Евразийство как оно есть
В споре вокруг “евразийских” фрагментов манифеста Михалкова, которые я считаю его главным недостатком, в качестве подтверждения азиатского начала России мне привели произведение Николая Трубецкого, основателя евразийства, “О туранском элементе в русской культуре” (1925). Напомню, что сам Н.Трубецкой, впоследствии резко отказался от своего евразийства, стал трезвомыслящим европеистом и считал свои прежние фантазии ошибкой молодости (равно как такие бывшие евразийцы, как о.Георгий Флоровский, Л.Карсавин и др.). Среди всех евразийских текстов статья “О туранском элементе в русской культуре” имеет ключевое значение, поскольку это одна из очень немногих статей, где идеолог евразийства от лозунгов переходит к доказательствам и поэтому я в свое время, в 1998 году, читал её с особой внимательностью. Каково же было мое разочарование, когда никакого фактологического материала в подтверждение “туранских элементов” России я в этой статье не нашел, но зато нашел абсолютно радикальные этнописхологические идеи в духе откровенного расизма. Как правило, все доказательства “туранских элементов в русской культуре”, то есть “святая святых” в работах евразийцев, сводились к орнаментам поволжских вышивок и словах тюркского происхождения в русском языке. В этой статье речь, наконец, идет о более существенных факторах, но сами по себе они настолько ужасны, что не очень понятно, зачем их сохранять в русской культуре, если они в них, действительно есть? Итак, основные цитаты:
1) “Типичный тюрк не любит вдаваться в тонкости и в запутанные детали. Он предпочитает оперировать с основными, ясно воспринимаемыми образами и эти образы группировать в ясные и простые схемы”.<…>
2) “Тюрк любит симметрию, ясность и устойчивое равновесие; но любит, чтобы все это было уже дано, а не задано, чтобы все это определяло по инерции его мысли, поступки и образ жизни: разыскивать и создавать те исходные и основные схемы, на которых должны строиться его жизнь и миросозерцание, для тюрка всегда мучительно, ибо это разыскивание всегда связано с острым чувством отсутствия устойчивости и ясности. Потому-то тюрки всегда так охотно брали готовые чужие схемы, принимали иноземные верования”.<…>
3) “На этой особенности тюркской психологии основано странное явление: притяжение между психикой тюркской и семитской. Трудно найти две более различные, прямо противоположные друг другу психики. Можно показать, опять-таки на основании конкретных этнографических данных, языка, музыки, поэзии, орнамента, что психология семита разительно противоположна психологии тюрка. И тем не менее не случайно, что большинство тюрков - магометане и что тюрки-хазары были единственным в истории несемитским народом, сделавшим своей государственной религией иудаизм. Семит, выискивающий противоречия, находящий особое удовольствие в обнаружении противоречий и в казуистическом их преодолении, любящий ворошиться в сложно переплетенных и запутанных тонкостях, и тюрк, более всего ненавидящий тревожное чувство внутреннего противоречия и беспомощный в его преодолении, - это две натуры, не только не сходные, но и прямо друг другу противоположные. Но в этой противоположности и причина притяжения: семит делает за тюрка ту работу, на которую сам тюрк не способен, - преодолевает противоречия и подносит тюрку решение (пусть казуистическое), свободное от противоречий. И немудрено поэтому, что, ища необходимой базы для устойчивого равновесия, тюрк постоянно выбирает такой базой плод творчества семитского духа. Но, заимствуя этот плод чуждого духа, тюрк сразу упрощает его, воспринимает его статически, в готовом виде, и, превратив его в одно лишь незыблемое основание своей душевной и внешней жизни, раз и навсегда мумифицирует его, не принимая никакого участия в его внутреннем развитии. Так, тюрки не дали исламу ни одного сколько-нибудь крупного богослова, юриста или мыслителя: они приняли ислам как завершенное данное”. <…>
5) “Именно в силу туранских черт своей психики древнерусский человек не умел отделять своей веры от своего быта, сознательно выделять из проявлений религии несущественные элементы, и именно поэтому он оказывался таким слабым богословом, когда встречался с греками. То психологическое различие между русским и греческим подходами к вере и к обряду, которое так ярко проявилось в эпоху возникновения раскола, было следствием именно того обстоятельства, что в древнерусском национальном характере глубоко укоренились туранские этнопсихологические элементы, совершено чуждые Византии”. <…>
6) “Московская Русь, несмотря на всю силу и напряженность религиозного горения, определявшего не только ее бытие, но и само ее возникновение, не дала ни одного православного богослова, совершенно так же, как турки не дали ни одного сколько-нибудь выдающегося мусульманского богослова, хотя всегда были набожнее арабов.<…> Известная гипертрофия туранских психологических черт вызвала в русской набожности косность и неповоротливость богословского мышления, и от этих недостатков надлежало избавиться. <…> Избавиться от этого недостатка тем легче, что сама гипертрофия тех туранских психических свойств, на которых этот недостаток основан, коснулась не всего русского племени, а только одной его части, именно великорусской. Малороссы, гораздо менее великороссов подвергшиеся туранскому воздействию, в меньшей мере обладают некоторыми положительными свойствами туранского происхождения (например, гораздо менее великорусов способны к государственному строительству крупного масштаба), но зато проявляют, пожалуй, большую способность к богословскому умозрению и дали русской Православной Церкви целый ряд выдающихся богословов, как-то: Дмитрий Ростовский, Симон Тадорский, Сильвестр Каневский - и всю могилянскую богословскую школу, с выросшей из нее русской богословско-академической традицией”.
По-моему, из этих тезисов следует:
1) унижение туранских народов как неспособных к интеллектуальному творчеству,
2) унижение русского народа как неспособного к интеллектуальному творчеству из-за своего туранского элемента,
3) необходимость избавиться от туранского элемента русского народа, как тормозящего его интеллектуальное развитие. Ведь сам Н.Трубецкой признает: “Не подлежит сомнению, что свойственное древнерусскому благочестию пренебрежение к абстракции и отсутствие православно-богословского творчества было недостатком этого благочестия по сравнению с греческим”. И всё это - “классика евразийства”.
Зато в этой статье приводится одно “достоинство” туранского элемента: “Так обстояло дело в области религиозной, но не иначе было и в области государственной: прививка к русской психике характерных туранских черт сделала русских тем прочным материалом государственного строительства, который позволил Московской Руси стать одной из обширнейших держав”.
Поэтому, пишет Н.Трубецкой, “Видеть в туранском влиянии только отрицательные черты - неблагодарно и недобросовестно. Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими, и обязаны благодарностью как тем, так и другим. Сознание своей принадлежности не только к арийскому, но и к туранскому психологическому типу необходимо для каждого русского, стремящегося к личному и национальному самопознанию”.
Иными словами, речь идет о том, что в силу своей интеллектуальной пассивности и способности распространять свою государственность вширь (примером чему является длинное тюркское слово “вуруштурамамышылыныз”), туранцы привили русскому народу необходимую покорность, делающую его прочным “материалом” для любой власти.
Надо читать источники, а не интерпретации. Евразийство как оно есть.