Летнее
Dylan Thomas
This day winding down now
At God speeded summer's end
In the torrent salmon sun,
In my seashaken house
On a breakneck of rocks
Tangled with chirrup and fruit,
Froth, flute, fin, and quill
At a wood's dancing hoof,
By scummed, starfish sands
With their fishwife cross
Gulls, pipers, cockles, and snails,
Out there, crow black, men
Tackled with clouds, who kneel
To the sunset nets,
Geese nearly in heaven, boys
Stabbing, and herons, and shells
That speak seven seas,
Eternal waters away
From the cities of nine
Days' night whose towers will catch
In the religious wind
Like stalks of tall, dry straw,
At poor peace I sing
To you strangers (though song
Is a burning and crested act,
The fire of birds in
The world's turning wood,
For my sawn, splay sounds),
Out of these seathumbed leaves
That will fly and fall
Like leaves of trees and as soon
Crumble and undie
Into the dogdayed night.
Seaward the salmon, sucked sun slips,
And the dumb swans drub blue
My dabbed bay's dusk, as I hack
This rumpus of shapes
For you to know
How I, a spinning man,
Glory also this star, bird
Roared, sea born, man torn, blood blest.
Hark: I trumpet the place,
From fish to jumping hill! Look:
I build my bellowing ark
To the best of my love
As the flood begins,
Out of the fountainhead
Of fear, rage red, manalive,
Molten and mountainous to stream
Over the wound asleep
Sheep white hollow farms
To Wales in my arms.
Hoo, there, in castle keep,
You king singsong owls, who moonbeam
The flickering runs and dive
The dingle furred deer dead!
Huloo, on plumbed bryns,
O my ruffled ring dove
In the hooting, nearly dark
With Welsh and reverent rook,
Coo rooing the woods' praise,
Who moons her blue notes from her nest
Down to the curlew herd!
Ho, hullaballoing clan
Agape, with woe
In your beaks, on the gabbing capes!
Heigh, on horseback hill, jack
Whisking hare! who
Hears, there, this fox light, my flood ship's
Clangour as I hew and smite
(A clash of anvils for my
Hubbub and fiddle, this tune
On a tongued puffball)
But animals thick as thieves
On God's rough tumbling grounds
(Hail to His beasthood).
Beasts who sleep good and thin,
Hist, in hogsback woods! The haystacked
Hollow farms in a throng
Of waters cluck and cling,
And barnroofs cockcrow war!
O kingdom of neighbors, finned
Felled and quilled, flash to my patch
Work art and the moonshine
Drinking Noah of the bay,
With pelt, and scale, and fleece:
Only the drowned deep bells
Of sheep and churches noise
Poor peace as the sun sets
And dark shoals every holy field.
We will ride out alone and then,
Under the stars of Wales,
Cry, Multitudes of arks! Across
The water lidded lands,
Manned with their loves they'll move,
Like wooden islands, hill to hill.
Huloo, my proud dove with a flute!
Ahoy, old, sea-legged fox,
Tom tit and Dai mouse!
My ark sings in the sun
At God speeded summer's end
And the flood flowers now.
Этот день подходит к концу,
А господь погоняет лето
В лососевом струенье солнца,
В моем потрясенном прибоем
Доме на сколах скал,
Перемешанных с птичьим пеньем,
Плавниками, плодами, пеной,
Перед прыткой подковой леса,
Над песками мокрых медуз
И вдовьих рыбацких крестов,
Над чайками и парусами,
Где люди, черней ворон,
Опускаются на колени,
С облаками в обнимку тянут
Сети заката, а цапли
И гуси почти в небе,
И мальчишки кричат, и ракушки
Говорят о семи морях,
Вечных водах вдали
От девятидневной ночи
Городов, чьи башни взметутся
Под ветхозаветным ветром,
Словно стебли сухой соломы, -
В моем непокойном доме
Я пою для вас, посторонних.
(Хотя песня жжется, вздымает
Мои косолапые звуки,
Как пламя птиц - повернувшийся
К осени лес мирозданья).
Я пою по хрупким листкам
С отпечатками пальцев моря -
Листки эти скоро сорвутся,
Опадут, как листва с деревьев,
Рассыплются и пожухнут
Ночью на черный день.
В море всосан лосось,
Соскользнуло солнце, немые
Лебеди бьют синеву
В исклеванных сумерках бухты,
А я сшиваю бессвязные
Явленья, и вы узнайте,
Что я, переменчивый я,
Славлю звезду, оглушенную
Чайками, морем рожденную,
Истерзанную человеком,
Благословленную кровью.
Вслушайтесь: это же мой
Голос у рыб и обрывов!
Всмотритесь: это же я
Сочиняю мычащий ковчег
Для врученного мне Уэльса -
Белые, словно овцы,
Покорные фермы готовы
Погрузиться в ревущие воды,
Ибо красная ярость и страх
Растопила льды на горах.
Эй, забившиеся под своды
Властные гулкие совы,
Лучи ваших лунных глаз
Озаряют загоны, пронзают
Поросших покоем предков!
Эй, нахохленный голубь,
В сумраке темный, почти
Как наш валлийский язык
Или почтительный грач,
С ветвей твое воркованье,
Голубой колобродящий голос
Тоже слава лесам
Для севших в лугах бекасов!
Эй. щебечущий мир,
Разинувший клювы от страха
По осажденным отрогам!
Эй, вбежавший в пятнистый
Свет на седле пригорка
Прыткий заяц, ты слышишь
Гул корабельной стройки,
Топор мой, пилу и молот?
(Песня моя - бессвязный
Грохот и визг, язык мой -
Трухлявый гриб-дождевик).
Но на изломах мира
Звери глупы и глухи
(Хвала звериной природе!).
И спят глубоко и чутко
В лесах по хребтам холмов!
Скирды ферм под напором
Потоков сбиваются в стаи,
Кудахчут, на крышах амбаров
Петухи кричат о войне!
О соседи мои с опереньем,
Плавниками и мехом, спешите
В мой лоскутный ковчег,
Ко мне, безумному Ною:
В глубине колокольца овец
И колокола церквей
Возвещают худой мир,
А солнце садится, и тени
Выстилают мои святыни.
Мы пустимся в путь одни
И вдруг под звездами Уэльса
Увидим кочевья ковчегов!
Над землей, покрытой водой,
Направляемые любовью
От горы к горе поплывут
Деревянные острова.
Смелей, путеводный голубь!
Вы стали морскими волками,
Синица, лиса и мышь!
Ковчег мой поет на закате,
А господь погоняет лето,
И потоп до конца процвел.
Перевод А. Сергеева
This day winding down now
At God speeded summer's end
In the torrent salmon sun,
In my seashaken house
On a breakneck of rocks
Tangled with chirrup and fruit,
Froth, flute, fin, and quill
At a wood's dancing hoof,
By scummed, starfish sands
With their fishwife cross
Gulls, pipers, cockles, and snails,
Out there, crow black, men
Tackled with clouds, who kneel
To the sunset nets,
Geese nearly in heaven, boys
Stabbing, and herons, and shells
That speak seven seas,
Eternal waters away
From the cities of nine
Days' night whose towers will catch
In the religious wind
Like stalks of tall, dry straw,
At poor peace I sing
To you strangers (though song
Is a burning and crested act,
The fire of birds in
The world's turning wood,
For my sawn, splay sounds),
Out of these seathumbed leaves
That will fly and fall
Like leaves of trees and as soon
Crumble and undie
Into the dogdayed night.
Seaward the salmon, sucked sun slips,
And the dumb swans drub blue
My dabbed bay's dusk, as I hack
This rumpus of shapes
For you to know
How I, a spinning man,
Glory also this star, bird
Roared, sea born, man torn, blood blest.
Hark: I trumpet the place,
From fish to jumping hill! Look:
I build my bellowing ark
To the best of my love
As the flood begins,
Out of the fountainhead
Of fear, rage red, manalive,
Molten and mountainous to stream
Over the wound asleep
Sheep white hollow farms
To Wales in my arms.
Hoo, there, in castle keep,
You king singsong owls, who moonbeam
The flickering runs and dive
The dingle furred deer dead!
Huloo, on plumbed bryns,
O my ruffled ring dove
In the hooting, nearly dark
With Welsh and reverent rook,
Coo rooing the woods' praise,
Who moons her blue notes from her nest
Down to the curlew herd!
Ho, hullaballoing clan
Agape, with woe
In your beaks, on the gabbing capes!
Heigh, on horseback hill, jack
Whisking hare! who
Hears, there, this fox light, my flood ship's
Clangour as I hew and smite
(A clash of anvils for my
Hubbub and fiddle, this tune
On a tongued puffball)
But animals thick as thieves
On God's rough tumbling grounds
(Hail to His beasthood).
Beasts who sleep good and thin,
Hist, in hogsback woods! The haystacked
Hollow farms in a throng
Of waters cluck and cling,
And barnroofs cockcrow war!
O kingdom of neighbors, finned
Felled and quilled, flash to my patch
Work art and the moonshine
Drinking Noah of the bay,
With pelt, and scale, and fleece:
Only the drowned deep bells
Of sheep and churches noise
Poor peace as the sun sets
And dark shoals every holy field.
We will ride out alone and then,
Under the stars of Wales,
Cry, Multitudes of arks! Across
The water lidded lands,
Manned with their loves they'll move,
Like wooden islands, hill to hill.
Huloo, my proud dove with a flute!
Ahoy, old, sea-legged fox,
Tom tit and Dai mouse!
My ark sings in the sun
At God speeded summer's end
And the flood flowers now.
Этот день подходит к концу,
А господь погоняет лето
В лососевом струенье солнца,
В моем потрясенном прибоем
Доме на сколах скал,
Перемешанных с птичьим пеньем,
Плавниками, плодами, пеной,
Перед прыткой подковой леса,
Над песками мокрых медуз
И вдовьих рыбацких крестов,
Над чайками и парусами,
Где люди, черней ворон,
Опускаются на колени,
С облаками в обнимку тянут
Сети заката, а цапли
И гуси почти в небе,
И мальчишки кричат, и ракушки
Говорят о семи морях,
Вечных водах вдали
От девятидневной ночи
Городов, чьи башни взметутся
Под ветхозаветным ветром,
Словно стебли сухой соломы, -
В моем непокойном доме
Я пою для вас, посторонних.
(Хотя песня жжется, вздымает
Мои косолапые звуки,
Как пламя птиц - повернувшийся
К осени лес мирозданья).
Я пою по хрупким листкам
С отпечатками пальцев моря -
Листки эти скоро сорвутся,
Опадут, как листва с деревьев,
Рассыплются и пожухнут
Ночью на черный день.
В море всосан лосось,
Соскользнуло солнце, немые
Лебеди бьют синеву
В исклеванных сумерках бухты,
А я сшиваю бессвязные
Явленья, и вы узнайте,
Что я, переменчивый я,
Славлю звезду, оглушенную
Чайками, морем рожденную,
Истерзанную человеком,
Благословленную кровью.
Вслушайтесь: это же мой
Голос у рыб и обрывов!
Всмотритесь: это же я
Сочиняю мычащий ковчег
Для врученного мне Уэльса -
Белые, словно овцы,
Покорные фермы готовы
Погрузиться в ревущие воды,
Ибо красная ярость и страх
Растопила льды на горах.
Эй, забившиеся под своды
Властные гулкие совы,
Лучи ваших лунных глаз
Озаряют загоны, пронзают
Поросших покоем предков!
Эй, нахохленный голубь,
В сумраке темный, почти
Как наш валлийский язык
Или почтительный грач,
С ветвей твое воркованье,
Голубой колобродящий голос
Тоже слава лесам
Для севших в лугах бекасов!
Эй. щебечущий мир,
Разинувший клювы от страха
По осажденным отрогам!
Эй, вбежавший в пятнистый
Свет на седле пригорка
Прыткий заяц, ты слышишь
Гул корабельной стройки,
Топор мой, пилу и молот?
(Песня моя - бессвязный
Грохот и визг, язык мой -
Трухлявый гриб-дождевик).
Но на изломах мира
Звери глупы и глухи
(Хвала звериной природе!).
И спят глубоко и чутко
В лесах по хребтам холмов!
Скирды ферм под напором
Потоков сбиваются в стаи,
Кудахчут, на крышах амбаров
Петухи кричат о войне!
О соседи мои с опереньем,
Плавниками и мехом, спешите
В мой лоскутный ковчег,
Ко мне, безумному Ною:
В глубине колокольца овец
И колокола церквей
Возвещают худой мир,
А солнце садится, и тени
Выстилают мои святыни.
Мы пустимся в путь одни
И вдруг под звездами Уэльса
Увидим кочевья ковчегов!
Над землей, покрытой водой,
Направляемые любовью
От горы к горе поплывут
Деревянные острова.
Смелей, путеводный голубь!
Вы стали морскими волками,
Синица, лиса и мышь!
Ковчег мой поет на закате,
А господь погоняет лето,
И потоп до конца процвел.
Перевод А. Сергеева