Учителе. То публично сжигают партийные билеты, устраивая из этого шоу...
Я, например, ничего о Вахтангове не слышал ни в 70-е, ни в 80-е годы. А тут их всех как прорвало. Сегодня они вспоминают о Вахтангове, сегодня они ратуют за Вахтангова и размахивают им как дубиной. Мерзко!..
Самое обидное, что все эти явления - представляют как бы официальный срез общественного мнения. Они в официальном фаворе. Еще более обидно, что они не столько воспитывают вкус, сколько его - насаждают.
Молодым очень сложно сориентироваться в том потоке информации, который существует сейчас, в той свободе, которая сегодня. И тут точные акценты очень важны...
С официальным насаждением своего понимания, видения, вкусов - надо быть крайне осторожным.
Еще о Вахтанговском театре. Совсем недавно Виктюк поставил в театре спектакль, и весь театр - взвыл: это не наше, надо блюсти чистоту жанра, чистоту школы...
У меня возникает вопрос: в чем чистота Вахтанговского театра (не театра Вахтангова, а театра его имени)? В чем чистота? В том, что идеи Вахтангова попирались ими все прошлые годы?
Я думаю, что приверженность школе, стилю, направлению должна доказываться спектаклями, а не выпадами и скандалами... Не важно, как я отношусь к Виктюку. Не в этом дело. Я просто принципиально поддерживаю тех, кого несправедливо притесняют, а иногда и травят наши же коллеги...
Наш театр существует больше 40 лет (с 1972 года), а как "Арлекин" - уже 35. Он появился раньше всех существующих ныне театров, возникших из студийных молодежных трупп. Уже не одно поколение зрителей и актеров выросло на наших спектаклях, а нас по-прежнему как бы и не существует. Недавно замминистра культуры сказал: а вы покажите ваши спектакли, и тогда мы решим, что с вами делать. И эта фраза длится уже более четверти века.
Нас активно поддерживали в разные годы Анастасия Зуева, Андрей Попов, Евгений Симонов - и никто, оказывается, не знает театр "Арлекин".
К нашему юбилею мы решили провести творческий отчет театра с показом спектаклей, открытыми уроками нашей театральной Академии и так далее, и хотели сделать это в театре им. Вахтангова. И вот тут-то выяснилось, что сцена закрывается на ремонт... Узнаю старый советский чиновничий трюк...
Меня бесит, что делается все, чтобы театр никто не знал, чтобы он был раздавлен, подавлен, сломлен...
И в этом смысле для меня - ничего со времен застоя не изменилось...
Бугаев много лет был министром культуры Москвы. Он всегда ненавидел наш театр, но пришел на открытие сезона в январе 2001 года. В негосударственный театр!
А позже, уходя на пенсию, сделал все, чтобы "Арлекин" избежал государственного статуса. Для меня государственный статус - это не престиж государственного театра, а возможность определенных льгот, освобождающих театр от бесконечной борьбы за жизнь. И этот шлейф - неприятия и замалчивания - тянется аж с советских времен. Вот я и говорю - ничего не изменилось...
А теперь ответ на второй вопрос: о молодости и молодежности.
Секрет - в главном вахтанговском принципе: театр без Школы - мертв... Школа без театра, без произведения, без результата - бессмысленна... А театр без Школы, повторюсь, мертв. Такое получается обоюдоострое состояние...
Только вечное беспокойство, крайняя неуспокоенность, лаборатория, тотальный эксперимент, падение и взлеты - то есть живая жизнь, идущая от Школы, позволяют театру сохраняться живым организмом...
Театр всегда чуть впереди общества, всей современной ему художественной культуры, социальной и даже политической мысли. А это возможно только при активном вливании молодых сил в творческий процесс.
В нашем театре каждый год осуществляется новый набор молодежи в Академию. Был такой момент, когда несколько лет мы не делали новых наборов (по разным причинам). И сразу же - театр оброс стариками, работниками, превратился в организацию культуры... И лишь новые наборы резко изменили атмосферу.
Театр - единственное место, где человек свободен...
К. Сергей Андреевич, мне-то известно, как Вы жестко выстраиваете спектакли. Актеры подчиняются Вашей режиссуре. Где же здесь свобода?
М. В свободе осознанного выбора. Какое закрепощение, когда никто никого не держит! Добровольное желание идти за конкретным лидером - не закрепощение, а раскрепощение.
К. Сергей Андреевич, а учитываете ли Вы новый менталитет, новое ощущение жизни, которые у каждого поколения - свои? Или, зная, что Вы хотите, идете напролом к своей цели, увлекая молодых...
М. Если б я не учитывал их настроений, их новых для меня ощущений жизни, никто бы не остался, все бы разбежались... Многие из них, узнавая мой возраст, оказываются в шоке и не могут поверить.
Я часто выхожу на площадку и показываю... Когда я не смогу это делать, я первым уйду из театра...
Из жизни...
Потому что театр - это жизнь. Образ жизни. И поэтому для меня жизнь без театра - бессмысленна...
Молодость театра связана еще и с постоянным поиском, и со школой импровизации комедии дель арте, когда вибрация времени, новых идей может моментально пропускаться сквозь сценическую площадку, пронизывать жизнь театра...
"Шут на троне"
К. Сергей Андреевич, комедия дель арте - одна из старейших театральных форм, но она и сегодня среди актуальнейших. В чем секрет этого фантастического долголетия?
М. В Италии в начале 20 века стали стремительно рождаться многочисленные маленькие театры и независимые студии. И все они отрицали с одной стороны комедию дель арте, а с другой - реалистический психологический театр.
И все они умерли...
Потому что были основаны на придуманной, надуманной идее...
А комедия дель арте - лицедейство... Здесь, сегодня, сию секунду.
Это театр спонтанный, непосредственный. Чем непосредственнее, тем современнее и острее.
В основе этого направления - с одной стороны - жесткие, стабильные маски, а с другой стороны - те или другие стабильные маски, попадая в различные непредсказуемые ситуации, преображаются и развиваются. Это создает удивительный зрелищный эффект. Причем на глазах зрителей, в процессе непредсказуемой игры и непредсказуемого действия...
Но в чистом виде ничего не существует, и комедия дель арте испытывает давление разных театральных школ и направлений. Потому что комедия дель арте - система живая, развивающаяся, и в этом ее молодость...
По контрасту с ней МХАТ - это давно утратившие энергию движения и заблуждения театральные взгляды. Он, МХАТ, сюжетен и детективен, сводим к "что", как и его любимый драматург Чехов. Чехов - примитивен. А Достоевский - наоборот - непредсказуем, азартен, абсурден, фантастичен в своем реализме...
Актеры, воспитанные советской театральной школой - МХАТовской, ГИТИСовской, Щепкинской - не могут на сцене импровизировать, точно реагировать на новые ситуации, на живую жизнь...
Ну, чем они отличаются от наших актеров? Ну, фактурой... Еще бы - здесь престиж, они могут выбирать, у них сильная официальная поддержка, премии, награды и т.д.
И то, через несколько лет они теряют форму, толстеют, становятся обрюзгшими, с толстыми пальцами, с неповоротливой психикой. Почему хороших актеров так мало, а страна такая большая? Потому, что актеры давят фактурой, а талант, дар - безмолвствует...
Мой первый педагог - Рачи Капланян - был учеником Р. Симонова - одного из первых вахтанговцев. Рубен Симонов не просто ученик Вахтангова, он тот ученик, который взял на себя ответственность за Вахтанговский театр, за его развитие. А сегодня поколение псевдовахтанговцев - это неудавшееся поколение. Многие, к сожалению, учились у Симонова.
Воспитанный Капланяном, я заразился театром на всю жизнь, особенно театром Вахтангова...
О своих педагогах я могу сказать только хорошее. Мне посчастливилось в жизни: другой мой учитель - М. М. Новохижин - дал мне ощущение русской театральной национальной школы, воплотившейся в традициях Малого театра. Не только русской театральной школы, но и своеобразной этико-эстетической базы этого театрального мировоззрения.
В современном Малом театре я этого не вижу.
Может быть, на спектаклях старого Малого театра бывало несколько скучно. Может быть, слишком долго пили чай, но это был Театр.
Станиславский же, как раз, уничтожил русский театр, его подлинные традиции. Он украл его у России. Потому что он исключил из своей практики традиции русского скоморошества - подлинной основы национального театрального мышления, площадной народный театр.
Но именно на этих традициях основан был Малый театр.
К. Поэтому так органично, в жанре трагического балагана, был поставлен Вами Островский, "Доходное место"...
М. Да, конечно, в природе пьес Островского, основателя Малого театра, много признаков площадного народного театра.
"Взятки или благодарность"
Но продолжу. На мой взгляд, Станиславский - невольный враг русского театра. И то, что он сделал, отшвырнуло русский национальный театр на столетие назад и задержало его дальнейшее развитие.
Продажность, приспособленчество, предательство - на этом был основан конформизм школы Станиславского, его спектаклей, так любимых чиновничеством.
Все реалистические сопли, вопли, пошлость и прочее - мы выдаем за реализм. И этот псевдореализм у нас - государственный, национальный. Чушь собачья!..
С каждым годом мы все дальше уходим от истинного понимания взаимоотношений Станиславского, Немировича, Мейерхольда, Вахтангова, Михоэлса, Таирова - людей, которые определили основные направления российского театра 20 века. В архивах, в документах, в библиотеках можно найти информацию, которая заставит по-новому взглянуть на историю театра в прошлом веке.
Возможно, Станиславский был хорошим организатором, как бы мы сейчас сказали, - менеджером театрального дела. Вероятно, он разбирался во многих секретах театрального производства.
Но говорить о школе Станиславского - не уважать ни себя, ни профессию, ни театр...
Я предполагаю, какую ярость вызовут эти слова, какие свист и визг раздадутся, как будут кричать о чистоте и святынях. Таких людей я отсылаю к первоисточникам, которых еще не коснулась косметическая рука продажных интерпретаторов.
Когда углубишься в документы, начинаешь понимать, что идея нового Художественного театра, с которой он создавался, и тот МХАТ, каким он стал (далеко не только сейчас), - ничего общего друг с другом не имеют.
Кто-то увидит в моих словах противоречие, но это - ложное противоречие. Как человек, который придумал новую организационную форму рождения театра, попытался обобщить и систематизировать опыт его коллег и предшественников - Станиславский останется в истории театра, но конкретное воплощение его идей во МХАТе оказалось омрачено многими ошибками, заблуждениями, конформизмом, предательствами. Ученики же его - через конфликты с учителем - пришли к собственным новаторским театральным идеям, оказавшим решающее влияние на весь мировой театр ХХ века (Евг. Вахтангов, Михаил Чехов, Вс. Мейерхольд).
За годы своей жизни я устал утверждать элементарное: что черное - это черное, а белое - это белое. Что театр - это зрелище. Что в театре не так важно "что", но всегда важно "как". Эта формула убивает Станиславского. Для оправдания его теории театр разделили на театр переживания и представления. Это ложное деление. Театр един во всем его многообразии. Театр, как единый организм, нацелен на поиск новых путей решения старых задач.
"Франсуа Вийон"
К. У Брехта есть похожая формула. Он осуждает молодых за то, что они ищут новые ответы на старые вопросы, вместо того, чтобы ставить новые вопросы.
М. Тут я с Брехтом не согласен. Это другая мысль. Я же настаиваю на решении старых задач. Мы все знаем элементарные истины: не воруй, не убивай. Добрым человеком быть лучше, чем злым. Предательство аморально. И пр. Это очевидные истины. И поэтому важный акцент переносится на решение проблемы: как. Именно форма влияет на весь организм искусства. Форма отделяет одного художника от другого.
К. И все-таки я знаю, что влияния Брехта не чужды и Вам... Что для Вас Брехт сегодня?
М. Брехт... Брехт... Вот мы говорим, - есть разные школы, стили, есть всякие направления: театр абсурда, театр авангарда, футуристы, символисты. Есть театр Вахтангова, театр Мейерхольда, театр Таирова...
Во всём этом многообразии - Брехт стоит абсолютно особняком, абсолютно отдельно... Это не просто другой театр - это инотеатр... Театр совершенно особенный...
Он существовал в совершенно обособленной системе координат, никаких аналогов не имеющий.
С одной стороны - он основывался на идеях эпического театра, вглядывался в самую суть истории и человеческой природы. В основу основ...
Никто другой в театре ХХ века не развивал идеи эпического, мощного философского театра, схлёстки идей и людей...
Взяв за основу эти идеи, Брехт начал развивать их, скрещивая с новейшими театральными течениями, достижениями культуры и науки. И в результате основал театр совершенно нового типа, рассвет которого - ещё впереди. В отличие от театра литературного действия (которым больно большинство театральных трупп) - это был театр эпического действия.
Смешно, когда любой актёр начинает говорить о действии. В понимании Брехта - действие - это рассказ о действии.
Театр Брехта выше нормальных оценок - нужен, не нужен, актуален, не актуален. Он выше этой элементарщины.
Если воспринимать Брехта как плакат, он, безусловно, не нужен. А именно как плакат воспринимают его псевдобрехтовцы. А их - много. Ещё бы - Брехт долгие годы был модным. И для них его театр - не живой, и сегодня бурно развивающийся, организм. Он для них - бизнес.
Для меня же идеи Брехта - одни из самых живых в III тысячелетии. При этом, конечно, Брехта можно и нужно пересматривать. Он и сам это постоянно делал, не только с собой, но и со взглядами других мастеров...
В чистом виде сегодня Брехта ставить нельзя. Это всё равно, что комедия дель арте в чистом виде сегодня это чушь, абсурд. Кто сегодня в состоянии пересмотреть позиции Брехта, некоторые позиции современного театра? Кто? Я сегодня не вижу таких в Москве. Не знаю, может быть, есть кто-то, я таких - не знаю. 99% - это антибрехтовцы. Это режиссеры и актёры, которые напрочь не понимают, не принимают Брехта, не воспринимают. Он им антагонистичен. Почему антагонистичен? Потому что Брехт безапелляционно прямолинеен, он не напыщен действием, он зонгово бескомпромиссен. Как колотушка Арлекина, которая бьёт по голове любому из зрителей, так зонг Брехта, который уничтожает любой компромисс. Сергей Николаевич Колосов снял фильм “Мамаша Кураж”.
К. Скучный, по моему.
М. Я не критик, но то, что Брехт не чёрно-белый, каким его пытаются сделать, как плакат. Если есть “Синяя блуза”, то его пытаются сделать “Черной блузой в белую крапинку”. Дело даже не в том, что он скучен, не скучен. Дело в том, что он другой. Я не понимаю самого главного. У меня возникает вопрос “Ну и что?” Любое зрелище, эпическое, не эпическое - должно меня цеплять. Мне должно быть интересно. Ну, как в древнем, Римском театре или Греческом - на котурнах выходил актёр, начинал рассказывать о каком-то действии. Безусловно, было интересно. Если бы это было не так, то ему бы не поздоровилось.
"Гамлет"
Я о Брехте могу говорить сколько хочешь. Давай Брехта завершим такой фразой: во всех моих спектаклях присутствует Брехт. Это не означает, что я строю действие по принципу эпического театра, элементы его присутствуют у меня в спектакле. Почему? Потому что в Брехте мне нравится его бескомпромиссность, его зонговая чистота, его удар между глаз со сцены, а не это вонючее жирафство МХАТа, эта игра в подкидного дурака. Безусловно, Брехт сегодня нужен. Брехт это театр новый, а не старый. Режиссёры ещё придут к нему. Но вот, кто будет присматриваться к концепции самого Брехта. Вынесет сегодня Брехта на манеж. Не знаю. В русском театре сегодня таких нет. Потому - неточна работа Колосова. Единственный положительный момент этого фильма, что там нет пошлости.
К. Джигарханян неплох. Он везде хорош, кстати.
М. Да. Вот, пожалуй, и всё.
(продолжение следует)
сайт театра "Арлекин" www.arlekintheatre.com