Женский труд в крестьянском хозяйстве в середине-конце XIX века.
Оригинал взят у nfcausa в Женский труд в крестьянском хозяйстве в середине-конце XIX века.
Довольно распространенной в наши дни является точка зрения, что сейчас женщины получили равноправие, потому что труд стал простенький и посильный, а раньше - в суровое время оно наших прапрадедов - женщина без мужчины прожить не могла. Мужчина прожить один мог, а женщина ну никак не могла, поэтому ей только и оставалось обменивать сексуальные услуги и обеспечение уюта на еду. Об этом любят писать Протопоповы, Новоселовы, Никоновы и прочие гороховые шуты, а мало- (и не только) летние читатели и почитатели этих шутов страстно мечтают вернуться во времена, когда женщина не могла прожить без покровительства мужчины, даже если им для этого пришлось бы расстаться с инетиком, айфончиком, Уютненьким и теплым сортиром. Давайте попробуем разобраться, мог ли среднестатистический прапрапрадед современного почитателя Никонова (крестьянин середины XIX - начала XX века, который, как известно обывателю, «в поле») в одиночку прокормить семью и чем занималась его прапрапрабабка (которая вроде бы должна была обеспечивать уютЪ).
Перво-наперво давайте попробуем разобраться, каков был размер крестьянской семьи и мог ли мужчина-крестьянин 19 века прокормить себя и семью, позволив женщине создавать уют.
Первым делом нужно сказать, что крестьянская семья не была нуклеарной. Крестьянский двор состоял, как правило, из одной семьи, связанной узами родства или свойства. Преобладающей формой являлась семья, ограниченная двумя - тремя поколениями и троюродным родством. Чаще всего это была неразделенная семья, которая создавалась на основе малой (С. И. Шаповалова, Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века: Исторический портрет). Т. е. она состояла не из мужчины, женщины и их детей, а из большего количества членов, соединенных между собой узами родства. В крестьянской семье непредставим был привычный для современного человека уклад: мужчина ходит на работу, где получает зарплату, а женщина остается дома, занимаясь развитием ребенка, уборкой, покупкой продуктов и приготовлением пищи, при этом труд одного мужчины может приносить столько средств, что его хватает на всех членов семьи. Для поддержания крестьянского хозяйства в нормальном состоянии требовалось несколько работников - труда одного мужчины не хватало. Сколько же человек было необходимо для нормального функционирования хозяйства? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к некоторым исследованиям:
В 1858 году в Нечерноземном центре средний размер семьи - 6,8 человек, в Поморье - 7,4, В Поволжье - 8,2, в Черноземном центре - 10,2 (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913. С. 224 - 227.).
А вот более подробное свидетельство о количестве работников:
115 лет назад было проведено исследование крестьянского хозяйства Котельничского уезда. Вятская губерния была исследована в период с 1884 по 1893 год. Начали с Малмыжского уезда. В 1900 году был составлен «Очерк крестьянского хозяйства Вятской губернии». В среднем на двор приходилось в уезде 6,4 души, по губернии - 6 душ. В уезде был также невыгодный в хозяйственном отношении возрастной состав населения среди мужчин и женщин: 45,4 года - мужчины, 49,7 года - женщины. На 1 двор приходилось рабочих мужчин 1,4; женщин - 1,6. Величина семьи - 6,4 человека. В среднем по губернии на 100 десятин удобной земли приходилось около 17 работников (8 мужчин, 9 женщин), такая же цифра и в уезде. (С. Панькова; Крестьянское хозяйство в конце XIX века).
Как мы видим, ни один из дворов не поддерживался усилиями одного только работника - мужчины. Кроме того, в статистических данных к «работникам» относят не только мужчин, но и женщин. К.К. Федяевский обратил внимание на то обстоятельство, что в крестьянских дворах поддерживалось, иногда даже искусственно, равновесие между мужчинами и женщинами как в наличном, так и в рабочем составе (Федяевский К.К. Крестьянские семьи Воронежского уезда по переписи 1897 г.).
На материалах Воронежской губернии было выявлено, что 57% крестьянских хозяйств имели в своем составе количественное равенство полноценных мужских и женских рук. Для обозначения равенства мы ввели новое понятие - «трудовое равновесие». Оно характеризует наличие в семьях соответствия каждому работнику работницы.
Дворы, где наблюдалось отклонение от трудового равновесия в сторону преобладания мужского или женского труда, составляли 37,3%. Оно редко превышало одни рабочие руки. Зачастую такая диспропорция была временным явлением, и в будущем многие находили «свою половину», при этом восстанавливалось равновесие в трудовом составе хозяйства. Лишь в 5,7% дворов было зафиксировано значительное превышение количества работников одного пола.
Нормальное функционирование крестьянского хозяйства было невозможно не только без работника, но и без работницы. Исследование показателей благосостояния дворов с отсутствием полноценных женских рабочих рук помогло выявить наличие в них долгов и недоимок. В некоторых хозяйствах наблюдались признаки разорения и упадка (дефицит бюджета, отсутствие достаточного материально-технического оснащения, высокие показатели по долгам и др.) (Лаухина Г. В. ЖЕНСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ (60-е г. XIX - НАЧАЛО XX вв.).
Итак, оказывается, что благосостояние дворов, оставшихся без женских рабочих рук, рушилось. Т. е. процент работы, выполняемой женщинами, был довольно велик, а женщина в крестьянском хозяйстве представляла собой довольно важную рабочую единицу.
Какой же работой занимались женщины?
Обязанности жены по дому в «которые муж не вступается», состояли в обшивке и обмывке детей, топке, уборке избы, в обработке льна, в изготовлении одежды для всей семьи. Помимо этого, на плечах женщины лежала забота о саде и огороде, которые были в каждом хозяйстве, а также уходе за домашним скотом.
Чтобы представить объем работ крестьянок во дворе, надо понять, каков был размер этого двора
Крестьянский двор с его жителями являлся главной производственной единицей в деревне. Им обычно называют участок земли, где располагались жилые и хозяйственные постройки, огород, сад, которые были во владении крестьянской семьи и обеспечивали ее жилищные и хозяйственные потребности.
Вот описание одного из таких дворов
Описание Петрова двора (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913).
Сей крестьянин живет хорошо и нужды дальней ни в чем не претерпевает, дом имеет изрядной и всякое нужное строение которое у него и в порядке, хлеба становятся всегда своего в год много еще и продает и ссужает других. Подушное за ним не стоит, и господское все исправляет как надобно.
Скота имеет:
Лошадей...... 12
Коров.............4
Телят..............3
Овец..............22
Свиней............6
Коз..................3
Кроме того водит еще гусей и русских кур: также имеет небольшой заводец пчел.
Если за лошадьми должны были ходить мужчины, то уход за всеми остальными животными: 4 коровами, 3 телятами, 6 свиньями, 3 козами, 22 овцами, гусями и русскими курами - осуществляли женщины. На этот двор приходилось 3 работницы и четыре работника.
Работников дает обыкновенно 2, а в нужном случае муж. 4, женскаго 3.
Земли под ним тягловой в таком-то поле 6 десятин, в таком 5 с половиною десятин, а в таком 5 десятин. (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913. С. 224 - 227.).
Не таким простым было и ткачество: в этнографических исследованиях ткачество полотна женщинами в зимние вечера показано, как монотонная, перемеживающаяся с песнями, работа. Но не обращается внимание на огромные физические нагрузки при этом процессе. Время отведенное в день на ткачество доходило до 8,8 часа на протяжении 3-х месяцев, при этом крестьянка не освобождалась от других работ и забот. Все это свидетельствует о каторжной нагрузке крестьянок. (Шаповалова С. П. Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века :Исторический портрет).
Ткачество, прядение и «работа во дворе» представляли собой важный производительный труд, а не «создание уюта». Женщины без всякого участия мужчин обрабатывали лен, занимались изготовлением нитей, полотна и одежды. Практически до начала XX века одежда крестьян была домотканой. Уход за скотом и домашней птицей, которым тожезанимались в первую очередь женщины, также был крайне важен для функционирования хозяйства.
Тем не менее, сфера женского труда в крестьянской семье не ограничивались работами во дворе, производством тканей и одежды, приготовлением пищи, сбором ягод и грибов. Зачастую женщина выполняла и многие мужские работы. В первую очередь, это касалось крестьянок в малых семьях, где в конце пореформенного периода наметился отток мужчин на заработки в другие губернии. Таким образом, обычные женские обязанности совмещалось с полевыми работами. Особенно тяжело было крестьянкам в бывших помещичьих деревнях в период временнообязанного состояния, когда свое хозяйство надо было совмещать с отработкой барщины на господской запашке. Женщины наравне с мужчинами нередко саботировали отбывание барщины после отмены крепостного права. (Шаповалова С. П. Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века :Исторический портрет).
В большей части губерний на барщину гоняли на три дня и женщин, и мужчин. Только в Подольской губернии женщины работали в массе своей на барщине один день, а мужчины три.
(См.: Федоров В.А. Падение крепостного права в России: Документы и материалы. Вып. 1: Социально-экономические предпосылки и подготовка крестьянской реформы. М., 1966. С.38-44.). Здесь мне хотелось бы привести пример того, как проходила работа на барщине и каким трудом там были заняты женщины:
«У курской помещицы Брискорн трехдневная барщина была совершенною фикциею, так как вся работа производилась по урокам, которые, не выработав в урочное время, приходилось оканчивать в свои дни, в воскресенье и праздники. Кроме того, по праздничным дням крестьян занимали возкою дров и т. п. работами. В ригах, где трудились преимущественно женщины, работы продолжались до поздней ночи; барский хлеб жали иногда даже по ночам. Некоторые места работ отстояли от жилищ крестьян на 15-25 верст, причем время прохода не зачиталось. Количество работы увеличивалось еще тем, что упалые тягла не снимались, а раскладывались на остальных. Вследствие этого крестьяне не всегда успевали обработать свои поля55 и убрать хлеб и сено, а отдавать землю в наем воспрещалось. Строительные работы в имении Брискорн состояли в постройке церкви и фабрики. На них и при выделке кирпича большинство рабочих составляли женщины; работали по урокам с утра до ночи; выгоняли на работу женщин с грудными детьми и беременными на сносях. Последние не избавлялись от побой, несмотря на свое положение, так что бывали случаи выкидышей; матерей били за то, что во время работ они кормили детей грудью. Крестьяне, возя тяжелые деревья, надорвали своих лошадей, и многие из них пали. Возкою кирпича и песка были заняты дети от 8 до 15 лет, причем эта работа производилась иногда ночью и в праздничные дни. В зимнее время барщинные крестьяне госпожи Брискорн были обложены еще оброком по 6 р. с женщины, и по 20 р. с тягла.» Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России во второй половине XVIII и первой половине XIX века // Крестьянский строй. СПб., 1905. С.192-195.
Много о женском труде «в поле» написано в диссертации Г. В. Лаухиной ЖЕНСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ (60-е г. XIX - НАЧАЛО XX вв.). Я приведу оттуда большую цитату без каких-либо своих комментариев.
Труд женщин применялся при выполнении различных сельскохозяйственных работ. Основная женская работа в поле осуществлялась крестьянками-работницами, а в качестве вспомогательной силы использовались полуработницы.
Применяемый как вспомогательная сила в период пахоты и посевной, женский труд выходил на передний план в период жатвы. Именно женскими руками осуществлялись основные операции по сбору хлебов.
В период страды без женского труда крестьянские хозяйства не смогли бы осуществить в краткие сроки большой объем работы по сбору урожая. Крестьянки жали серпами, изготавливали свясла, вязали снопы, складывали снопы в крестцы для просушки.
Если по каким-то причинам в период жатвы женские руки были не востребованы в своем дворе, они использовались в качестве наемных в других хозяйствах.
Активно привлекался женский труд при обработке зерна. Крестьянки участвовали в молотьбе и веянии хлеба как ручным способом, так и с применением машин. Использование техники облегчало женский труд, но обеспеченность ею в рассматриваемый период была еще низкой.
Рыночная цена женских рабочих рук в рассматриваемый период возрастала. Происходило и сезонное колебание расценок на них. Соотношение рыночных цен на женский труд на разных этапах сельскохозяйственного цикла соответствовало роли крестьянок в выполнении различных работ. Если в посевной период женщина помогала мужчине, то во время сенокоса, а особенно жатвы, без ее участия было просто невозможно обойтись. Соответственно и плата поденщиц в период жатвы была максимально высока по сравнению с заработками на других этапах.
Расценки на рабочие руки в губерниях Черноземного Центра в целом соответствовали среднестатистическим показателям по России. В 1891 году плата поденщиц в уездах Тамбовской губернии во время посевной колебалась от 7 до 25 коп., в сенокос - от 10 до 45 коп., а в период уборки хлебов - от 10 до 30 коп.
В той же работе говорится и о правах крестьянок. Большая часть жалоб крестьянок, составлявшая 68,5% и 70,4% всех «женских» дел в Колыбельском и Крючковском судах соответственно, затрагивала имущественные вопросы. Анализ записей решений волостных судов позволил сделать вывод о том, что в 60-е годы XIX - начале XX вв. сельские жительницы имели достаточно широкие имущественные права. За ними признавалось право на владение и распоряжение личной собственностью и четвертными землями. Как показывают источники, владелицы четвертных земель имели в своем полном владении существенные по своему размеру земельные участки, что оказывало значительное влияние на ее положение в семье. Право на землю давало женщинам ощущение стабильности своего имущественного состояния и личной независимости.
Одинокая женщина (вдова, солдатка) могла самостоятельно вести семейное хозяйство, распоряжаться денежными суммами и другим имуществом, заключая сделки по своему усмотрению. Она имела право требовать для себя и своих детей долю при выделении из семьи мужа или при разделе хозяйства после смерти свёкра.
Права крестьянок постепенно расширялись. Среди крестьянок выделялась категория тех, которые самостоятельно арендовали землю, нанимали работников, вели хозяйство и получали прибыль, хотя правом обработки общинной земли обладали только общинники-мужчины и только они обладали правом участия в мирских сходах, где решались важнейшие вопросы.
Помимо ухода за скотом, ткачества, прядения, сельскохозяйственных работ женщины занимались кустарными промыслами (далее я опять цитирую работу Г. В. Лаухиной). Крупнейшим в Черноземье и в России по количеству участвовавших в нем крестьянок и объему выпускаемой продукции являлся кружевной промысел в Елецком уезде. Его можно рассматривать как проявление вовлечения женского населения Центрального Черноземья в товарно-денежные отношения.
Помимо кустарных промыслов, крестьянские женщины в пореформенное время занимались промыслами отходными. Тем не менее, ограничение их возможности заниматься чем-то подобным были связаны с отсутствием ряда прав: право на свободное передвижение женщин было ограничено. Согласно Своду законов, отлучаясь за пределы волости, крестьянка должна была получить разрешение супруга или старшего члена семьи. С либерализацией политического курса во второй половине XIX в., с расширением рынка труда и другими общественными трансформациями данное постановление представлялось устаревшим для части дореволюционных правоведов. Юрист конца XIX в. Г. Ф. Шершеневич отмечал, что постановление о невозможности получения паспорта без разрешения мужа являлось «чрезвычайно стеснительным особенно в низшем классе, лишая женщину возможности самостоятельного заработка». И. А. Покровский считал отказ мужа в выдаче жене паспорта одним из способов давления на нее. В пореформенное время увеличилось количество женщин, занятых от-
ходничеством. Крестьянки Олонецкой губернии отправлялись в основном в Санкт-Петербург и Петрозаводск, где находили работу нянек, сиделок, кухарок, прачек, портних, рабочих, а также «капорок», занимаясь огородничеством в пригородах столицы [9, с. 37]. (Литвин Юлия Валерьевна ПРАВА КРЕСТЬЯНКИ НА СВОБОДУ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.(НА МАТЕРИАЛАХ ОЛОНЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ).
Удельный вес отходников-женщин к 1861 году крестьян Тверской и Ярославской губернии был 14,2 и 11,4. Удельный вес отходников-мужчин (помещичьих крестьян) для сравнения - 23,5 и 21,1 (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 328 - 329.)
Беременность и материнство не освобождали крестьянок от их домашних и сельскохозяйственных дел. Потребность в женских рабочих руках в крестьянских хозяйствах была настолько велика, что через короткое время после родов крестьянка была вынуждена возвращаться к напряженному сельскохозяйственному труду. И еще одна цитата:
Труд деревенской женщины в местностях, живущих сельским хозяйством, громаден; не меньше он и в губерниях с развитым отхожим промыслом, где за уходом мужчин женщины выполняют все сельские работы и все службы. Не говоря о страдной поре, даже осенью, зимой хозяйка вся в работе: поздно ночью и рано утром она прядет и ткет, носит на себе воду, часто издалека, по тяжелой дороге; стряпает раза по два в день, убирает скотину; месит квашню с двумя пудами ржаного теста, изнывает на холоде за мытьем толстого посконного белья. В центре России она таскает на себе трехпудовые мешки огурцов; в черноземных губерниях она стоит по пояс в ледяной воде, моя овец, которых стрижет на холоде; и все это выполняет беременная, со всеми невзгодами женского организма.
(Е. Д Щепкина Труд и здоровье крестьянки Труды Первого Всероссийского женского съезда (10-16 декабря 1908 года, г. Санкт-Петербург).
Разумеется, отсутствие возможности следить за детьми, а также тяжелая работа во время беременности являлись причинами невероятно высокой детской смертности. Е. Д. Щепкина пишет о двух женщинах-крестьянках:
55 лет
35 лет замужем
24 беременности
2 живых детей
14 умерло
8 выкидышей
51 год
29 лет замужем
22 беременности
2 живых детей
15 умерло
3 мертворожденных
2 выкидыша
Энгельгардт в знаменитых «Письмах из деревни» пишет
«Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше, и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты. Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаѐм кровь нашу, то есть мужицких детей» (Письма из деревни. 12 писем. 1872-1887. СПб., 1999. С.351-352, 353, 355).
Поскольку взрослая женщина почти все свое время отдавала работе, за младенцами смотрели либо совсем старые члены семьи, либо дети: Заменяя нянек, они должны были забавлять малюток, качать их в люльке, кормить кашей, поить молоком и давать соску. Малых детей, годовалых уже оставляли под присмотром старшей сестры, даже если ей и было лет пять. Бывало, что такая «алёнушка» заиграется с подружками, а дитя оставалось без надзора. Поэтому не редки были в деревнях случаи смерти малолетних детей, когда «ребенка свинья съела, солома задавила, собака изуродовала" (Безгин В. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала ХХ века).
Часто пригодных для присмотра детей или стариков не было вовсе:
Синод Орловской епархии сообщал: «Дети бедняков, брошенные часто без присмотра, гибнут в раннем детстве по этой причине. Особенно это замечается в семьях малоземельных крестьян. Здесь отец и мать, занятые целый день добыванием куска хлеба, весь день проводят вне дома, а дети предоставлены сами себе. Теперь не редкость, что в доме нет ни одного старого человека, под надзором коего можно было оставить детей. Как правило, маленькие дети остаются вместе с такими же малыми сестрами и братьями, поэтому без надлежащего присмотра они целый день голодные, холодные и в грязи» Безгин В. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала ХХ века).
И напоследок еще одна довольно большая цитата о материнстве, детстве и женском труде:
Уже на 3-й - 4-й день необходимость заставляет роженицу встать и приниматься за работу. Отправляясь в поле, мать или берёт новорожденного с собой, или же оставляет его дома на попечение няньки. Лично для матери, конечно, удобнее оставить ребёнка дома, так как в таких случаях матери не нужно носить с собой ребёнка на работу, иногда за несколько вёрст, и затем, на самой работе мать не отрывается постоянно от неё плачем находящегося тут же ребёнка. А между тем, в страдную пору работа горячая, важен каждый час, каждая минута и потому, понятно, огромное большинство матерей оставляют своих новорожденных и грудных детей дома. «Никогда младенец столько не лишается груди матери», говорит такой знаток народной жизни, как протоиерей Гиляровский, «и никогда не извлекает из той же груди столь недоброкачественного молока, как в июле и августе, ибо мать в самых лучших хозяйствах на третий день утром должна идти на полевые работы, куда не может брать с собой младенца, и возвращается к нему только поздно вечером. А если полевые работы отстоят далее 10 вёрст от дому, то мать должна отлучаться от ребёнка на 3-4 дня еженедельно. В некоторых хозяйствах родильница идёт на другой (!) день после родов». «Что же принесёт она, - восклицает далее почтенный автор, - младенцу в грудях своих, когда сама измучена трудами и усилиями свыше меры, жаждою и чёрствостью пищи, которая не восстановляет сил её, потом и лихорадочными движениями молока, которое сделалось для неё продуктом совершенно чуждым, скукою по младенце, который изнывает от недостатка молока так же, как она от излишества его». Как горячо и правдиво описано грустное и тяжёлое положение матери и ребёнка в страдную пору!
Чем же однако кормится ребёнок, и в каких условиях он находится, оставаясь дома? Быть может, ребёнок находится в лучших условиях, чем если бы он был взят матерью в поле и там подвергался бы под открытым небом всем невзгодам перемен погоды.
Так как всё население деревни, способное к работе, уходит в страдную пору, т.е. в июле и августе, в поле, то все дети остаются на попечении детей же, подростков лет 8-10, которые и исполняют обязанности нянек. Поэтому, можно себе представить, что делается с маленькими детьми при таком надзоре детей же.
Мать, уходя рано утром на работу, спелёнывает ребёнка, предположим даже, завёртывая его при этом в чистую пелёнку. Понятное дело, что вскоре по уходе матери и приставленная для присмотра за ребёнком 8-10 летняя девочка, которой, в силу её возраста и понятного полного непонимания важности её задачи, хочется побегать и поиграть на свежем воздухе, такая нянька оставляет ребёнка и ребёнок в течение иногда целого дня лежит в замоченных и замаранных пелёнках и свивальниках. Даже и в тех случаях, если мать оставит няньке достаточное количество перемен белья, не в интересах последней менять это запачканное бельё по мере надобности, так как стирать это бельё придётся ей же самой. И потому, можно себе представить, в каком ужасном положении находятся спелёнутые дети, завёрнутые в пропитанные мочой и калом пелёнки, и это к тому же в летнюю жаркую пору. Сделается совершенно понятным и ничуть не преувеличенным заявление всё того же наблюдателя прот. Гиляровского, что от такого мочекалового компресса и от жары «кожа под шейкой, под мышками и в пахах сопревает, получаются язвы, нередко наполняющиеся червями» и т.д. Также нетрудно дополнить всю эту картину той массой комаров и мух, которые особенно охотно привлекаются вонючей атмосферой около ребёнка от гниения мочи и кала. «Мухи и комары, витающие около ребёнка роями, - говорит Гиляровский, - держат его в беспрестанной горячке уязвления». Кроме того, в люльке ребёнка и, как увидим ниже, даже в его рожке разводятся черви, которые, по мнению Гиляровского, являются для ребёнка «одними из самых опасных тварей». (Смертность в России и борьба с нею. Доклад в соединённом собрании Общества Русских Врачей, Общества Детских Врачей в Петербурге и Статистического отделения Высочайше утверждённого Русского Общества охранения народного здравия,22-го марта 1901 г.,в зале музея Н.И.Пирогова, Д.А.Соколова и В.И.Гребенщикова).
Итак, посмотрим к каким итогам мы пришли:
1) женщины-крестьянки середины XIX - начала XX века занимались не только созданием уюта, уборкой, стиркой и приготовлением пищи. Перечисленным выше они вообще занимались крайне мало по сравнению с другими, продуктивными видами деятельности, как то: обработкой материалов, изготовлением тканей и одежды, сельскохозяйственными работами разного характера (в том числе наемным трудом), уходом за скотом и домашней птицей, кустарными и отходными промыслами;
2) женщина-работница почти не занималась уходом за детьми - даже младенцами; уход за младенцем - работа для либо очень пожилого члена семьи, который не годится ни для какого более труда, либо для ребенка 5-9 лет;
3) мужчина, работающий в поле в одиночку, никак не мог прокормить свое семейство;
4) работа, выполняемая женщинами в крестьянском хозяйстве, была весьма существенной; наличие полноценной женщины-работницы в хозяйстве было примерно так же критично, как и наличие работника-мужчины, поскольку хозяйства, где отсутствовали полноценные работники женского пола, приходили в упадок.
Довольно распространенной в наши дни является точка зрения, что сейчас женщины получили равноправие, потому что труд стал простенький и посильный, а раньше - в суровое время оно наших прапрадедов - женщина без мужчины прожить не могла. Мужчина прожить один мог, а женщина ну никак не могла, поэтому ей только и оставалось обменивать сексуальные услуги и обеспечение уюта на еду. Об этом любят писать Протопоповы, Новоселовы, Никоновы и прочие гороховые шуты, а мало- (и не только) летние читатели и почитатели этих шутов страстно мечтают вернуться во времена, когда женщина не могла прожить без покровительства мужчины, даже если им для этого пришлось бы расстаться с инетиком, айфончиком, Уютненьким и теплым сортиром. Давайте попробуем разобраться, мог ли среднестатистический прапрапрадед современного почитателя Никонова (крестьянин середины XIX - начала XX века, который, как известно обывателю, «в поле») в одиночку прокормить семью и чем занималась его прапрапрабабка (которая вроде бы должна была обеспечивать уютЪ).
Перво-наперво давайте попробуем разобраться, каков был размер крестьянской семьи и мог ли мужчина-крестьянин 19 века прокормить себя и семью, позволив женщине создавать уют.
Первым делом нужно сказать, что крестьянская семья не была нуклеарной. Крестьянский двор состоял, как правило, из одной семьи, связанной узами родства или свойства. Преобладающей формой являлась семья, ограниченная двумя - тремя поколениями и троюродным родством. Чаще всего это была неразделенная семья, которая создавалась на основе малой (С. И. Шаповалова, Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века: Исторический портрет). Т. е. она состояла не из мужчины, женщины и их детей, а из большего количества членов, соединенных между собой узами родства. В крестьянской семье непредставим был привычный для современного человека уклад: мужчина ходит на работу, где получает зарплату, а женщина остается дома, занимаясь развитием ребенка, уборкой, покупкой продуктов и приготовлением пищи, при этом труд одного мужчины может приносить столько средств, что его хватает на всех членов семьи. Для поддержания крестьянского хозяйства в нормальном состоянии требовалось несколько работников - труда одного мужчины не хватало. Сколько же человек было необходимо для нормального функционирования хозяйства? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к некоторым исследованиям:
В 1858 году в Нечерноземном центре средний размер семьи - 6,8 человек, в Поморье - 7,4, В Поволжье - 8,2, в Черноземном центре - 10,2 (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913. С. 224 - 227.).
А вот более подробное свидетельство о количестве работников:
115 лет назад было проведено исследование крестьянского хозяйства Котельничского уезда. Вятская губерния была исследована в период с 1884 по 1893 год. Начали с Малмыжского уезда. В 1900 году был составлен «Очерк крестьянского хозяйства Вятской губернии». В среднем на двор приходилось в уезде 6,4 души, по губернии - 6 душ. В уезде был также невыгодный в хозяйственном отношении возрастной состав населения среди мужчин и женщин: 45,4 года - мужчины, 49,7 года - женщины. На 1 двор приходилось рабочих мужчин 1,4; женщин - 1,6. Величина семьи - 6,4 человека. В среднем по губернии на 100 десятин удобной земли приходилось около 17 работников (8 мужчин, 9 женщин), такая же цифра и в уезде. (С. Панькова; Крестьянское хозяйство в конце XIX века).
Как мы видим, ни один из дворов не поддерживался усилиями одного только работника - мужчины. Кроме того, в статистических данных к «работникам» относят не только мужчин, но и женщин. К.К. Федяевский обратил внимание на то обстоятельство, что в крестьянских дворах поддерживалось, иногда даже искусственно, равновесие между мужчинами и женщинами как в наличном, так и в рабочем составе (Федяевский К.К. Крестьянские семьи Воронежского уезда по переписи 1897 г.).
На материалах Воронежской губернии было выявлено, что 57% крестьянских хозяйств имели в своем составе количественное равенство полноценных мужских и женских рук. Для обозначения равенства мы ввели новое понятие - «трудовое равновесие». Оно характеризует наличие в семьях соответствия каждому работнику работницы.
Дворы, где наблюдалось отклонение от трудового равновесия в сторону преобладания мужского или женского труда, составляли 37,3%. Оно редко превышало одни рабочие руки. Зачастую такая диспропорция была временным явлением, и в будущем многие находили «свою половину», при этом восстанавливалось равновесие в трудовом составе хозяйства. Лишь в 5,7% дворов было зафиксировано значительное превышение количества работников одного пола.
Нормальное функционирование крестьянского хозяйства было невозможно не только без работника, но и без работницы. Исследование показателей благосостояния дворов с отсутствием полноценных женских рабочих рук помогло выявить наличие в них долгов и недоимок. В некоторых хозяйствах наблюдались признаки разорения и упадка (дефицит бюджета, отсутствие достаточного материально-технического оснащения, высокие показатели по долгам и др.) (Лаухина Г. В. ЖЕНСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ (60-е г. XIX - НАЧАЛО XX вв.).
Итак, оказывается, что благосостояние дворов, оставшихся без женских рабочих рук, рушилось. Т. е. процент работы, выполняемой женщинами, был довольно велик, а женщина в крестьянском хозяйстве представляла собой довольно важную рабочую единицу.
Какой же работой занимались женщины?
Обязанности жены по дому в «которые муж не вступается», состояли в обшивке и обмывке детей, топке, уборке избы, в обработке льна, в изготовлении одежды для всей семьи. Помимо этого, на плечах женщины лежала забота о саде и огороде, которые были в каждом хозяйстве, а также уходе за домашним скотом.
Чтобы представить объем работ крестьянок во дворе, надо понять, каков был размер этого двора
Крестьянский двор с его жителями являлся главной производственной единицей в деревне. Им обычно называют участок земли, где располагались жилые и хозяйственные постройки, огород, сад, которые были во владении крестьянской семьи и обеспечивали ее жилищные и хозяйственные потребности.
Вот описание одного из таких дворов
Описание Петрова двора (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913).
Сей крестьянин живет хорошо и нужды дальней ни в чем не претерпевает, дом имеет изрядной и всякое нужное строение которое у него и в порядке, хлеба становятся всегда своего в год много еще и продает и ссужает других. Подушное за ним не стоит, и господское все исправляет как надобно.
Скота имеет:
Лошадей...... 12
Коров.............4
Телят..............3
Овец..............22
Свиней............6
Коз..................3
Кроме того водит еще гусей и русских кур: также имеет небольшой заводец пчел.
Если за лошадьми должны были ходить мужчины, то уход за всеми остальными животными: 4 коровами, 3 телятами, 6 свиньями, 3 козами, 22 овцами, гусями и русскими курами - осуществляли женщины. На этот двор приходилось 3 работницы и четыре работника.
Работников дает обыкновенно 2, а в нужном случае муж. 4, женскаго 3.
Земли под ним тягловой в таком-то поле 6 десятин, в таком 5 с половиною десятин, а в таком 5 десятин. (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 366; Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследования по экономической истории России в XVIII и XIX вв. СПб., 1913. С. 224 - 227.).
Не таким простым было и ткачество: в этнографических исследованиях ткачество полотна женщинами в зимние вечера показано, как монотонная, перемеживающаяся с песнями, работа. Но не обращается внимание на огромные физические нагрузки при этом процессе. Время отведенное в день на ткачество доходило до 8,8 часа на протяжении 3-х месяцев, при этом крестьянка не освобождалась от других работ и забот. Все это свидетельствует о каторжной нагрузке крестьянок. (Шаповалова С. П. Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века :Исторический портрет).
Ткачество, прядение и «работа во дворе» представляли собой важный производительный труд, а не «создание уюта». Женщины без всякого участия мужчин обрабатывали лен, занимались изготовлением нитей, полотна и одежды. Практически до начала XX века одежда крестьян была домотканой. Уход за скотом и домашней птицей, которым тожезанимались в первую очередь женщины, также был крайне важен для функционирования хозяйства.
Тем не менее, сфера женского труда в крестьянской семье не ограничивались работами во дворе, производством тканей и одежды, приготовлением пищи, сбором ягод и грибов. Зачастую женщина выполняла и многие мужские работы. В первую очередь, это касалось крестьянок в малых семьях, где в конце пореформенного периода наметился отток мужчин на заработки в другие губернии. Таким образом, обычные женские обязанности совмещалось с полевыми работами. Особенно тяжело было крестьянкам в бывших помещичьих деревнях в период временнообязанного состояния, когда свое хозяйство надо было совмещать с отработкой барщины на господской запашке. Женщины наравне с мужчинами нередко саботировали отбывание барщины после отмены крепостного права. (Шаповалова С. П. Крестьянская женщина Центрального Черноземья в 60-90-е годы XIX века :Исторический портрет).
В большей части губерний на барщину гоняли на три дня и женщин, и мужчин. Только в Подольской губернии женщины работали в массе своей на барщине один день, а мужчины три.
(См.: Федоров В.А. Падение крепостного права в России: Документы и материалы. Вып. 1: Социально-экономические предпосылки и подготовка крестьянской реформы. М., 1966. С.38-44.). Здесь мне хотелось бы привести пример того, как проходила работа на барщине и каким трудом там были заняты женщины:
«У курской помещицы Брискорн трехдневная барщина была совершенною фикциею, так как вся работа производилась по урокам, которые, не выработав в урочное время, приходилось оканчивать в свои дни, в воскресенье и праздники. Кроме того, по праздничным дням крестьян занимали возкою дров и т. п. работами. В ригах, где трудились преимущественно женщины, работы продолжались до поздней ночи; барский хлеб жали иногда даже по ночам. Некоторые места работ отстояли от жилищ крестьян на 15-25 верст, причем время прохода не зачиталось. Количество работы увеличивалось еще тем, что упалые тягла не снимались, а раскладывались на остальных. Вследствие этого крестьяне не всегда успевали обработать свои поля55 и убрать хлеб и сено, а отдавать землю в наем воспрещалось. Строительные работы в имении Брискорн состояли в постройке церкви и фабрики. На них и при выделке кирпича большинство рабочих составляли женщины; работали по урокам с утра до ночи; выгоняли на работу женщин с грудными детьми и беременными на сносях. Последние не избавлялись от побой, несмотря на свое положение, так что бывали случаи выкидышей; матерей били за то, что во время работ они кормили детей грудью. Крестьяне, возя тяжелые деревья, надорвали своих лошадей, и многие из них пали. Возкою кирпича и песка были заняты дети от 8 до 15 лет, причем эта работа производилась иногда ночью и в праздничные дни. В зимнее время барщинные крестьяне госпожи Брискорн были обложены еще оброком по 6 р. с женщины, и по 20 р. с тягла.» Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России во второй половине XVIII и первой половине XIX века // Крестьянский строй. СПб., 1905. С.192-195.
Много о женском труде «в поле» написано в диссертации Г. В. Лаухиной ЖЕНСКИЙ ТРУД В КРЕСТЬЯНСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ (60-е г. XIX - НАЧАЛО XX вв.). Я приведу оттуда большую цитату без каких-либо своих комментариев.
Труд женщин применялся при выполнении различных сельскохозяйственных работ. Основная женская работа в поле осуществлялась крестьянками-работницами, а в качестве вспомогательной силы использовались полуработницы.
Применяемый как вспомогательная сила в период пахоты и посевной, женский труд выходил на передний план в период жатвы. Именно женскими руками осуществлялись основные операции по сбору хлебов.
В период страды без женского труда крестьянские хозяйства не смогли бы осуществить в краткие сроки большой объем работы по сбору урожая. Крестьянки жали серпами, изготавливали свясла, вязали снопы, складывали снопы в крестцы для просушки.
Если по каким-то причинам в период жатвы женские руки были не востребованы в своем дворе, они использовались в качестве наемных в других хозяйствах.
Активно привлекался женский труд при обработке зерна. Крестьянки участвовали в молотьбе и веянии хлеба как ручным способом, так и с применением машин. Использование техники облегчало женский труд, но обеспеченность ею в рассматриваемый период была еще низкой.
Рыночная цена женских рабочих рук в рассматриваемый период возрастала. Происходило и сезонное колебание расценок на них. Соотношение рыночных цен на женский труд на разных этапах сельскохозяйственного цикла соответствовало роли крестьянок в выполнении различных работ. Если в посевной период женщина помогала мужчине, то во время сенокоса, а особенно жатвы, без ее участия было просто невозможно обойтись. Соответственно и плата поденщиц в период жатвы была максимально высока по сравнению с заработками на других этапах.
Расценки на рабочие руки в губерниях Черноземного Центра в целом соответствовали среднестатистическим показателям по России. В 1891 году плата поденщиц в уездах Тамбовской губернии во время посевной колебалась от 7 до 25 коп., в сенокос - от 10 до 45 коп., а в период уборки хлебов - от 10 до 30 коп.
В той же работе говорится и о правах крестьянок. Большая часть жалоб крестьянок, составлявшая 68,5% и 70,4% всех «женских» дел в Колыбельском и Крючковском судах соответственно, затрагивала имущественные вопросы. Анализ записей решений волостных судов позволил сделать вывод о том, что в 60-е годы XIX - начале XX вв. сельские жительницы имели достаточно широкие имущественные права. За ними признавалось право на владение и распоряжение личной собственностью и четвертными землями. Как показывают источники, владелицы четвертных земель имели в своем полном владении существенные по своему размеру земельные участки, что оказывало значительное влияние на ее положение в семье. Право на землю давало женщинам ощущение стабильности своего имущественного состояния и личной независимости.
Одинокая женщина (вдова, солдатка) могла самостоятельно вести семейное хозяйство, распоряжаться денежными суммами и другим имуществом, заключая сделки по своему усмотрению. Она имела право требовать для себя и своих детей долю при выделении из семьи мужа или при разделе хозяйства после смерти свёкра.
Права крестьянок постепенно расширялись. Среди крестьянок выделялась категория тех, которые самостоятельно арендовали землю, нанимали работников, вели хозяйство и получали прибыль, хотя правом обработки общинной земли обладали только общинники-мужчины и только они обладали правом участия в мирских сходах, где решались важнейшие вопросы.
Помимо ухода за скотом, ткачества, прядения, сельскохозяйственных работ женщины занимались кустарными промыслами (далее я опять цитирую работу Г. В. Лаухиной). Крупнейшим в Черноземье и в России по количеству участвовавших в нем крестьянок и объему выпускаемой продукции являлся кружевной промысел в Елецком уезде. Его можно рассматривать как проявление вовлечения женского населения Центрального Черноземья в товарно-денежные отношения.
Помимо кустарных промыслов, крестьянские женщины в пореформенное время занимались промыслами отходными. Тем не менее, ограничение их возможности заниматься чем-то подобным были связаны с отсутствием ряда прав: право на свободное передвижение женщин было ограничено. Согласно Своду законов, отлучаясь за пределы волости, крестьянка должна была получить разрешение супруга или старшего члена семьи. С либерализацией политического курса во второй половине XIX в., с расширением рынка труда и другими общественными трансформациями данное постановление представлялось устаревшим для части дореволюционных правоведов. Юрист конца XIX в. Г. Ф. Шершеневич отмечал, что постановление о невозможности получения паспорта без разрешения мужа являлось «чрезвычайно стеснительным особенно в низшем классе, лишая женщину возможности самостоятельного заработка». И. А. Покровский считал отказ мужа в выдаче жене паспорта одним из способов давления на нее. В пореформенное время увеличилось количество женщин, занятых от-
ходничеством. Крестьянки Олонецкой губернии отправлялись в основном в Санкт-Петербург и Петрозаводск, где находили работу нянек, сиделок, кухарок, прачек, портних, рабочих, а также «капорок», занимаясь огородничеством в пригородах столицы [9, с. 37]. (Литвин Юлия Валерьевна ПРАВА КРЕСТЬЯНКИ НА СВОБОДУ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.(НА МАТЕРИАЛАХ ОЛОНЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ).
Удельный вес отходников-женщин к 1861 году крестьян Тверской и Ярославской губернии был 14,2 и 11,4. Удельный вес отходников-мужчин (помещичьих крестьян) для сравнения - 23,5 и 21,1 (См.: История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. Т. 3. Крестьянство периода позднего феодализма (середина XVII в. - 1861 г.). М., 1993. С. 328 - 329.)
Беременность и материнство не освобождали крестьянок от их домашних и сельскохозяйственных дел. Потребность в женских рабочих руках в крестьянских хозяйствах была настолько велика, что через короткое время после родов крестьянка была вынуждена возвращаться к напряженному сельскохозяйственному труду. И еще одна цитата:
Труд деревенской женщины в местностях, живущих сельским хозяйством, громаден; не меньше он и в губерниях с развитым отхожим промыслом, где за уходом мужчин женщины выполняют все сельские работы и все службы. Не говоря о страдной поре, даже осенью, зимой хозяйка вся в работе: поздно ночью и рано утром она прядет и ткет, носит на себе воду, часто издалека, по тяжелой дороге; стряпает раза по два в день, убирает скотину; месит квашню с двумя пудами ржаного теста, изнывает на холоде за мытьем толстого посконного белья. В центре России она таскает на себе трехпудовые мешки огурцов; в черноземных губерниях она стоит по пояс в ледяной воде, моя овец, которых стрижет на холоде; и все это выполняет беременная, со всеми невзгодами женского организма.
(Е. Д Щепкина Труд и здоровье крестьянки Труды Первого Всероссийского женского съезда (10-16 декабря 1908 года, г. Санкт-Петербург).
Разумеется, отсутствие возможности следить за детьми, а также тяжелая работа во время беременности являлись причинами невероятно высокой детской смертности. Е. Д. Щепкина пишет о двух женщинах-крестьянках:
55 лет
35 лет замужем
24 беременности
2 живых детей
14 умерло
8 выкидышей
51 год
29 лет замужем
22 беременности
2 живых детей
15 умерло
3 мертворожденных
2 выкидыша
Энгельгардт в знаменитых «Письмах из деревни» пишет
«Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше, и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты. Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаѐм кровь нашу, то есть мужицких детей» (Письма из деревни. 12 писем. 1872-1887. СПб., 1999. С.351-352, 353, 355).
Поскольку взрослая женщина почти все свое время отдавала работе, за младенцами смотрели либо совсем старые члены семьи, либо дети: Заменяя нянек, они должны были забавлять малюток, качать их в люльке, кормить кашей, поить молоком и давать соску. Малых детей, годовалых уже оставляли под присмотром старшей сестры, даже если ей и было лет пять. Бывало, что такая «алёнушка» заиграется с подружками, а дитя оставалось без надзора. Поэтому не редки были в деревнях случаи смерти малолетних детей, когда «ребенка свинья съела, солома задавила, собака изуродовала" (Безгин В. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала ХХ века).
Часто пригодных для присмотра детей или стариков не было вовсе:
Синод Орловской епархии сообщал: «Дети бедняков, брошенные часто без присмотра, гибнут в раннем детстве по этой причине. Особенно это замечается в семьях малоземельных крестьян. Здесь отец и мать, занятые целый день добыванием куска хлеба, весь день проводят вне дома, а дети предоставлены сами себе. Теперь не редкость, что в доме нет ни одного старого человека, под надзором коего можно было оставить детей. Как правило, маленькие дети остаются вместе с такими же малыми сестрами и братьями, поэтому без надлежащего присмотра они целый день голодные, холодные и в грязи» Безгин В. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала ХХ века).
И напоследок еще одна довольно большая цитата о материнстве, детстве и женском труде:
Уже на 3-й - 4-й день необходимость заставляет роженицу встать и приниматься за работу. Отправляясь в поле, мать или берёт новорожденного с собой, или же оставляет его дома на попечение няньки. Лично для матери, конечно, удобнее оставить ребёнка дома, так как в таких случаях матери не нужно носить с собой ребёнка на работу, иногда за несколько вёрст, и затем, на самой работе мать не отрывается постоянно от неё плачем находящегося тут же ребёнка. А между тем, в страдную пору работа горячая, важен каждый час, каждая минута и потому, понятно, огромное большинство матерей оставляют своих новорожденных и грудных детей дома. «Никогда младенец столько не лишается груди матери», говорит такой знаток народной жизни, как протоиерей Гиляровский, «и никогда не извлекает из той же груди столь недоброкачественного молока, как в июле и августе, ибо мать в самых лучших хозяйствах на третий день утром должна идти на полевые работы, куда не может брать с собой младенца, и возвращается к нему только поздно вечером. А если полевые работы отстоят далее 10 вёрст от дому, то мать должна отлучаться от ребёнка на 3-4 дня еженедельно. В некоторых хозяйствах родильница идёт на другой (!) день после родов». «Что же принесёт она, - восклицает далее почтенный автор, - младенцу в грудях своих, когда сама измучена трудами и усилиями свыше меры, жаждою и чёрствостью пищи, которая не восстановляет сил её, потом и лихорадочными движениями молока, которое сделалось для неё продуктом совершенно чуждым, скукою по младенце, который изнывает от недостатка молока так же, как она от излишества его». Как горячо и правдиво описано грустное и тяжёлое положение матери и ребёнка в страдную пору!
Чем же однако кормится ребёнок, и в каких условиях он находится, оставаясь дома? Быть может, ребёнок находится в лучших условиях, чем если бы он был взят матерью в поле и там подвергался бы под открытым небом всем невзгодам перемен погоды.
Так как всё население деревни, способное к работе, уходит в страдную пору, т.е. в июле и августе, в поле, то все дети остаются на попечении детей же, подростков лет 8-10, которые и исполняют обязанности нянек. Поэтому, можно себе представить, что делается с маленькими детьми при таком надзоре детей же.
Мать, уходя рано утром на работу, спелёнывает ребёнка, предположим даже, завёртывая его при этом в чистую пелёнку. Понятное дело, что вскоре по уходе матери и приставленная для присмотра за ребёнком 8-10 летняя девочка, которой, в силу её возраста и понятного полного непонимания важности её задачи, хочется побегать и поиграть на свежем воздухе, такая нянька оставляет ребёнка и ребёнок в течение иногда целого дня лежит в замоченных и замаранных пелёнках и свивальниках. Даже и в тех случаях, если мать оставит няньке достаточное количество перемен белья, не в интересах последней менять это запачканное бельё по мере надобности, так как стирать это бельё придётся ей же самой. И потому, можно себе представить, в каком ужасном положении находятся спелёнутые дети, завёрнутые в пропитанные мочой и калом пелёнки, и это к тому же в летнюю жаркую пору. Сделается совершенно понятным и ничуть не преувеличенным заявление всё того же наблюдателя прот. Гиляровского, что от такого мочекалового компресса и от жары «кожа под шейкой, под мышками и в пахах сопревает, получаются язвы, нередко наполняющиеся червями» и т.д. Также нетрудно дополнить всю эту картину той массой комаров и мух, которые особенно охотно привлекаются вонючей атмосферой около ребёнка от гниения мочи и кала. «Мухи и комары, витающие около ребёнка роями, - говорит Гиляровский, - держат его в беспрестанной горячке уязвления». Кроме того, в люльке ребёнка и, как увидим ниже, даже в его рожке разводятся черви, которые, по мнению Гиляровского, являются для ребёнка «одними из самых опасных тварей». (Смертность в России и борьба с нею. Доклад в соединённом собрании Общества Русских Врачей, Общества Детских Врачей в Петербурге и Статистического отделения Высочайше утверждённого Русского Общества охранения народного здравия,22-го марта 1901 г.,в зале музея Н.И.Пирогова, Д.А.Соколова и В.И.Гребенщикова).
Итак, посмотрим к каким итогам мы пришли:
1) женщины-крестьянки середины XIX - начала XX века занимались не только созданием уюта, уборкой, стиркой и приготовлением пищи. Перечисленным выше они вообще занимались крайне мало по сравнению с другими, продуктивными видами деятельности, как то: обработкой материалов, изготовлением тканей и одежды, сельскохозяйственными работами разного характера (в том числе наемным трудом), уходом за скотом и домашней птицей, кустарными и отходными промыслами;
2) женщина-работница почти не занималась уходом за детьми - даже младенцами; уход за младенцем - работа для либо очень пожилого члена семьи, который не годится ни для какого более труда, либо для ребенка 5-9 лет;
3) мужчина, работающий в поле в одиночку, никак не мог прокормить свое семейство;
4) работа, выполняемая женщинами в крестьянском хозяйстве, была весьма существенной; наличие полноценной женщины-работницы в хозяйстве было примерно так же критично, как и наличие работника-мужчины, поскольку хозяйства, где отсутствовали полноценные работники женского пола, приходили в упадок.