Большие песчанки
Почти 30 лет назад два апреля 1992 и 1993 годов мы с друзьями посвятили экспедициям в Туркмению. Мы ездили в Репетек, в пустыню Кара-Кумы и в Кара-Калу, в Западный Копет-Даг. Каждое наше путешествие начиналось с трёхдневной поездки на поезде. Был такой поезд «Красный Туркменистан», который шёл от Москвы до Ашхабада. Шёл он неспешно, часто останавливался, пропуская другие составы, и в такие моменты можно было даже ненадолго выходить в ароматную степь. Путь его пролегал через Прикаспийские пустыни, плато Устюрт, Каракалпакию и Амударьинский оазис. Почти сразу после Саратова в открытое окно залетал полынный запах степей, горизонт распрямлялся и удалялся. Начинался бескрайний Казахстан. Места, где из окна поезда можно было увидеть сайгаков, где зеленела степь, где на остановках без передыху звенели жаворонки. Изредка белели полустанки в степи с названиями, звучавшими как имена восточных девушек. Но большую часть времени за окном был величественный и безлюдный пустынный пейзаж. Пейзаж похожий на другие планеты, но только не на привычное Подмосковье. Каждый раз я жалел, что мы проезжаем эти места, не задерживаясь, и каждый раз давал себе обещание попасть весной в Казахстан. Но так получилось за следующие 28 лет я бывал в Казахстане дважды и оба раза, к сожалению, не весной, а в октябре и июле.
Так, что тугайные соловьи, двупятнистые жаворонки и бурые голуби всё ещё ждут меня. В октябре в северном Казахстане я записывал вереницы гогочущих гусей, огарей и краснозобых казарок, а в июле мы с Жекой и Олегом проехались по пустыням вокруг Алма-Аты и несколько дней провели в Алтын-Эмеле, наблюдая на водопое джейранов. Мне попадались пустынные славки, хохлатые, серые, малые и двупятнистые жаворонки, пустынные сорокопуты, но никто не пел. Нельзя сказать, чтобы была полная тишина, на водопоях чирикали жаворонки, булькали чернобрюхие рябки, в дневную жару стрекотали неведомые мне кузнечики и кобылки, иногда их звуки были такие необычные, что напоминали даже крики речных крачек. Звёздными ночами неутомимо звенели сверчки, а в раскидистых тополях и свистели совки-сплюшки, и однажды даже бубнила буланая совка. И ещё один звук был там в пустыне. Резкие, частые свисты, нам северным жителям напоминающие беспокойство куликов. Этот почти забытый звук сразу вернул меня на 30 лет назад в те туркменские экспедиции. Я вспомнил, как шёл на эти свисты, как они пропадали впереди, но начинались опять уже дальше или за спиной. Это пикали в колониях большие песчанки. Сразу вспомнились чёрно-саксаульники в алых маках, и караулящий песчанок серый варан, удод за кустами тамариска у дома. Вспомнились запахи цветущей пустыни. Здесь в Алтын-Эмеле всё было похоже, был даже большой песчаный бархан. Только стояло лето, и я был на 25 лет старше. Прошло ещё два года, а весенняя пустыня всё ждёт меня. Но когда-нибудь я присяду на тёплую землю, мысленно попрошу песчанок успокоится и направлю микрофон на запевающего хохлатого жаворонка или, например, пустынную славку. А пока мечтаю, я могу надеть наушники и послушать в них свист ветра в песках и крики больших песчанок из Алтын-Эмеля.
Click to viewТак, что тугайные соловьи, двупятнистые жаворонки и бурые голуби всё ещё ждут меня. В октябре в северном Казахстане я записывал вереницы гогочущих гусей, огарей и краснозобых казарок, а в июле мы с Жекой и Олегом проехались по пустыням вокруг Алма-Аты и несколько дней провели в Алтын-Эмеле, наблюдая на водопое джейранов. Мне попадались пустынные славки, хохлатые, серые, малые и двупятнистые жаворонки, пустынные сорокопуты, но никто не пел. Нельзя сказать, чтобы была полная тишина, на водопоях чирикали жаворонки, булькали чернобрюхие рябки, в дневную жару стрекотали неведомые мне кузнечики и кобылки, иногда их звуки были такие необычные, что напоминали даже крики речных крачек. Звёздными ночами неутомимо звенели сверчки, а в раскидистых тополях и свистели совки-сплюшки, и однажды даже бубнила буланая совка. И ещё один звук был там в пустыне. Резкие, частые свисты, нам северным жителям напоминающие беспокойство куликов. Этот почти забытый звук сразу вернул меня на 30 лет назад в те туркменские экспедиции. Я вспомнил, как шёл на эти свисты, как они пропадали впереди, но начинались опять уже дальше или за спиной. Это пикали в колониях большие песчанки. Сразу вспомнились чёрно-саксаульники в алых маках, и караулящий песчанок серый варан, удод за кустами тамариска у дома. Вспомнились запахи цветущей пустыни. Здесь в Алтын-Эмеле всё было похоже, был даже большой песчаный бархан. Только стояло лето, и я был на 25 лет старше. Прошло ещё два года, а весенняя пустыня всё ждёт меня. Но когда-нибудь я присяду на тёплую землю, мысленно попрошу песчанок успокоится и направлю микрофон на запевающего хохлатого жаворонка или, например, пустынную славку. А пока мечтаю, я могу надеть наушники и послушать в них свист ветра в песках и крики больших песчанок из Алтын-Эмеля.