КУБАЧИ, ГАМСУТЛЬ и ГУНИБ в журнале "ГЕОГРАФИЯ"
Я уже упоминал об экспедиции Института географии АН СССР в Дагестан в 1983 году, участником которой был и я, в предисловии "Times New Roman";mso-fareast-theme-font:minor-fareast;mso-hansi-theme-font:
minor-latin;mso-bidi-font-family:"Times New Roman";mso-bidi-theme-font:minor-bidi;
mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA"> color:blue"> к записи в своём блоге о заброшенном селении Гамсутль. Руководителем той нашей экспедиции был известный российский географ Павел Маркович Полян. Прошло много лет с тех пор, но П.М.Полян не забывает о Дагестане. А в последнем номере журнала "География" вышла его статья о трёх дагестанских сёлах: Кубачи, Гамсутль и Гуниб. Привожу полный текст статьи.
П.М. ПОЛЯН, профессор, доктор геогр. наук, почётный доктор Ставропольского государственного университета,ведущий научный сотрудник Института географии Российской академии наук.
ТРИ ДАГЕСТАНСКИХ АУЛА
Кубачи - Гамсутль - Гуниб
(Журнал «География». Издательский дом "Первое сентября», № 7 (943), август 2012 г., стр. 24-27)
Дагестан - Страна гор. Что может быть банальней и вместе с тем буквальней, точней? Последние десятилетия посредством земельно-водной реформы, коллективизации, так называемого «планового переселения», затронувшего 150 тыс. горских семей, всеобщей воинской повинности и ряда других мер, безусловно, покончили с традиционной культурной и экономической автономностью этого дружелюбного по своей натуре и величественного по своей природе края.
Историко-культурный и хозяйственный уклад в горах куда более устойчив и гибок, нежели на равнине. Коллективизация пришла в горские аулы много позже, чем в равнинные, - только в середине 1930-х годов, да и то с «недобором»: ещё долгое время не подлежали обобществлению тысячелетние приаульские террасы. Надо сказать, что элементы коллективизма издавна были присущи горскому хозяйствованию, в особенности отгонному животноводству: многотысячные сборные отары скота копытили землю на расстоянии в сотни километров от родного аула - от альпийского высокотравья до пустынных колючек. Это было разумно, выгодно, освящено традицией.
КУБАЧИ Немного не доезжая до Дербента, вправо от шоссе Ростов-Баку вдоль реки Уллучай уходит асфальтированная дорога. Через 25 км она приводит в оживлённое село Маджалис, ныне центр Кайтагского района, а в прошлом столицу одного из влиятельных феодальных государств Дагестана - Кайтагского уцмийства. За Маджалисом дорога углубляется в горы и через 30 км приводит в аул Уркарах - центр Дахадаевского района. Отсюда уже видны Кубачи, малая их часть, переплеснувшаяся через гребень хребта на более пологий склон.
Кубачи выглядят как сказочный бело-голубой город восточного средневековья и одновременно как муравейник, ласточкино гнездо, Вавилонская башня. Посёлок накрепко прилепился к южному склону горы с его значительно более тёплым и менее ветреным микроклиматом.
Кубачи - единственное место в Дагестане, где обнаружены отчётливые следы зороастризма, древней религии сасанидского Ирана (V-VI вв.). В то время вокруг Кубачей формировалось территориально-политическое объединение, получившее иранское название Зарихгеран. В ХII-ХIII вв. его жители, несмотря на многочисленные походы дербентских эмиров, были независимыми и исповедовали зороастризм (ислам окончательно восторжествовал здесь только в 1305 г.).
Уже тогда здесь занимались обработкой металла, производством оружия, кольчуг, светильников, посуды. К ХVIII в. у Кубачей сложилась репутация "нейтральной страны" вроде Швейцарии: аул стал традиционным местом для ведения переговоров между враждующими горскими феодалами; сюда же в случае опасности перевозили на хранение казну и получали её назад в целости и сохранности.
Кубачи. Фото KurtaRasul с сайта www.panoramio.com
В отношении же ремесленного искусства Кубачи - древний и признанный лидер среди всех дагестанских селений, аул непревзойдённых оружейников, чеканщиков и ювелиров, ткачих и вязальщиц.
Ювелирным промыслом Кубачи знамениты и по сей день. Кубачинцы говорят: "Что глаз увидит - то и рука сделает". Дети, приглядываясь к старшим, берут резец уже в возрасте 5-6 лет. В местной школе наряду с общей программой их учат и профессиональным навыкам ювелира - различным орнаментам и техникам, в частности, технике знаменитой кубачинской «черни» (смешение серебра с серой). Не случайно, что многие выпускники школы приходят работать на Кубачинский комбинат народных промыслов, двухэтажное здание которого первым попадается на глаза приезжим гостям.
Кубачинки с мучалами идут за водой. Фото М. Авдеева с сайта www.ugbugan.ru
Кубачинский ювелирный промысел. В полутёмномпомещении во всех смыслах ювелирную работувыполняют женщины.Производительность такоготрадиционного ремесла сравнительно невелика. Фото М. Авдеева с сайта www.ugbugan.ru
Каждый кубачинский дом - своеобразный и во многом неповторимый музей. Внутри на стенах расставлены или развешены подносы, блюда, кувшины и тарелки самых разнообразных форм и размеров, среди них и знаменитые кубачинские мучалы - ромбовидные, очень ёмкие (почти два ведра!) кувшины без ручек, с которыми испокон веков ходили и ходят в Кубачах за родниковой водой. Здесь это женское дело, и зрелище кубачинки в белом покрывале («каз») и с мучалом на перевязи вполне обычно.
В Кубачах непрестанно идёт стройка. Посёлок растёт, сейчас в нём живёт уже более трёх тысяч человек. Все говорят на кубачинском - одном из диалектов даргинского языка. Не забывают родной язык и те кубачинцы (а их немало - около пяти тысяч), кто по тем или иным причинам уехал отсюда. Летом - в пору свадеб - большинство кубачинцев съезжается в свою «метрополию».
Изделие кубачинских мастеров-ювелиров - серебряный кувшин ручной работы
То, что современные Кубачи имеют статус посёлка городского типа, по-своему оправдано. Во-первых - из-за преобладания несельскохозяйственных типов деятельности (земледелием кубачинцы исторически не занимаются, и очень немногие держат корову или овец; продукты покупают в основном в магазине или же на базаре, который бывает здесь традиционно по четвергам). Во-вторых, и это глубоко символично, его старая историческая часть, снизу доверху, от ручейка до сторожевой башни, - превосходно сохранившийся памятник дагестанского средневекового зодчества.
На первый взгляд хаотичный лабиринт узких улиц, проулков и тоннелей в действительности имеет свои закономерные сочленения и узлы-площади. Для самих кубачинцев ориентация в этом «хаосе» ничуть не затруднительна.
Тщательно продуманная система водостоков и канализации, существовавшая не один век, в наше время пришла в запустение. Особая ярусность плоских крыш (сейчас почти разрушенная треугольниками жестяных скатов), на которых проходила добрая половина жизни кубачинцев, вертикальная планировка домов (возможность наращивания дома по вертикали) и даже сама окраска домов (с доминированием традиционных для ислама синего и голубого цветов) - всё это уникально и с планировочно-градостроительной, и с архитектурной точек зрения.
Никакой другой аул Дагестана не сравнится с Кубачами в этом отношении - ни грушевые Унцукуль и Гимры, утопающие в садах, ни гончарный Балхар, оседлавший холм наподобие муравейника, ни минаретный Согратль, гордо взирающий на поле бранного позора Надир-Шаха, ни плоский Хунзах, словно привязанный к пропасти хрустальными лезвиями водопадов, ни воинственный, ощерившийся башнями Тидиб, ни даже красавец Чох с его аристократически просторными домами, более всего напоминающий своим видом простёршего крылья грифа. Как раз напротив Чоха - да ещё не каждый разглядит эти развалины на фоне естественных известняковых зубцов - расположен почти никому не известный аул Гамсутль.
ГАМСУТЛЬ Дагестан традиционно считается трудоизбыточной республикой. Сельское население в нём не только не убывает, но продолжает расти. Оно росло даже во времена кампании по плановому переселению с гор на равнину ("на плоскость", как тогда говорили), когда из примерно 140 затронутых ею аулов целиком ликвидировано было около 40, да и то среди них есть такие, что были начисто сметены землетрясением или же попали в зону затопления водохранилищ Сулакского каскада ГЭС. На таком фоне "естественная" смерть любого аула, да ещё такого, каким некогда был Гамсутль, выглядит настоящей катастрофой.
Судите сами. В 1914 г. в ауле жило 255 чел., в 1959 г. - 312, в 1970 г. - 209, составляющих тогда около 60 хозяйств. В 1975 г. здесь было 177 чел., а вот "перепись", проведённая экспедиционным отрядом Института географии АН СССР в августе 1983 г., насчитала всего лишь 7 хозяйств и 10 чел. (из них 7 пожилых людей). В 2010 г. в ауле было 3 жителя.
Впрочем, летом к некоторым из жителей приезжают дети и внуки - подновляют стариковские жилища, помогают по хозяйству. Приезжают на родину и те, кому уже не к кому приехать сюда; кое-как приспосабливают они свои " под жильё, жадно дышат целебным горным воздухом детства, пьют парное молоко и студёную родниковую воду, заново привыкают к величественной панораме окрестных хребтов и плато и, надышавшись, грустные и отдохнувшие возвращаются в свои "секции" (так в Дагестане называют городские квартиры).
Гамсутль. Фото Djalalutdin с сайта www.panoramio.com
Как же так получилось? Когда-то Гамсутль объединили с лежащим в 9 км от него селом Унты в единый колхоз. Затем этот союз распался; гамсутлинцев присоединили к чохцам, и они влились в знаменитый колхоз-миллионер им. Омарова- Чохского, и поныне славный своими чабанами, отарами и настригами.
Когда пришла пора поднимать хозяйство на прикутанных землях - развивать молочное животноводство и полеводство, колхозу позарез понадобились рабочие руки на равнине, немало гамсутлинцев откликнулось на зов колхозного начальства. Но, разумеется, не все поголовно. На оставшихся колхоз «обиделся» - да так, что под предлогом экономии пахотных земель запретил строить новые дома на окружающих аул террасах. Но тогда, в начале 1960-х, уже обиделись сами гамсутлинцы и потянулись кто куда: несколько хозяйств - в Чох, несколько - в знаменитый Гуниб (местный райцентр, о нём мы ещё скажем), около 30 хозяйств - в Чох-коммуну, сравнительно молодое селение садоводов и механизаторов на полпути между Гунибом и Чохом. Но большинство покинули горы навсегда, потянулись вниз, на равнину, причём не столько на пастбищные земли - кутаны, сколько в города - Махачкалу, Каспийск, Кизилюрт.
Заброшенный дом в Гамсутле. Фото П. Тахнаевой с сайта www.odnoselchane.ru
Оставшимся доживающим свой век старикам в ауле и дела не найти: еле-еле с огородом и личным скотом управляются. С ишаками ходят за пенсией, на почту или в магазин, а дорога туда неближняя: 8 км вниз-вверх, да ещё брод через речку Беца-ор, не такую уж и пустячную, особенно после дождей. Впрочем, в магазин короче и удобнее ходить не в Чох, а в Согратль, один из крупнейших в районе аулов (как и Чох, он был знаменит в прошлом своими учёными-арабистами). До Согратля лишь полчаса ходу по нетрудной тропе вдоль склона горы.
А ведь когда-то, ещё в советское время, был в Гамсутле и свой магазин, и своя школа - пусть всего лишь начальная, но своя (её закрыли в 1973 г.). Были здесь когда-то и мастера-серебряники, конкурировавшие с самими Кубачами. Был в Гамсутле и свой годекан (общественный центр, площадь), даже два годекана, где умудрённые жизнью старики тешили себя беседами и последними новостями. Был колхозный сад на террасированных склонах вдоль реки Беца-ор. В сезон перегона овец детвора по очереди сторожила его от случайной потравы: неподалёку проходила крупная скотопрогонная трасса. А сегодня отары текут мимо Гамсутля уже прямиком через сад, одичавший, вытоптанный, жалкий, - так и чабанам короче, и овцам сытнее.
При таком ходе событий в Гамсутле вскоре не останется ни единой живой души. Раздавленный невидимым глазу социально-демографическим «оползнем», он испускает дух и скоро умрёт «своей смертью».
ГУНИБ Этот аул - одно из наиболее известных в историческом отношении мест Дагестана. Здесь разыгрывались последние акты многолетней Кавказской войны, которую вели предводительствуемые имамом Шамилём горцы против царского правительства. Именно здесь в конце августа 1859 г. князем А.И. Барятинским Шамиль был пленён и больше никогда уже не выступал против России.
Гуниб заселён аварцами. Аул расположен на высоте 1550 м над у.м. на краю плато, со всех сторон окружённого скальными обрывами. Перепад высот между самыми нижними и самыми верхними постройками Гуниба составляет около 700 м.
Нынешний Гуниб основан в 1862 г. как русская крепость. Основное солдаты и офицеры местного гарнизона. Жили они в специально отстроенном засаженном тополями городке с чистенькими белыми домиками под ярко-красными крышами. Для офицеров и их жён в царском Гунибе действовал клуб с бильярдом и читальней. Дрова для отопления помещений и приготовления пищи приносили в Гуниб горские женщины. В 1873 г. в семье служившего здесь русского генерала Д. Комарова родилась будущая известная писательница Ольга Форш (романы «Одеты камнем», «Радищев» и др.).
Вид на Гуниб. Фото В. Яновского с сайта http://temnyjles.narod.ru
На скале, возвышающейся над Гунибом, - портрет Шамиля. Фото В. Бисултанова с сайта www.panoramio.com
Малозаметные развалины аула Верхний Гуниб (он же Старый Гуниб) находятся в нескольких сотнях метров выше детского пульмонологического санатория «Радде». Старый Гуниб расположен на клиновидном мысу с обрывистыми краями.
После того как Шамиль сдался, аул был полностью разрушен. Сейчас неподалёку находится только общежитие для сотрудников санатория.
Гуниб по природным и историко-культурным основаниям мог бы стать туристическим центром всероссийского уровня. Но сейчас он практически не посещается туристами не из Дагестана. Тем не менее Гуниб весьма популярен среди жителей Махачкалы и её пригородов, особенно в летние месяцы.
Дело в том, что лето у Каспийского моря невыносимо знойное, к чему особенно непривычны те, кто родился и прожил некоторую часть жизни в горных районах, а таких в дагестанской столице множество.
Но в советское время Гуниб был значительным для Горного Дагестана районом притяжения туристов. Турбаза «Орлиное гнездо» в Верхнем Гунибе была открыта в 1967 г. в помещениях, оставшихся от гарнизона русской крепости (до турбазы там был детдом). Постепенно обстраиваясь, турбаза достигла вместимости 350 чел. В сезон турбаза давала работу полутора сотням жителей Гуниба, что было существенно для трудового баланса этого аула «белых воротничков», сосредоточенного почти исключительно на своей административно-управленческой роли райцентра и лишённого какой бы то ни было промышленной и сельскохозяйственной «начинки».
Нерациональное использование туристических ресурсов Гуниба в былые времена приводило к некоторым негативным моментам.
Первый из них - экологические перегрузки на Гунибском плато. Уникальный Гунибский лес подвергается засорению и отчасти вырубке. Особенно этому поспособствовал туристический пеший маршрут: мясо на шашлык в сухом пайке турбаза выдавала, а дровами на стоянке не обеспечивала. Угрозу и без того хрупким экосистемам плато создаёт и бесконтрольный выпас скота в верхней его части.
Второй момент. Находясь в непосредственной близости от Гуниба, «чистого» райцентра с населением, съехавшимся сюда практически со всех аулов района, турбаза со временем превратилась в своего рода танцплощадку (если не сказать в «злачное место») для гунибской молодёжи и гостей аула.
Не раз на этой почве возникали разного рода стычки. Вместе с тем «танцевальная» атмосфера отрицательно сказывалась и на самих гунибских ребятах; их родители жаловались: сыновья отрываются от семьи, от домашнего хозяйства, и не случайно среди тех, кто особенно настойчиво добивался закрытия турбазы, выделялись голоса людей старшего поколения, а к старикам в Дагестане принято прислушиваться.
Турбаза «Орлиное гнездо», приютившаяся с краю плато, была известна любителям пешего горного туризма всего Союза. Сейчас обветшавшие дощатые строения ждут своей участи: то ли отреставрируют, то ли снесут. А на досуге выполняют функцию летнего оздоровительного лагеря для местных ребятишек. Зато детский пульмонологический санаторий «Радде» для больных бронхиальной астмой никогда не прекращал своей деятельности. Назван он в честь учёного-натуралиста Дмитрия Радде, который выяснил, что здешний воздух обладает уникальными целебными свойствами. Ещё выше санатория расположен высокогорный ботанический сад Дагестанского научного центра РАН, действующий с 1986 г.
Здесь собрано около 600 видов местных растений, среди которых есть реликты, например берёза Радде.
Уникальный растительный мир Гунибского плато должен быть сохранён. Спектр научных исследований на плато может быть существенно расширен. Так, например, Верхний Гуниб не только ботанический, но ещё и метеоролого-климатический уникум: здесь куда более тёплая, ясная и безветренная зима, чем, скажем, в Кисловодске, расположенном на 700 м ниже.
Вот так, казалось бы, ничем не связанные проблемы и факты сплетаются в единый клубок. Чем-то схожими становятся проблемы ремесленных Кубачей, умирающего Гамсутля и административного Гуниба.
Шамилевские ворота в русскую крепость Гуниба XIX в. Фото Djalalutdin с сайта www.panoramio.com
Памятник «Журавли», посвящённый героям, павшим в боях Великой Отечественной войны.
Автор известной метафоры о сравнении погибших солдат с летящими журавлями - дагестанский поэт Расул Гамзатов.
Фото akhmedof с сайта www.panoramio.com
minor-latin;mso-bidi-font-family:"Times New Roman";mso-bidi-theme-font:minor-bidi;
mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA"> color:blue"> к записи в своём блоге о заброшенном селении Гамсутль. Руководителем той нашей экспедиции был известный российский географ Павел Маркович Полян. Прошло много лет с тех пор, но П.М.Полян не забывает о Дагестане. А в последнем номере журнала "География" вышла его статья о трёх дагестанских сёлах: Кубачи, Гамсутль и Гуниб. Привожу полный текст статьи.
П.М. ПОЛЯН, профессор, доктор геогр. наук, почётный доктор Ставропольского государственного университета,ведущий научный сотрудник Института географии Российской академии наук.
ТРИ ДАГЕСТАНСКИХ АУЛА
Кубачи - Гамсутль - Гуниб
(Журнал «География». Издательский дом "Первое сентября», № 7 (943), август 2012 г., стр. 24-27)
Дагестан - Страна гор. Что может быть банальней и вместе с тем буквальней, точней? Последние десятилетия посредством земельно-водной реформы, коллективизации, так называемого «планового переселения», затронувшего 150 тыс. горских семей, всеобщей воинской повинности и ряда других мер, безусловно, покончили с традиционной культурной и экономической автономностью этого дружелюбного по своей натуре и величественного по своей природе края.
Историко-культурный и хозяйственный уклад в горах куда более устойчив и гибок, нежели на равнине. Коллективизация пришла в горские аулы много позже, чем в равнинные, - только в середине 1930-х годов, да и то с «недобором»: ещё долгое время не подлежали обобществлению тысячелетние приаульские террасы. Надо сказать, что элементы коллективизма издавна были присущи горскому хозяйствованию, в особенности отгонному животноводству: многотысячные сборные отары скота копытили землю на расстоянии в сотни километров от родного аула - от альпийского высокотравья до пустынных колючек. Это было разумно, выгодно, освящено традицией.
КУБАЧИ Немного не доезжая до Дербента, вправо от шоссе Ростов-Баку вдоль реки Уллучай уходит асфальтированная дорога. Через 25 км она приводит в оживлённое село Маджалис, ныне центр Кайтагского района, а в прошлом столицу одного из влиятельных феодальных государств Дагестана - Кайтагского уцмийства. За Маджалисом дорога углубляется в горы и через 30 км приводит в аул Уркарах - центр Дахадаевского района. Отсюда уже видны Кубачи, малая их часть, переплеснувшаяся через гребень хребта на более пологий склон.
Кубачи выглядят как сказочный бело-голубой город восточного средневековья и одновременно как муравейник, ласточкино гнездо, Вавилонская башня. Посёлок накрепко прилепился к южному склону горы с его значительно более тёплым и менее ветреным микроклиматом.
Кубачи - единственное место в Дагестане, где обнаружены отчётливые следы зороастризма, древней религии сасанидского Ирана (V-VI вв.). В то время вокруг Кубачей формировалось территориально-политическое объединение, получившее иранское название Зарихгеран. В ХII-ХIII вв. его жители, несмотря на многочисленные походы дербентских эмиров, были независимыми и исповедовали зороастризм (ислам окончательно восторжествовал здесь только в 1305 г.).
Уже тогда здесь занимались обработкой металла, производством оружия, кольчуг, светильников, посуды. К ХVIII в. у Кубачей сложилась репутация "нейтральной страны" вроде Швейцарии: аул стал традиционным местом для ведения переговоров между враждующими горскими феодалами; сюда же в случае опасности перевозили на хранение казну и получали её назад в целости и сохранности.
Кубачи. Фото KurtaRasul с сайта www.panoramio.com
В отношении же ремесленного искусства Кубачи - древний и признанный лидер среди всех дагестанских селений, аул непревзойдённых оружейников, чеканщиков и ювелиров, ткачих и вязальщиц.
Ювелирным промыслом Кубачи знамениты и по сей день. Кубачинцы говорят: "Что глаз увидит - то и рука сделает". Дети, приглядываясь к старшим, берут резец уже в возрасте 5-6 лет. В местной школе наряду с общей программой их учат и профессиональным навыкам ювелира - различным орнаментам и техникам, в частности, технике знаменитой кубачинской «черни» (смешение серебра с серой). Не случайно, что многие выпускники школы приходят работать на Кубачинский комбинат народных промыслов, двухэтажное здание которого первым попадается на глаза приезжим гостям.
Кубачинки с мучалами идут за водой. Фото М. Авдеева с сайта www.ugbugan.ru
Кубачинский ювелирный промысел. В полутёмномпомещении во всех смыслах ювелирную работувыполняют женщины.Производительность такоготрадиционного ремесла сравнительно невелика. Фото М. Авдеева с сайта www.ugbugan.ru
Каждый кубачинский дом - своеобразный и во многом неповторимый музей. Внутри на стенах расставлены или развешены подносы, блюда, кувшины и тарелки самых разнообразных форм и размеров, среди них и знаменитые кубачинские мучалы - ромбовидные, очень ёмкие (почти два ведра!) кувшины без ручек, с которыми испокон веков ходили и ходят в Кубачах за родниковой водой. Здесь это женское дело, и зрелище кубачинки в белом покрывале («каз») и с мучалом на перевязи вполне обычно.
В Кубачах непрестанно идёт стройка. Посёлок растёт, сейчас в нём живёт уже более трёх тысяч человек. Все говорят на кубачинском - одном из диалектов даргинского языка. Не забывают родной язык и те кубачинцы (а их немало - около пяти тысяч), кто по тем или иным причинам уехал отсюда. Летом - в пору свадеб - большинство кубачинцев съезжается в свою «метрополию».
Изделие кубачинских мастеров-ювелиров - серебряный кувшин ручной работы
То, что современные Кубачи имеют статус посёлка городского типа, по-своему оправдано. Во-первых - из-за преобладания несельскохозяйственных типов деятельности (земледелием кубачинцы исторически не занимаются, и очень немногие держат корову или овец; продукты покупают в основном в магазине или же на базаре, который бывает здесь традиционно по четвергам). Во-вторых, и это глубоко символично, его старая историческая часть, снизу доверху, от ручейка до сторожевой башни, - превосходно сохранившийся памятник дагестанского средневекового зодчества.
На первый взгляд хаотичный лабиринт узких улиц, проулков и тоннелей в действительности имеет свои закономерные сочленения и узлы-площади. Для самих кубачинцев ориентация в этом «хаосе» ничуть не затруднительна.
Тщательно продуманная система водостоков и канализации, существовавшая не один век, в наше время пришла в запустение. Особая ярусность плоских крыш (сейчас почти разрушенная треугольниками жестяных скатов), на которых проходила добрая половина жизни кубачинцев, вертикальная планировка домов (возможность наращивания дома по вертикали) и даже сама окраска домов (с доминированием традиционных для ислама синего и голубого цветов) - всё это уникально и с планировочно-градостроительной, и с архитектурной точек зрения.
Никакой другой аул Дагестана не сравнится с Кубачами в этом отношении - ни грушевые Унцукуль и Гимры, утопающие в садах, ни гончарный Балхар, оседлавший холм наподобие муравейника, ни минаретный Согратль, гордо взирающий на поле бранного позора Надир-Шаха, ни плоский Хунзах, словно привязанный к пропасти хрустальными лезвиями водопадов, ни воинственный, ощерившийся башнями Тидиб, ни даже красавец Чох с его аристократически просторными домами, более всего напоминающий своим видом простёршего крылья грифа. Как раз напротив Чоха - да ещё не каждый разглядит эти развалины на фоне естественных известняковых зубцов - расположен почти никому не известный аул Гамсутль.
ГАМСУТЛЬ Дагестан традиционно считается трудоизбыточной республикой. Сельское население в нём не только не убывает, но продолжает расти. Оно росло даже во времена кампании по плановому переселению с гор на равнину ("на плоскость", как тогда говорили), когда из примерно 140 затронутых ею аулов целиком ликвидировано было около 40, да и то среди них есть такие, что были начисто сметены землетрясением или же попали в зону затопления водохранилищ Сулакского каскада ГЭС. На таком фоне "естественная" смерть любого аула, да ещё такого, каким некогда был Гамсутль, выглядит настоящей катастрофой.
Судите сами. В 1914 г. в ауле жило 255 чел., в 1959 г. - 312, в 1970 г. - 209, составляющих тогда около 60 хозяйств. В 1975 г. здесь было 177 чел., а вот "перепись", проведённая экспедиционным отрядом Института географии АН СССР в августе 1983 г., насчитала всего лишь 7 хозяйств и 10 чел. (из них 7 пожилых людей). В 2010 г. в ауле было 3 жителя.
Впрочем, летом к некоторым из жителей приезжают дети и внуки - подновляют стариковские жилища, помогают по хозяйству. Приезжают на родину и те, кому уже не к кому приехать сюда; кое-как приспосабливают они свои " под жильё, жадно дышат целебным горным воздухом детства, пьют парное молоко и студёную родниковую воду, заново привыкают к величественной панораме окрестных хребтов и плато и, надышавшись, грустные и отдохнувшие возвращаются в свои "секции" (так в Дагестане называют городские квартиры).
Гамсутль. Фото Djalalutdin с сайта www.panoramio.com
Как же так получилось? Когда-то Гамсутль объединили с лежащим в 9 км от него селом Унты в единый колхоз. Затем этот союз распался; гамсутлинцев присоединили к чохцам, и они влились в знаменитый колхоз-миллионер им. Омарова- Чохского, и поныне славный своими чабанами, отарами и настригами.
Когда пришла пора поднимать хозяйство на прикутанных землях - развивать молочное животноводство и полеводство, колхозу позарез понадобились рабочие руки на равнине, немало гамсутлинцев откликнулось на зов колхозного начальства. Но, разумеется, не все поголовно. На оставшихся колхоз «обиделся» - да так, что под предлогом экономии пахотных земель запретил строить новые дома на окружающих аул террасах. Но тогда, в начале 1960-х, уже обиделись сами гамсутлинцы и потянулись кто куда: несколько хозяйств - в Чох, несколько - в знаменитый Гуниб (местный райцентр, о нём мы ещё скажем), около 30 хозяйств - в Чох-коммуну, сравнительно молодое селение садоводов и механизаторов на полпути между Гунибом и Чохом. Но большинство покинули горы навсегда, потянулись вниз, на равнину, причём не столько на пастбищные земли - кутаны, сколько в города - Махачкалу, Каспийск, Кизилюрт.
Заброшенный дом в Гамсутле. Фото П. Тахнаевой с сайта www.odnoselchane.ru
Оставшимся доживающим свой век старикам в ауле и дела не найти: еле-еле с огородом и личным скотом управляются. С ишаками ходят за пенсией, на почту или в магазин, а дорога туда неближняя: 8 км вниз-вверх, да ещё брод через речку Беца-ор, не такую уж и пустячную, особенно после дождей. Впрочем, в магазин короче и удобнее ходить не в Чох, а в Согратль, один из крупнейших в районе аулов (как и Чох, он был знаменит в прошлом своими учёными-арабистами). До Согратля лишь полчаса ходу по нетрудной тропе вдоль склона горы.
А ведь когда-то, ещё в советское время, был в Гамсутле и свой магазин, и своя школа - пусть всего лишь начальная, но своя (её закрыли в 1973 г.). Были здесь когда-то и мастера-серебряники, конкурировавшие с самими Кубачами. Был в Гамсутле и свой годекан (общественный центр, площадь), даже два годекана, где умудрённые жизнью старики тешили себя беседами и последними новостями. Был колхозный сад на террасированных склонах вдоль реки Беца-ор. В сезон перегона овец детвора по очереди сторожила его от случайной потравы: неподалёку проходила крупная скотопрогонная трасса. А сегодня отары текут мимо Гамсутля уже прямиком через сад, одичавший, вытоптанный, жалкий, - так и чабанам короче, и овцам сытнее.
При таком ходе событий в Гамсутле вскоре не останется ни единой живой души. Раздавленный невидимым глазу социально-демографическим «оползнем», он испускает дух и скоро умрёт «своей смертью».
ГУНИБ Этот аул - одно из наиболее известных в историческом отношении мест Дагестана. Здесь разыгрывались последние акты многолетней Кавказской войны, которую вели предводительствуемые имамом Шамилём горцы против царского правительства. Именно здесь в конце августа 1859 г. князем А.И. Барятинским Шамиль был пленён и больше никогда уже не выступал против России.
Гуниб заселён аварцами. Аул расположен на высоте 1550 м над у.м. на краю плато, со всех сторон окружённого скальными обрывами. Перепад высот между самыми нижними и самыми верхними постройками Гуниба составляет около 700 м.
Нынешний Гуниб основан в 1862 г. как русская крепость. Основное солдаты и офицеры местного гарнизона. Жили они в специально отстроенном засаженном тополями городке с чистенькими белыми домиками под ярко-красными крышами. Для офицеров и их жён в царском Гунибе действовал клуб с бильярдом и читальней. Дрова для отопления помещений и приготовления пищи приносили в Гуниб горские женщины. В 1873 г. в семье служившего здесь русского генерала Д. Комарова родилась будущая известная писательница Ольга Форш (романы «Одеты камнем», «Радищев» и др.).
Вид на Гуниб. Фото В. Яновского с сайта http://temnyjles.narod.ru
На скале, возвышающейся над Гунибом, - портрет Шамиля. Фото В. Бисултанова с сайта www.panoramio.com
Малозаметные развалины аула Верхний Гуниб (он же Старый Гуниб) находятся в нескольких сотнях метров выше детского пульмонологического санатория «Радде». Старый Гуниб расположен на клиновидном мысу с обрывистыми краями.
После того как Шамиль сдался, аул был полностью разрушен. Сейчас неподалёку находится только общежитие для сотрудников санатория.
Гуниб по природным и историко-культурным основаниям мог бы стать туристическим центром всероссийского уровня. Но сейчас он практически не посещается туристами не из Дагестана. Тем не менее Гуниб весьма популярен среди жителей Махачкалы и её пригородов, особенно в летние месяцы.
Дело в том, что лето у Каспийского моря невыносимо знойное, к чему особенно непривычны те, кто родился и прожил некоторую часть жизни в горных районах, а таких в дагестанской столице множество.
Но в советское время Гуниб был значительным для Горного Дагестана районом притяжения туристов. Турбаза «Орлиное гнездо» в Верхнем Гунибе была открыта в 1967 г. в помещениях, оставшихся от гарнизона русской крепости (до турбазы там был детдом). Постепенно обстраиваясь, турбаза достигла вместимости 350 чел. В сезон турбаза давала работу полутора сотням жителей Гуниба, что было существенно для трудового баланса этого аула «белых воротничков», сосредоточенного почти исключительно на своей административно-управленческой роли райцентра и лишённого какой бы то ни было промышленной и сельскохозяйственной «начинки».
Нерациональное использование туристических ресурсов Гуниба в былые времена приводило к некоторым негативным моментам.
Первый из них - экологические перегрузки на Гунибском плато. Уникальный Гунибский лес подвергается засорению и отчасти вырубке. Особенно этому поспособствовал туристический пеший маршрут: мясо на шашлык в сухом пайке турбаза выдавала, а дровами на стоянке не обеспечивала. Угрозу и без того хрупким экосистемам плато создаёт и бесконтрольный выпас скота в верхней его части.
Второй момент. Находясь в непосредственной близости от Гуниба, «чистого» райцентра с населением, съехавшимся сюда практически со всех аулов района, турбаза со временем превратилась в своего рода танцплощадку (если не сказать в «злачное место») для гунибской молодёжи и гостей аула.
Не раз на этой почве возникали разного рода стычки. Вместе с тем «танцевальная» атмосфера отрицательно сказывалась и на самих гунибских ребятах; их родители жаловались: сыновья отрываются от семьи, от домашнего хозяйства, и не случайно среди тех, кто особенно настойчиво добивался закрытия турбазы, выделялись голоса людей старшего поколения, а к старикам в Дагестане принято прислушиваться.
Турбаза «Орлиное гнездо», приютившаяся с краю плато, была известна любителям пешего горного туризма всего Союза. Сейчас обветшавшие дощатые строения ждут своей участи: то ли отреставрируют, то ли снесут. А на досуге выполняют функцию летнего оздоровительного лагеря для местных ребятишек. Зато детский пульмонологический санаторий «Радде» для больных бронхиальной астмой никогда не прекращал своей деятельности. Назван он в честь учёного-натуралиста Дмитрия Радде, который выяснил, что здешний воздух обладает уникальными целебными свойствами. Ещё выше санатория расположен высокогорный ботанический сад Дагестанского научного центра РАН, действующий с 1986 г.
Здесь собрано около 600 видов местных растений, среди которых есть реликты, например берёза Радде.
Уникальный растительный мир Гунибского плато должен быть сохранён. Спектр научных исследований на плато может быть существенно расширен. Так, например, Верхний Гуниб не только ботанический, но ещё и метеоролого-климатический уникум: здесь куда более тёплая, ясная и безветренная зима, чем, скажем, в Кисловодске, расположенном на 700 м ниже.
Вот так, казалось бы, ничем не связанные проблемы и факты сплетаются в единый клубок. Чем-то схожими становятся проблемы ремесленных Кубачей, умирающего Гамсутля и административного Гуниба.
Шамилевские ворота в русскую крепость Гуниба XIX в. Фото Djalalutdin с сайта www.panoramio.com
Памятник «Журавли», посвящённый героям, павшим в боях Великой Отечественной войны.
Автор известной метафоры о сравнении погибших солдат с летящими журавлями - дагестанский поэт Расул Гамзатов.
Фото akhmedof с сайта www.panoramio.com