Ледоход на Пре
Брыкин Бор, Окский заповедник, январь 1990 - 1 апреля 2019
Первый раз в Брыкином Бору я оказался ровно 30 лет назад. Ну почти ровно. Сразу после зимней сессии мы - три студента первокурсника выдвинулись на перекладных в Окский заповедник. Для меня это вообще был первый заповедник и первая самостоятельная поездка. А зима 90-го года была снежная, никуда не пройти, мы наглухо вязли в снегу, даже ещё не потеряв из виду посёлок. Но были журавли в журавлином питомнике, зубры в зубровом, красавица Пра подо льдом с тёмными живыми промоинами, высокий обрыв, полоса заповедного леса за рекой. И сосны. Повсюду сосны. Поселились мы в общежитии, одноэтажном старом доме, там было зябко и уютно одновременно. Мы топили на кухне большую печку с котлом, и там около печки проводили долгие вечера. Рома читал чёрную книжку Битова «Человек в пейзаже» и пел временами под гитару песни. Я разглядывал свежий тогда фотоальбом Гиппенрейтера о Мещёре. И можно было в темноте под соснами по протоптанной в глубоком снегу тропинке сбегать в контору в библиотеку заповедника за новыми книжками. А ещё в заповеднике все вспоминали приезжавшего несколько лет назад Джеральда Даррелла. Под конец заповедный посёлок засыпало снегом окончательно, и мы опоздали на учёбу. Выбраться смогли несколькими днями позже с первым почтовым уазиком. Помню, в заметённом селе Ижевском ждали автобус на Рязань, сидя на подоконниках в душной и надушенной парикмахерской. Морозы тогда тоже были ого-го. С тех пор я несколько раз возвращался в Окский. А в прошлом году встретил там весну. И снимал ледоход на Пре с того самого обрыва, где почти тридцать лет назад первый раз увидел заповедник.
Первый раз в Брыкином Бору я оказался ровно 30 лет назад. Ну почти ровно. Сразу после зимней сессии мы - три студента первокурсника выдвинулись на перекладных в Окский заповедник. Для меня это вообще был первый заповедник и первая самостоятельная поездка. А зима 90-го года была снежная, никуда не пройти, мы наглухо вязли в снегу, даже ещё не потеряв из виду посёлок. Но были журавли в журавлином питомнике, зубры в зубровом, красавица Пра подо льдом с тёмными живыми промоинами, высокий обрыв, полоса заповедного леса за рекой. И сосны. Повсюду сосны. Поселились мы в общежитии, одноэтажном старом доме, там было зябко и уютно одновременно. Мы топили на кухне большую печку с котлом, и там около печки проводили долгие вечера. Рома читал чёрную книжку Битова «Человек в пейзаже» и пел временами под гитару песни. Я разглядывал свежий тогда фотоальбом Гиппенрейтера о Мещёре. И можно было в темноте под соснами по протоптанной в глубоком снегу тропинке сбегать в контору в библиотеку заповедника за новыми книжками. А ещё в заповеднике все вспоминали приезжавшего несколько лет назад Джеральда Даррелла. Под конец заповедный посёлок засыпало снегом окончательно, и мы опоздали на учёбу. Выбраться смогли несколькими днями позже с первым почтовым уазиком. Помню, в заметённом селе Ижевском ждали автобус на Рязань, сидя на подоконниках в душной и надушенной парикмахерской. Морозы тогда тоже были ого-го. С тех пор я несколько раз возвращался в Окский. А в прошлом году встретил там весну. И снимал ледоход на Пре с того самого обрыва, где почти тридцать лет назад первый раз увидел заповедник.
Click to view