Окские дневники
27 марта, Брыкин Бор
Опять ароматное раннее утро, не так морозно, как вчера. Тучи. Кажется, день будет хмурым. В лесу в предрассветных сумерках отовсюду поют пухляки. Тий-тий-тий, здесь, там и ещё дальше. Между тем тучи расходятся, верхушки деревьев засветились. Дятлы начинают барабанный концерт. Ещё не прилетели и не запели дрозды и зарянки, синицы зазвенят только через час. И сейчас время самых разных барабанных дробей, сливающихся в настоящую музыку. Барабанные дроби с эхом, короткие, долгие, высокие, низкие, громкие и потише. Дятлы суетятся, меняют инструменты, прямо на глазах у меня барабанившего на сухом дубу большого пёстрого дятла согнал белоспинный и забарабанил сам. Дроби перемежаются воплями седых дятлов, демоническим хохотом зелёных и кликаньем жёлн - чёрных дятлов. Ух. Вот под такие барабаны в это утро запела первая обыкновенная овсянка.
Днём опять солнечно, тепло и тихо. Мы с Витей едем в село Юшту на Оке, там на краю села большая грачиная колония. По дороге считаем клинтухов. Ещё попадаются по обочинам обыкновенные овсянки, скворцы, жаворонки. Видели и первых двух вяхирей. Приезжаем, грачи на месте, на берёзах у гнёзд. Синичка недалеко отбивает ритм. Грачи кричат. Всё как надо. Я пробую их записать и чувствую за спиной ещё звуки - из соседнего дома вышли старик с мужиком, разглядывают и громко меня обсуждают. Почти кричат. Старик похоже глуховат. Я терплю, терплю. А потом подхожу к ним и прошу три минутки тишины. Они интересуются, что я делаю. Говорю, мы из заповедника приехали записать и посчитать грачей.
- Может заберёшь их с собой в заповедник - предлагает мужик. Грачиный грай стоит такой, что мужика можно понять. Появляется ещё паренёк лет десяти, заинтересовавшийся мной. Я досвиданькаюсь и иду опять писать грачей. Включаю рекордер. И снова слышу сзади звуки. Мужик теперь, чтобы говорить потише, перешёл на бас, а дед вместо шёпота почти свистит. Молчит только мальчик, но он гулко долбит сапогом по глыбе льда. Ну что ты будешь с ними делать! А между тем грачи кричат как надо, раз в несколько минут вся колония поднимает такой ор, что я беспокойно смотрю на индикаторы уровня записи. Раньше я думал, что они орут так при тревоге, но, похоже, это такой тип общения в колонии волнообразный, то успокоятся немного, то грянут хором. А картина вокруг классическая, белые берёзы с чёрными гнёздами, синее небо, край деревни со старыми деревянными домами и горами снега, синичка поёт, и над всем белым светом грачиный грай.
Опять ароматное раннее утро, не так морозно, как вчера. Тучи. Кажется, день будет хмурым. В лесу в предрассветных сумерках отовсюду поют пухляки. Тий-тий-тий, здесь, там и ещё дальше. Между тем тучи расходятся, верхушки деревьев засветились. Дятлы начинают барабанный концерт. Ещё не прилетели и не запели дрозды и зарянки, синицы зазвенят только через час. И сейчас время самых разных барабанных дробей, сливающихся в настоящую музыку. Барабанные дроби с эхом, короткие, долгие, высокие, низкие, громкие и потише. Дятлы суетятся, меняют инструменты, прямо на глазах у меня барабанившего на сухом дубу большого пёстрого дятла согнал белоспинный и забарабанил сам. Дроби перемежаются воплями седых дятлов, демоническим хохотом зелёных и кликаньем жёлн - чёрных дятлов. Ух. Вот под такие барабаны в это утро запела первая обыкновенная овсянка.
Днём опять солнечно, тепло и тихо. Мы с Витей едем в село Юшту на Оке, там на краю села большая грачиная колония. По дороге считаем клинтухов. Ещё попадаются по обочинам обыкновенные овсянки, скворцы, жаворонки. Видели и первых двух вяхирей. Приезжаем, грачи на месте, на берёзах у гнёзд. Синичка недалеко отбивает ритм. Грачи кричат. Всё как надо. Я пробую их записать и чувствую за спиной ещё звуки - из соседнего дома вышли старик с мужиком, разглядывают и громко меня обсуждают. Почти кричат. Старик похоже глуховат. Я терплю, терплю. А потом подхожу к ним и прошу три минутки тишины. Они интересуются, что я делаю. Говорю, мы из заповедника приехали записать и посчитать грачей.
- Может заберёшь их с собой в заповедник - предлагает мужик. Грачиный грай стоит такой, что мужика можно понять. Появляется ещё паренёк лет десяти, заинтересовавшийся мной. Я досвиданькаюсь и иду опять писать грачей. Включаю рекордер. И снова слышу сзади звуки. Мужик теперь, чтобы говорить потише, перешёл на бас, а дед вместо шёпота почти свистит. Молчит только мальчик, но он гулко долбит сапогом по глыбе льда. Ну что ты будешь с ними делать! А между тем грачи кричат как надо, раз в несколько минут вся колония поднимает такой ор, что я беспокойно смотрю на индикаторы уровня записи. Раньше я думал, что они орут так при тревоге, но, похоже, это такой тип общения в колонии волнообразный, то успокоятся немного, то грянут хором. А картина вокруг классическая, белые берёзы с чёрными гнёздами, синее небо, край деревни со старыми деревянными домами и горами снега, синичка поёт, и над всем белым светом грачиный грай.
Click to view