Песня зарянки
Липовая гора, Окский заповедник, апрель 2019
День в начале апреля на Липовой горе начинают зарянки и заканчивают день тоже они. Чуть-чуть проявятся в темноте силуэты деревьев, засветлеет восток, и подаёт свой голос первая зарянка. Первая, затем ещё одна. Песни их сливаются в живой журчащий ручеёк, вот ещё одна запела. Ещё. И ручеёк птичьих песен превращается в полноводную реку. Проснулись и запели хором чёрные дрозды. Небо в это время розовое или оранжевое, а в глухих уголках леса ещё ночь. И говорят, это самое холодное время суток. Если ясно, то обязательно подморозит. Но птичьи голоса торопят солнце. Если приглядеться за крохотным поющим комочком зарянки, то видно, как из клювика идёт пар. Вот светлеет и отовсюду забарабанили дятлы. Их тут в старых дубравах множество. Долгие мощные дроби жёлн, короткие сливающиеся больших пёстрых дятлов, частые и негромкие малых пёстрых. После вступления дятлов время синиц, поползней и другой птичьей мелочи.
Апрельский день шумный и весёлый. Носятся в старой дубраве скворцы, проверяют дупла, тянутся на восток гусиные стаи. Кажется, на глазах распускаются первые цветы, ляг на просохшую землю и увидишь, как трава растёт. Я к обеду уже еле таскаю ноги. Устал. Волнуюсь, смог ли хоть что-то записать из утренних голосов. И восторг, конечно, не проходящий. Весна!
Но вот опять заалело небо. Вечер. Отыграл с новой силой птичий оркестр. Носятся над разливами утки, орут истошно. Последние песни допевают чёрные и певчие дрозды. Самые поздние песни у певчих дроздов быстрые, высокие. Мне кажется, даже тревожные. А зарянки всё поют. Поют увлечённо, дерутся между собой самцы. И вот от живого апрельского дня остаются только песни зарянок. Сгущаются сумерки, отлетали вальдшнепы. Твердеют оставшиеся пятна снега. Поднимается холод из низин. И зарянки поднимаются повыше на деревья, но поют и поют, вьются ниточки дня в их песнях, плетётся кружево. Совсем темнеет, громкими как выстрелы становятся хлопки бобровых хвостов по воде. Ночные звуки захватывают Липовую гору. Уже проухали серые неясыти. Уже много раз просвистели невидимые стаи крякв, свиязей, гоголей. Уже звёзды видны. Из всех певцов остаётся последний самец зарянки, как пламя на догорающем костре бьётся его песня. Стихает, ты думаешь - всё, ночь. Но нет, опять поёт. И уж не видно какая у него грудка, но горит и горит заряночья песня, провожая истлевшую зарю. И ты знаешь, что затихнет она совсем ненадолго, всего через несколько часов загорится песней зарянки огонёк следующего безумного апрельского дня.
День в начале апреля на Липовой горе начинают зарянки и заканчивают день тоже они. Чуть-чуть проявятся в темноте силуэты деревьев, засветлеет восток, и подаёт свой голос первая зарянка. Первая, затем ещё одна. Песни их сливаются в живой журчащий ручеёк, вот ещё одна запела. Ещё. И ручеёк птичьих песен превращается в полноводную реку. Проснулись и запели хором чёрные дрозды. Небо в это время розовое или оранжевое, а в глухих уголках леса ещё ночь. И говорят, это самое холодное время суток. Если ясно, то обязательно подморозит. Но птичьи голоса торопят солнце. Если приглядеться за крохотным поющим комочком зарянки, то видно, как из клювика идёт пар. Вот светлеет и отовсюду забарабанили дятлы. Их тут в старых дубравах множество. Долгие мощные дроби жёлн, короткие сливающиеся больших пёстрых дятлов, частые и негромкие малых пёстрых. После вступления дятлов время синиц, поползней и другой птичьей мелочи.
Апрельский день шумный и весёлый. Носятся в старой дубраве скворцы, проверяют дупла, тянутся на восток гусиные стаи. Кажется, на глазах распускаются первые цветы, ляг на просохшую землю и увидишь, как трава растёт. Я к обеду уже еле таскаю ноги. Устал. Волнуюсь, смог ли хоть что-то записать из утренних голосов. И восторг, конечно, не проходящий. Весна!
Click to viewНо вот опять заалело небо. Вечер. Отыграл с новой силой птичий оркестр. Носятся над разливами утки, орут истошно. Последние песни допевают чёрные и певчие дрозды. Самые поздние песни у певчих дроздов быстрые, высокие. Мне кажется, даже тревожные. А зарянки всё поют. Поют увлечённо, дерутся между собой самцы. И вот от живого апрельского дня остаются только песни зарянок. Сгущаются сумерки, отлетали вальдшнепы. Твердеют оставшиеся пятна снега. Поднимается холод из низин. И зарянки поднимаются повыше на деревья, но поют и поют, вьются ниточки дня в их песнях, плетётся кружево. Совсем темнеет, громкими как выстрелы становятся хлопки бобровых хвостов по воде. Ночные звуки захватывают Липовую гору. Уже проухали серые неясыти. Уже много раз просвистели невидимые стаи крякв, свиязей, гоголей. Уже звёзды видны. Из всех певцов остаётся последний самец зарянки, как пламя на догорающем костре бьётся его песня. Стихает, ты думаешь - всё, ночь. Но нет, опять поёт. И уж не видно какая у него грудка, но горит и горит заряночья песня, провожая истлевшую зарю. И ты знаешь, что затихнет она совсем ненадолго, всего через несколько часов загорится песней зарянки огонёк следующего безумного апрельского дня.