Мой Киев, часть II
Былое и прошлогоднее Начало - Мой Киев, часть I.
"Хорошо вам чертям! Живете в Киеве, там у вас древности
всякие, святыни, монастыри, театры и кабаре... а в этом
паршивом Полоцке ничего нет, кроме грязи и свиней".
[Михаил Булгаков, Тайны мадридского двора]
Прошел год с тех пор, как я написал свою первую заметку о поездке в Киев, и тогда же, начав следующую, затормозил. Не складывалось продолжение. Всё рассыпалось на отдельные эпизоды, связанные с вполне ожидаемым, но, тем не менее, удивлявшим меня неузнаванием знакомых мест. Так, приехав, после стольких лет в Киев,
мне, естественно, хотелось увидеть двор, где в конце 40-х мы выменивали у пленных немцев, строивших соседний дом, какие-то безделушки; где мы играли в прятки, в цурки-палки (не знаю, играют ли сегодня дети в такие игры); где, удирая от кого-то из своих преследователей, я врезался в стенку и сильно обрадовал свою маму разбитой сопаткой; где, подражая акробатам из цирка, который открыли напротив дома, мы устроили качели из доски и, прыгая вдвоем на один край доски, подбрасывали третьего в воздух.
Цирк на углу ул. Красноармейской и Саксаганского, где выступали знаменитые Карандаш, Кио, Дуров и, конечно, наши кумиры, акробаты.
Однажды этим третьим оказался мой друг, который решил сделать в воздухе сальто и приземлился на руки. Одна рука была сломана (закрытый перелом), и мы на троллейбусе (!!!) везли его в больницу.
Когда я зашел в наш двор, я не понял: где здесь можно было так разогнаться, чтобы врезаться в стенку? Где можно было устраивать качели и делать в воздухе сальто? Куда можно было забросить цурку, чтобы противнику было тяжело достать. Всё было знакомо, но очень уменьшилось… и стало неузнаваемым. Это повторялось во многих местах и, год назад, пытаясь по горячим следам описать эту амбивалентность чувств, я сдался и оставил свои попытки.
На днях один из моих френдов, узнав, что я его земляк-киевлянин, начал вспоминать места своего детства: "Замковая гора, Андреевский спуск, Боричев ток, сквер на Красной площади - мир детства". Это задело во мне что-то, и я вернулся к фотографиям Киева, каким увидел его год назад, - ведь и моё детство проходило недалеко от этих мест.
В 1945г, вернувшись из эвакуации, мы жили вместе с дедушками, бабушками (да, да - с двух сторон) и их детьми (человек 10-12 минимум) в одной комнате на ул. Ворошилова, 22. Того дома уже нет. Лет 10 назад на месте нашего невзрачного и соседнего "солидного" домов, выросла гостиница "Рэдиссон", отдаленно напоминающая соседский дом, который, судя по
писаниям в Интернете, является памятником архитектуры начала ХХ века. Да и улица уже давно не "Ворошилова", а Ярославов вал. Хотя и тогда, когда мы там жили, её чаще называли по-старому - Большая Подвальная, так как лет 200 назад её проложили на месте древнего оборонительного вала, - "под валом".
Один из боковых входов в дом на Ярославов вал 22 - уж очень мне хотелось заглянуть во двор, но было закрыто :).
На улице много достопримечательностей, но, наверное, самое достопримечательное место - "Золотые ворота". Было много легенд, почему они так называются. От вполне банальных: "Они были все из золота!", или: "Были позолочены купола надвратной церкви", - до довольно экзотических: "Хан Батый, когда стоял у ворот, потребовал от города большой выкуп. Киевляне принесли всё своё золото и открыли ворота. Монголы бросились на золото, а мы их всех перебили!" К истории это отношение не имеет, но пацанам 8-9 лет, для которых ещё были свежи лозунги недавних побед "над немецко-фашистскими захватчиками", этот вариант очень нравился.
На самом деле название "Золотые ворота" пришло, очевидно, по аналогии с Золотыми воротами Константинополя в порядке подражания великим.
Золотые ворота. (Вид сбоку.) Вверху на врезке "Золотые ворота", какими я их помню. Первую реконструкцию сделали уже после нашего отъезда, в 1982г по случаю празднования 1500-летия Киева. Пишут, что работы были выполнены некачественно и в 2007г вынуждены были делать повторно, заменив разрушившиеся части сооружения. Поскольку не сохранилось ни изображений, ни планов того, как ворота выглядели в древности, реконструкция была выполнена по известным сооружениям XI-XII веков, аналогичного назначения, и сохранившимся описаниям очевидцев более поздних лет.
Остатки древних ворот(слева), по которым мы когда-то лазали, не подозревая об их исторической ценности, укреплены и спрятаны внутри постройки в качестве одного из экспонатов музея "Золотые ворота". [Фото - ОТСЮДА]
Перед воротами установлен памятник Киевскому князю Ярославу Мудрому, распорядившемуся построить ворота.
Памятник сделан по оригиналу скульптора Ивана Кавалеридзе, который изготовил скульптуру ещё в 1958 как миниатюру - чернильницу-украшение письменного стола. Киевляне называют этот памятник "Мужик с тортом" - так пышно смотрится сооружение на "тарелочке" - макет храма Святой Софии, самого дорого, что должны были охранять "Золотые ворота".
Появился в Золотоворотском садике ещё один незнакомый мне памятник - коту Пантелеймону.
Памятник поставили в 1998г недалеко от князя Ярослава и "знающие" люди уверяют, что это в память о его любимом коте. На самом деле живой прототип кота - наш современник, был любимцем посетителей, талисманом и символическим хранителем ресторана «Пантагрюэль», расположенного напротив сквера. Кот погиб при пожаре, который случился в ресторане. Постоянные посетители решили помочь хозяину и начали перечислять деньги на ремонт и восстановление ресторана. Денег оказалось достаточно и на памятник для кота. Со временем "выяснилось", что, если одновременно взяться за хвост и ушки этого кота, положить при этом ему под брюшко какую-нибудь денежку и загадать желание, оно обязательно сбудется. Изначально возле скульптуры кота также стояла маленькая бронзовая птичка, которую постоянно спиливали. Теперь кот стоит один. И вообще, говорят, что это не памятник, а садово-парковая скульптура.
Несмотря на все эти новшества, в сквере ещё осталось кое-что неизменным со времен моего детства - огромный (по моим детским меркам) фонтан, вокруг которого всегда было полно людей, и который всегда работал. Даже в этот не слишком жаркий день, когда мы были там. Постоянно работающий фонтан было настолько само собой разумеющимся, что только мой израильский опыт заставил меня обратить на это внимание. А тогда, в далекие послевоенные годы… это было такое удовольствие толкнуть кого-то в бассейн. Прошло более полувека. Сейчас я мог бы столкнуть туда своего сына, но только сфотографировал. "Не той тепер Миргород... Хорол - річка не та…"
К следующей киевской достопримечательности, к Софийскому собору мы прошли закоулками - по Стрелецкой до Рыльского переулка, и дальше на пл. Богдана Хмельницкого (ныне, Софийскую пл.). И не пожалели.
На углу Стрелецкой и Cтретенской на пьедестале из обрезанного ствола засохшего дерева стояла небольшая изящная статуя балерины, в балетной пачке и пуантах, готовая выполнить какое-то танцевальное па.
Позже я прочел, что сделал это украинский скульптор Константин Скретуцкий в честь балерины, живущей по соседству. Вот, что написал автор об этом маленьком шедевре:
«Вначале, я на месте балерины сделал памятник спичке. Там такое удачное дерево: ровное, тонкое, прямое. Я заказал из керамики головку, сам ствол обрезал пилой. Спичка и спичка. Буквально через пару дней на ней появилось объявление примерно такого содержания: «Пожалуйста, сделайте здесь балерину. Рядом живет заслуженная балерина, ей будет очень приятно. Спасибо». Такую просьбу проигнорировать нельзя, ну вот и получилась вместо спички балерина».
На этом приятные неожиданности не кончились. Через 200-300 м, повернув в Рыльский переулок, мы наткнулись на очаровательного ушастого ослика, сделанного все тем же "главным уличным скульптором Киева", как его называют земляки, Константином Скретуцким.
Ослик тащит за собою тележку. Пишут, что весной он везет в тележке цветы, летом маленькое деревце, а зимой скромную елочку. Когда мы пришли, тележка была пуста. Наверное, межсезонье.
На Софийскую площадь можно было выйти прямым путем - от Золотоворотского сквера по Владимирской, 1,5-2 км и ты на площади. Но мне хотелось пройти по этим закоулкам, потому что когда-то этот путь был мною исхожен много раз. Сейчас я уже не помню в точности все подробности нашего проживания на Большой Подвальной, но, наверное, в 45-46 годах семья дедушки со стороны мамы (дедушка, бабушка и их две дочери) переехали к себе. Дедушка получил комнату на ул. Владимирской в шикарном доме, который занимал целый квартал, от Рыльского переулка до Софийского собора. Он называл этот дом - " Дом архитектора Заболотного", так как примерно четверть бельэтажа занимала квартира Президента Академии архитектуры Украины В.И.Заболотного. А у дедушки была одна комната в подвале, в котором верх окна был ниже уровня земли. Семья зарабатывала на жизнь изготовлением синек. Кто-нибудь сегодня знает… нет, не технологию изготовления синек, а что такое синька вообще? Не порошок, с помощью которого подсинивали после стирки белое белье, а синька, о которой Вики сообщает - это то же, что диазокопия; копия чертежа, изготовленная методом цианотипии. Вот. Что такое диазокопия и цианотипия, я не знаю, но как делается "синька" я помню, потому что принимал деятельное участие в этом процессе.
Короче, из Рыльского переулка мы вышли на площадь, и справа от нас открылся ни капельки не изменившийся "Дом Заболотного". Во дворе этого дома я проводил много времени. На Большой Подвальной, где мы продолжали жить с папиными родителями, было слишком тесно, а дедушка - мамин папа с младшей дочерью, к которой я был очень привязан, всегда были во дворе своего дома. Там в сарайчике они прятали на ночь оборудование, с помощью которого изготовляли синьки. Ведь, чтобы засветить бумагу, нужно солнце, да и испарения нашатырного спирта, необходимого для проявления светокопировальной бумаги, не самый приятный запах для жилого помещения.
Софийская площадь. Справа - "Дом архитектора Заболотного". Впереди - колокольня Софийского собора, построенная в XVIII веке при гетмане Мазепе.
Во дворе - комплекс зданий, построенных в разное время. Выделяется, конечно, сам собор, который тоже за 1000 лет своего существования неоднократно достраивался. Первоначально - это был 13-куполный пятинефный крестово-купольный храм, но в XVII-XVIII веках к нему добавились ещё 6 куполов.
Соседство Софийского собора, построенного 1000 лет назад, соблазняло нас на поиски подземных лабиринтов, кладов и тайников. И всё это было рядом, за забором. Не помню, как мы проникали туда - за вход в музей надо было платить, но помню, как лазили по каким-то переходам, стучали по стене, прислушиваясь к звукам, которые и вправду звучали по-разному. Потом кто-то объяснил нам, что в стены были вмурованы кувшины, которые, как резонаторы, влияли на звук.
Ярче всего запомнилось центральное мозаичное изображение, окруженное морем золотых камней. Это была, наверное, моя первая встреча с Византийской мозаикой. Потом я видел много разной мозаики, которая впечатляла ничуть не меньше, но эта не забывалась.
Богоматерь в своде главного алтаря Софийского собора в традиционной позе заступнической молитвы - Оранты. Это одно из немногих изображений Богоматери без ребенка. [Фото - Cайт софийского собора]
Запомнилось мне с тех далеких времен и чье-то объяснение, что князя Ярослава называли Мудрым, прежде всего потому, что построенный им храм был посвящен Софии - олицетворению Божественной Мудрости согласно христианской традиции Византии и России тех времен.
Изначальное и вполне естественное название этой площади Софийская. И даже, когда в 1888г поставили здесь памятник Запорожскому гетману Богдану Хмельницкому, название площади осталось прежним. Только в 1944г на волне восхваления героического прошлого и отрицания религиозных ценностей, площадь переименовали в пл. Богдана Хмельницкого.
Довольно интересна трансформация личности Богдана Хмельницкого, произошедшая в моем сознании. Так как в доме маминых родителей я проводил много времени, памятник примелькался, стал естественной частью пейзажа, а подоспевшее празднование 300-летия "Воссоединения Украины с Россией" сделало Богдана Хмельницкого культовым героем, о котором и подумать плохое было невозможно. И вот приехав в Израиль, я узнаю, что "мой герой" далеко не идеальный. Более того, он один из тех злодеев, которые принесли евреям неисчислимые беды. Освобождая Украину от власти польской шляхты, повстанцы во главе с Богданом Хмельницким изгоняли и всё их сопровождение: католических священников, монахов и евреев, отказавшихся принять православную веру. Последних обычно истребляли поголовно. Еврейский мир видел в этом "Божью кару" ("гзерот тах"), а раввины считали "хмельничину" признаком скорого прихода Мессии. По современным демографическим оценкам на всей территории Речи Посполитой, охваченной восстаниями и войнами, в 1648-67 гг. погибло, а также умерло от эпидемий и голода 40-50 тысяч евреев, что составляло 20-25% еврейского населения страны. [ КЕЭ, том 9, кол. 852-855]
Зная всё это, меня уже не удивили и некоторые подробности из истории создания памятника, о которых я впервые прочел в блоге Интересный Киев.
В середине XIX в Александру II доложили, что "на Украине, под впечатлением недавнего польского восстания возникло всеобщее желание достойно почтить патриотическую заслугу гетмана Хмельницкого, присоединившего Украину к России". Рисунки будущего монумента предложили подготовить самому известному скульптору того времени Михаилу Микешину, и в 1869 году царь разрешил начать подписку для сбора средств на сооружение памятника. Но денег собрали немного, и скульптору пришлось отказаться от многих элементов задуманной композиции. По плану Микешина вздыбленный конь Богдана Хмельницкого попирал низвергнутого польского пана, католического ксендза и еврея-арендатора.
Но пик антипольских настроений к тому времени прошел, и говорят, что Александр II при рассмотрении проекта, вначале одобрительно хмыкнул, а потом произнес: "Эти народы повергнуты, но они существуют в нашем государстве. Их на памятнике не изображать". На стоящих по сторонам белоруса, великоросса и украинца просто не хватило денег. В результате задуманная многофигурная композиция не состоялась. Не нашлось места и кобзарю, и отрывку из стихотворения с такими многозначительными строками: "Та не буде лучче, та не буде краще, як в нас на Вкраїні. Що немає жида, що немає ляха, не буде й унії".
Памятник Богдану Хмельницкому на Софийской площади. Слева из-за постамента видно край здания "Присутственные места", справа - купола восстановленного Михайловского собора.
Говорят, что только, когда монумент установили на площади, обнаружили, что хвостом конь повернут к Михайловскому Златоверхому собору, и паломники, которые при выходе из Михайловского монастыря согласно устоявшейся традиции крестились на кресты Святой Софии, видели перед собой… лошадиный зад. Но и повернуть лошадь никак нельзя, так как это противоречит авторской идее: Богдан Хмельницкий показывает булавой на Москву, символизируя "Навеки вместе". Поэтому так и оставили, но… развалили потом Михайловский Златоверхий.
В моё время, когда никакого собора там уже не было, эту легенду переделали. Говорили, что Богдан Хмельницкий смотрит в сторону торговцев Сенного базара (ныне - Львовская площадь), а булавой многозначительно указывает на Присутственные места - здание, в котором изначально размещались органы городской власти, в том числе полиция, потом милиция, а теперь силовые структуры МВД и МЧС. Адрес этого здания - "Короленко, 15" был (а, может быть, и остался) именем нарицательным. Говорили, что это самое высокий дом в Киеве, потому что оттуда видно Сибирь.
И Михайловский Златоверхий восстановили. Но об этом - в другой раз.
© А.Таль