Мороз, но мне то что остается?
Холодно стоять под открытым небом, когда -20, несколько часов кряду, холодно, зябко и как то тоскливо. Стоишь, на шее повешена картина, рядом на картонку к ограде приставлена еще одна, третья тоже возле ограды. Рядом два стареньких художника, которым тоже холодно, и надо что то принести домой покушать. Но у них есть средство скрасить дрожание и клацанье зубами - в их термосе не чай, а винишко дешовое, но все таки греет.
Дома дочь, оставленная на попечение родных. Час, два - никто даже не спрашивает твои картины. Никому они не нужны. Так думаешь ты, и очень хочется плакать. Жалко себя и свою семью. Свекра, свекровь и деверя, не получающих зарплату уже больше года. Жалко мужа, который проучившись в институте пошел работать на авторынок продавцем, и которго кинули, не заплатив. Жалко себя. И самое главное жаль дочь.
Нищета, недостаток.
Иногда так хочется, бросить все, да, да, бросить все свои картины, прямо тут и уйти, и больше никогда не писать.
Холодно, слеза, другая. Стою все равно, авось повезет и что то купят.
Дома дочь, оставленная на попечение родных. Час, два - никто даже не спрашивает твои картины. Никому они не нужны. Так думаешь ты, и очень хочется плакать. Жалко себя и свою семью. Свекра, свекровь и деверя, не получающих зарплату уже больше года. Жалко мужа, который проучившись в институте пошел работать на авторынок продавцем, и которго кинули, не заплатив. Жалко себя. И самое главное жаль дочь.
Нищета, недостаток.
Иногда так хочется, бросить все, да, да, бросить все свои картины, прямо тут и уйти, и больше никогда не писать.
Холодно, слеза, другая. Стою все равно, авось повезет и что то купят.