ПРОЕКТ № 93 "День бравых усов и весёлых хвостов"
ГОРДОСТЬ ДЕДА
Дед Иван души не чаял в своём трёхлетнем внуке. Павлушка, самый младшенький из трёх его внуков. Старший внук уже поступил в институт, а внучка перешла в десятый класс. Так что, Павлик оказался сладким подарком для их дружной семьи. Проказник, шалунишка, непоседа, он доставлял немало хлопот, но и радость общения с ним наполняла сердце деда счастьем.
Дед Иван владел особым богатством, которое выделяло его среди соседей мужского пола. Интересно, и что это за богатство, которым он так гордился и которому завидовали мужики? О, это его пышные, отливающие золотой искрой усы! Он холил и ухаживал за ними с особым рвением.
Стоя перед зеркалом, разглаживая усы маленькой расчёской, припевал: - «Ах, усы мои усы, вы мне в радость и красы»! А соседи приклеили ему второе имя «Будённый», и оно накрепко приросло к нему.
В обязанность Ивана Михайловича, как вклад в семейный быт, входило следующее - забирать внука из детского сада и пару часиков гулять с ним. По пути домой они проходили через городской парк. Там на детской площадке Павлик резвился до упада. Устав, он забирался деду на колени и, приступал к своему излюбленному занятию - дёргал деда за усы, да ещё и приговаривал:
- «Талакан, талакан, талаканище, он кличит и лычит и ушами шелелит»…
Дед крутил головой, строил грозное выражение лица, рычал, подражая льву, но всё старания его были напрасны. Павлушка не останавливался. Он верещал от радости и смеха, а у деда от боли наворачивались слёзы на глаза. На увещевания деда, что так поступать нельзя, тот не реагировал. Но шлёпнуть внука по рукам, чтоб неповадно было - ни, ни!
Однако любому терпению приходит конец. В результате экзекуции проводимой любимым внуком над его шикарными усами, не раз воспалялась и опухала верхняя губа. После очередной экзекуции дед Иван твёрдо сказал себе:
- Нет, на это баловство, в конце-то концов, надо наложить запрет.
Он долго ломал голову над тем, что ж такое придумать, чтобы раз и навсегда отучить внука от дурной привычки. Решение, как всегда, пришло неожиданно.
- Эврика! - воскликнул Иван Михайлович, и радостно потёр руки.
Вечером, играя в домино с друзьями, он нетерпеливо поглядывал на дворовые ворота. И вот во двор вошла симпатичная женщина бальзаковского возраста с большущей продуктовой сумкой. Она не спеша направлялась к дому. Иван Михайлович передал камни домино стоящему за спиной соседу и, извинившись, бросился следом за женщиной, а та уже подходила к парадной двери.
- Гавриловна подожди минутку! - окликнул он её. - Есть разговор к тебе!
Женщина, повернувшись на голос, уточнила:
- А, это ты «Будённый»? Что стряслось-то?
- Давай я тебе помогу, - и забрал довольно-таки тяжёлую сумку из её рук. - Ого, что это там у тебя, камни что ли?
- Да покупка с рынка. Закупилась ещё днём, во время перерыва…
- Гавриловна, миленькая, у меня к тебе просьба. Только ты сможешь помочь мне. Умоляю, помоги!
- Ах, ты ж, Боже мой! Да что стряслось-то, Михалыч? Говори!
Дед Иван рассказал соседке о своей проблеме связанной с младшим внуком и, молитвенно сложив на груди руки, опять повторил свою просьбу:
- Помоги, Гавриловна! Ей Богу, только на тебя вся надежда!
- Да, ладно тебе! Успокойся! Конечно же, помогу. Давай, пошли ко мне, там всё и обмозгуем, - и они стали подниматься по лестнице на третий этаж. Лифта в доме не было, так что помощь соседа оказалась как нельзя кстати.
Интересно, а почему Михалыч обратился к Гавриловне, а? Да тут нечего гадать, всё очень просто. Анна Гавриловна работала в драматическом театре гримёром, вот так, а не иначе. Сидя за чашкой чая, они подробно обсуждали план мини спектакля, который должен был сыграть дед Иван перед внуком...
- Так, Михалыч, завтра воскресенье. До двенадцати я в театре, после, до пяти вечера дома, а затем снова в театре допоздна. Так, встречаемся у меня в час дня, хорошо? - тот мотнул головой в знак согласия. - Я принесу с собой всё, что необходимо для осуществления нашей задумки.
- Ой, Гавриловна, от души - спасибо, и отвесил земной поклон…
Она, рассмеявшись, проводила его до входной двери.
Назавтра, как договаривался, Иван Михайлович засобирался к соседке, хотя Павлушка, стоя в прихожей, канючил, дёргая деда за брюки, чтобы тот пошёл с ним в парк. В руке он держал кулёк с французской булкой для кормления лебедей плавающих на пруду в парке. Наклонившись, дед чмокнул внука в макушку и сказал, что скоро вернётся...
Гавриловна за пятнадцать минут справилась со своей повседневной работой и, поставив перед соседом зеркало, спросила:
- Ну, Михалыч, как тебе, нравится?
- Ой, Аннушка, ну, точь в точь! Ей Богу, золотые руки у тебя! Благодарствую! Прими и мой подарок, - и он вытащил из цветного кулька большую нарядную коробку шоколадных конфет.
- Да лишнее это, Михалыч, отдай лучше внукам…
- Нет, Аннушка, долг платежом красен. Ещё раз, огромное спасибо! - И, улыбаясь, направился к двери.
- Смотри, Иван, помни инструктаж! Ой, подожди, фломастер забыл!
Дед Иван с досадой хлопнул себя по лбу:
- Вот она, госпожа старость! Спасибо, Гавриловна, спасибо…
Войдя в квартиру, увидел насупленное обиженное лицо внука.
- О, а вот он и я! Ну, ты готов? Пошли...
В воскресный день в парке народу, не протолкнуться. Здесь и клоуны, и фокусники, музыканты и лотки с разными вкусностями. Детские крики и заразительный смех плыл над парком. Павлик прыгал от радости. Дед ни в чём ему не отказывал. Нагулявшись, они направились к пруду. Ах, какие грациозные птицы - белые лебеди, плавали в пруду! И, между прочим, только парами. Да, не напрасно их красота и верность воспеты в замечательной песне композитором Мартыновым. Павлик, отрывая кусочки от французской булки, старался забросить их как можно дальше к третьей паре лебедей плавающей поодаль от остальных. Закончив, стряхнул крошки с ладошек и, глядя на деда, сказал:
- Дедуль, я так устал, пойдём, посидим…
- Как скажешь, внучек, - и они направились к близстоящей скамейке.
Присев на скамейку, дед протянул усталые ноги. Павлик сразу же взгромоздился ему на колени. Хитро улыбнувшись, он потянулся к усам деда, а тот, расслабившись, прикрыл глаза. Сначала Павлушка осторожно погладил усы деда, а потом раз, другой дёрнул их и, о, ужас! Усы оказались у него в руке. Дед вскрикнул «от боли» и, распахнув глаза, прикрыл рот рукой. Согнувшись, он незаметно нанёс красным фломастером на наклеенную на его усы тонкую телесного цвета плёнку, красные пятна, эмитирующие кровь. Искусно изобразив на лице страдание от боли, укоряющим взглядом посмотрел на внука. Мальчик с ужасом смотрел на лицо деда, где на месте любимых мягких золотистых усов застыли капли крови. Секунда, и он громко заревел. Слёзы ручьём залили славное милое личико. Всхлипывая, он старался что-то сказать:
- Деееда, прроости, прроости! Я больше не будууу! Где твои усы, деда?! Где усыыы! - плача кричал он…
У деда от жалости сжалось сердце. В то же время он с радостью услышал, что внук ясно выговорил букву Ррр! Однако расслабляться нельзя. Спектакль надо довести до конца. Собравшись, он жалобно так произнёс:
- Вот видишь, внучек, какое горе и боль ты нанёс мне? Ты спрашиваешь, где мои усы, а они ведь у тебя в руке...
Бедный мальчишка с ужасом смотрел на лежащие в его ладошке усы деда. Иван Михайлович, интуитивно понял, что цель достигнута, и пора перейти к финалу.
- Павлуша, миленький, успокойся. Ты хочешь, чтобы мои усы вернулись на место, да?
- Да, дедуля, да! Хочу, хочу усыыы!!!
- И ты больше не будешь дёргать их, и делать мне больно?
- Да, дедуля! Никогда, никогда! - и, крепко обняв деда, стал целовать, размазывая по его щеке слёзы...
Вот это результат! Что ж, надо поскорее успокоить мальчонка.
- Внучек, а я знаю, как можно вернуть усы на место. Дай мне их. А теперь спустимся к пруду, и я попрошу воду вернуть мои усы на место. Ты, конечно же, не знаешь, что вода обладает волшебной тайной. У неё есть память, как и у людей. Вот смотри, сейчас я окуну лицо в воду, и она тут же вспомнит, что у меня были красивые усы и вернёт их обратно…
Притихший Павлик спустился с дедом к пруду.
Подойдя к пруду, Михалыч опустился на колени и, погрузив лицо в воду, сдёрнул с усов размягчённую плёнку. Подняв голову, фыркнул, выталкивая из носа набравшуюся воду и, вытащив носовой платок, промокнул остатки воды. Павлик, с заплаканным лицом, не шевелясь, стоял в сторонке. Дед, с сияющей улыбкой повернулся к нему, и Павлушка увидел свои любимые усы. Закричав от радости, он бросился к деду в объятья, а тот, крепко прижимая к себе любимого внука, в восторге закружился с ним.
21.07.2014.
Дед Иван души не чаял в своём трёхлетнем внуке. Павлушка, самый младшенький из трёх его внуков. Старший внук уже поступил в институт, а внучка перешла в десятый класс. Так что, Павлик оказался сладким подарком для их дружной семьи. Проказник, шалунишка, непоседа, он доставлял немало хлопот, но и радость общения с ним наполняла сердце деда счастьем.
Дед Иван владел особым богатством, которое выделяло его среди соседей мужского пола. Интересно, и что это за богатство, которым он так гордился и которому завидовали мужики? О, это его пышные, отливающие золотой искрой усы! Он холил и ухаживал за ними с особым рвением.
Стоя перед зеркалом, разглаживая усы маленькой расчёской, припевал: - «Ах, усы мои усы, вы мне в радость и красы»! А соседи приклеили ему второе имя «Будённый», и оно накрепко приросло к нему.
В обязанность Ивана Михайловича, как вклад в семейный быт, входило следующее - забирать внука из детского сада и пару часиков гулять с ним. По пути домой они проходили через городской парк. Там на детской площадке Павлик резвился до упада. Устав, он забирался деду на колени и, приступал к своему излюбленному занятию - дёргал деда за усы, да ещё и приговаривал:
- «Талакан, талакан, талаканище, он кличит и лычит и ушами шелелит»…
Дед крутил головой, строил грозное выражение лица, рычал, подражая льву, но всё старания его были напрасны. Павлушка не останавливался. Он верещал от радости и смеха, а у деда от боли наворачивались слёзы на глаза. На увещевания деда, что так поступать нельзя, тот не реагировал. Но шлёпнуть внука по рукам, чтоб неповадно было - ни, ни!
Однако любому терпению приходит конец. В результате экзекуции проводимой любимым внуком над его шикарными усами, не раз воспалялась и опухала верхняя губа. После очередной экзекуции дед Иван твёрдо сказал себе:
- Нет, на это баловство, в конце-то концов, надо наложить запрет.
Он долго ломал голову над тем, что ж такое придумать, чтобы раз и навсегда отучить внука от дурной привычки. Решение, как всегда, пришло неожиданно.
- Эврика! - воскликнул Иван Михайлович, и радостно потёр руки.
Вечером, играя в домино с друзьями, он нетерпеливо поглядывал на дворовые ворота. И вот во двор вошла симпатичная женщина бальзаковского возраста с большущей продуктовой сумкой. Она не спеша направлялась к дому. Иван Михайлович передал камни домино стоящему за спиной соседу и, извинившись, бросился следом за женщиной, а та уже подходила к парадной двери.
- Гавриловна подожди минутку! - окликнул он её. - Есть разговор к тебе!
Женщина, повернувшись на голос, уточнила:
- А, это ты «Будённый»? Что стряслось-то?
- Давай я тебе помогу, - и забрал довольно-таки тяжёлую сумку из её рук. - Ого, что это там у тебя, камни что ли?
- Да покупка с рынка. Закупилась ещё днём, во время перерыва…
- Гавриловна, миленькая, у меня к тебе просьба. Только ты сможешь помочь мне. Умоляю, помоги!
- Ах, ты ж, Боже мой! Да что стряслось-то, Михалыч? Говори!
Дед Иван рассказал соседке о своей проблеме связанной с младшим внуком и, молитвенно сложив на груди руки, опять повторил свою просьбу:
- Помоги, Гавриловна! Ей Богу, только на тебя вся надежда!
- Да, ладно тебе! Успокойся! Конечно же, помогу. Давай, пошли ко мне, там всё и обмозгуем, - и они стали подниматься по лестнице на третий этаж. Лифта в доме не было, так что помощь соседа оказалась как нельзя кстати.
Интересно, а почему Михалыч обратился к Гавриловне, а? Да тут нечего гадать, всё очень просто. Анна Гавриловна работала в драматическом театре гримёром, вот так, а не иначе. Сидя за чашкой чая, они подробно обсуждали план мини спектакля, который должен был сыграть дед Иван перед внуком...
- Так, Михалыч, завтра воскресенье. До двенадцати я в театре, после, до пяти вечера дома, а затем снова в театре допоздна. Так, встречаемся у меня в час дня, хорошо? - тот мотнул головой в знак согласия. - Я принесу с собой всё, что необходимо для осуществления нашей задумки.
- Ой, Гавриловна, от души - спасибо, и отвесил земной поклон…
Она, рассмеявшись, проводила его до входной двери.
Назавтра, как договаривался, Иван Михайлович засобирался к соседке, хотя Павлушка, стоя в прихожей, канючил, дёргая деда за брюки, чтобы тот пошёл с ним в парк. В руке он держал кулёк с французской булкой для кормления лебедей плавающих на пруду в парке. Наклонившись, дед чмокнул внука в макушку и сказал, что скоро вернётся...
Гавриловна за пятнадцать минут справилась со своей повседневной работой и, поставив перед соседом зеркало, спросила:
- Ну, Михалыч, как тебе, нравится?
- Ой, Аннушка, ну, точь в точь! Ей Богу, золотые руки у тебя! Благодарствую! Прими и мой подарок, - и он вытащил из цветного кулька большую нарядную коробку шоколадных конфет.
- Да лишнее это, Михалыч, отдай лучше внукам…
- Нет, Аннушка, долг платежом красен. Ещё раз, огромное спасибо! - И, улыбаясь, направился к двери.
- Смотри, Иван, помни инструктаж! Ой, подожди, фломастер забыл!
Дед Иван с досадой хлопнул себя по лбу:
- Вот она, госпожа старость! Спасибо, Гавриловна, спасибо…
Войдя в квартиру, увидел насупленное обиженное лицо внука.
- О, а вот он и я! Ну, ты готов? Пошли...
В воскресный день в парке народу, не протолкнуться. Здесь и клоуны, и фокусники, музыканты и лотки с разными вкусностями. Детские крики и заразительный смех плыл над парком. Павлик прыгал от радости. Дед ни в чём ему не отказывал. Нагулявшись, они направились к пруду. Ах, какие грациозные птицы - белые лебеди, плавали в пруду! И, между прочим, только парами. Да, не напрасно их красота и верность воспеты в замечательной песне композитором Мартыновым. Павлик, отрывая кусочки от французской булки, старался забросить их как можно дальше к третьей паре лебедей плавающей поодаль от остальных. Закончив, стряхнул крошки с ладошек и, глядя на деда, сказал:
- Дедуль, я так устал, пойдём, посидим…
- Как скажешь, внучек, - и они направились к близстоящей скамейке.
Присев на скамейку, дед протянул усталые ноги. Павлик сразу же взгромоздился ему на колени. Хитро улыбнувшись, он потянулся к усам деда, а тот, расслабившись, прикрыл глаза. Сначала Павлушка осторожно погладил усы деда, а потом раз, другой дёрнул их и, о, ужас! Усы оказались у него в руке. Дед вскрикнул «от боли» и, распахнув глаза, прикрыл рот рукой. Согнувшись, он незаметно нанёс красным фломастером на наклеенную на его усы тонкую телесного цвета плёнку, красные пятна, эмитирующие кровь. Искусно изобразив на лице страдание от боли, укоряющим взглядом посмотрел на внука. Мальчик с ужасом смотрел на лицо деда, где на месте любимых мягких золотистых усов застыли капли крови. Секунда, и он громко заревел. Слёзы ручьём залили славное милое личико. Всхлипывая, он старался что-то сказать:
- Деееда, прроости, прроости! Я больше не будууу! Где твои усы, деда?! Где усыыы! - плача кричал он…
У деда от жалости сжалось сердце. В то же время он с радостью услышал, что внук ясно выговорил букву Ррр! Однако расслабляться нельзя. Спектакль надо довести до конца. Собравшись, он жалобно так произнёс:
- Вот видишь, внучек, какое горе и боль ты нанёс мне? Ты спрашиваешь, где мои усы, а они ведь у тебя в руке...
Бедный мальчишка с ужасом смотрел на лежащие в его ладошке усы деда. Иван Михайлович, интуитивно понял, что цель достигнута, и пора перейти к финалу.
- Павлуша, миленький, успокойся. Ты хочешь, чтобы мои усы вернулись на место, да?
- Да, дедуля, да! Хочу, хочу усыыы!!!
- И ты больше не будешь дёргать их, и делать мне больно?
- Да, дедуля! Никогда, никогда! - и, крепко обняв деда, стал целовать, размазывая по его щеке слёзы...
Вот это результат! Что ж, надо поскорее успокоить мальчонка.
- Внучек, а я знаю, как можно вернуть усы на место. Дай мне их. А теперь спустимся к пруду, и я попрошу воду вернуть мои усы на место. Ты, конечно же, не знаешь, что вода обладает волшебной тайной. У неё есть память, как и у людей. Вот смотри, сейчас я окуну лицо в воду, и она тут же вспомнит, что у меня были красивые усы и вернёт их обратно…
Притихший Павлик спустился с дедом к пруду.
Подойдя к пруду, Михалыч опустился на колени и, погрузив лицо в воду, сдёрнул с усов размягчённую плёнку. Подняв голову, фыркнул, выталкивая из носа набравшуюся воду и, вытащив носовой платок, промокнул остатки воды. Павлик, с заплаканным лицом, не шевелясь, стоял в сторонке. Дед, с сияющей улыбкой повернулся к нему, и Павлушка увидел свои любимые усы. Закричав от радости, он бросился к деду в объятья, а тот, крепко прижимая к себе любимого внука, в восторге закружился с ним.
21.07.2014.