Ловец отражений
из книги "Иерусалимские акварели"
* * *
Я живу наугад, я живу наудачу,
Ничего для весенней природы не значу -
Заливает дождём, засыпает снегами,
Я хожу, изучая погоду ногами.
От метро Ярославской до улицы Шенкин,
По дороге снимая картинки и пенки.
Тель-Авив и Париж, Петербург и Одесса,
Сколько было любви, столько было и стресса...
И по утренним улочкам Иерусалима
Я гуляю налево, направо и мимо.
Мимо белых домов и достойных сюжетов -
Мимо жарких пиров и прохладных фуршетов,
Ради Бог его знает чего и не знаю,
А потом засыпаю. Потом - засыпаю.
Я иду мимоходом, живу ненароком,
Каждый день открывается жестом широким -
Открывается занавес, чтобы проснуться,
По пути оглянуться, потом улыбнуться,
А затем закрываются сонные веки
На усталом вечернем одном человеке.
На другом закрываются, после - на третьем,
А во сне мы на небе квадратики чертим,
Чтобы после искать наяву и повсюду
Невозможно-волшебное детское чудо.
Я случайный ловец отражений дорожных,
Жемчугами ручьи у рекламы пирожных...
И сигналят машины мне снова и снова,
Принимая меня за кого-то другого.
КОФЕЙНЫЙ БЛЮЗ В ИЕРУСАЛИМЕ
Игорю Бяльскому
Кофейня, пальмы и звон мобильных на переходе
Во двор направо. Ты одеваешься по погоде.
Но вырастают - как кипарисы и даже росы -
На тему “кто ты?” твои сомнения и вопросы.
Ну, натурально, ты бог и царь, и простой садовник,
Плати налоги, люби семейство, сажай крыжовник,
Смотри на небо, не забывая смотреть под ноги.
Хотя убоги, но есть надежда, что мы - как боги.
И зажигаем такое пламя, что ночь бледнеет,
Смотри - меняет свои одежды небо над нею.
А по субботам, когда звезда за собой поманит, -
Задёрни шторы - и лампа светится как в тумане…
Кофейня, пальмы, земля, песочница и качели.
Весна начнётся как на картине у Боттичелли -
В стране, где вечно растут оливы, цветы и цены,
Весна приходит в кофейной пене обыкновенно.
Обычно спросит: “Ну что, дружище, сегодня - как ты?
Устал, наверно, от бесконечной осенней вахты?
Тут и зима превратилась в осень, февраль ноябрьский…
Ты завари из кофейных зёрен напиток райский!
Кофейной чашечке даже блюдце не помешает
И, если ложечка пену нежно перемешает, -
Тогда забудешь, что осень ждёт на твоём пороге
На красно-жёлтой, на бесконечной своей пироге.
Пока играет вечерним светом весна в бокале,
Дорогой этой идти к рассвету мы не устали.
ПСАЛОМ
Как хороши шатры твои, Иаков!..
Из молитвы
Прекрасны сады твои, Яков, красивы,
Израиль, твои дома.
Твои виноградники, пальмы, оливы -
Ну, как не сойти с ума?
Я долго блуждал по неясной границе,
Позволь мне войти в твой дом!
Не смог догадался, где нужно родиться,
Куда занесёт потом.
Позволь мне склониться, упасть на колени,
Молитвою стать твоей,
Легко и свободно, как мчатся олени,
Как горный бежит ручей.
О Боже, как ласковы древние стены,
Прижмусь, припаду щекой...
Где между камней поселились растенья,
и я обрету покой.
* * *
Из дома утром выхожу,
Что там, снаружи, ветер? Ветер.
Сбивает с ног, свистит, - прошу,
Чтоб не сорвал он двери с петель.
Чтоб выстоял мой старый дом,
Хотя давно разбиты окна,
И стены держится с трудом,
И крыша бедная промокла.
Пускай стоит назло ветрам,
Пускай скрипит тихонько дверца.
В нём так тепло по вечерам,
Что Млечный Путь заходит греться.
ДОРОГА К ХРАМУ
Копают землю, хоть бы и святую,
Меняют ей разметку и асфальт.
Я угадала истину простую,
Что человек - он, в сущности, базальт...
Иди вперёд, прямой дорогой к Храму,
Но пережди, когда идёт ремонт,
Зачем же делать из дороги драму, -
Здесь не пустыня (хоть и не бомонд).
Сигнальный свет, как на мосту тревожном,
Стучит в ночи отбойный молоток.
Ты утешаешь ночь сырком творожным -
Дорога к Храму строится, дружок!
Пока Дорога к Храму на ремонте,
По всей земле творится чёрт те что,
И жёлтый дым вон там, на горизонте,
И правит бал какой-то конь в пальто...
Мой перекрёсток в это время оно
Не спит годами, видно не судьба.
Вращают землю у канав бездонных,
И дело - швах (а может быть - труба!)
Мы не уйдём, мы даже охраняем
Дорогу эту, как тут ни крути.
Мы, в общем, направленья не меняем, -
Цветы не выбирают, как цвести.
А горы щебня тают постепенно,
Ложатся на провальные места,
И кажется - дорога неизменна. -
Позвольте-ка пройти, пожалуйста…
* * *
От Москвы к Иерусалиму разгулялись пилигримы,
То ли осенью гонимы, то ли ветром,
(Начинается баллада, что ей от гитары надо -
Чтоб сыграла хоть какое-нибудь ретро.)
Чтобы призрачные стены проступали постепенно -
Там, у самого невидимого Храма,
Где Стена одна осталась, не такая уж и малость,
Только Храма что-то не видать ни грамма.
Но приходят пилигримы из Архангельска и Рима -
И к Стене идут, и обнимают камни,
И целуют этот воздух, и о чём-то просят просто,
Мол, я нищий, нищий духом, и куда мне
Проложить свою дорогу? В общем, надо так немного, -
Мне родные только были бы здоровы,
(Боже, ты пришли им денег, может - финик, или - веник,
Но хватило чтобы всем любви и крова!)
Продолжается баллада без особого уклада -
Пилигримы покупают кока-колу,
А к назначенному сроку там, по улице Пророков,
Племя шумное заваливает в школу.
Солнце праздничное светит и, пожалуй, не заметит,
Как меняется дорога у киоска,
Что там слева, что там справа,
Кто найдёт на всех управу,
Кто растает, словно статуя из воска.
По дороге у забора начинался древний город,
Продолжается дорога за холмами,
И пустынный древний ветер за окном качает ветви,
Пролетая над селеньями-домами.
От восхода до заката чинит день свои заплаты,
Ожидает от заката до восхода,
Снова собирает камни постепенными руками,
Чтобы храм построить в это время года.
АВТОБУС
Марку Камцану
Мой беспечный автобус бежит на восход
Под ламбаду и музыку Верди.
И поёт, и стреляет, и шварму жуёт,
И надеется он, что бессмертен.
От Хевронских дорог до кафе на Кинг Джордж
Нас качают дожди и жара,
Бесконечной весны бесконечная дрожь,
Или осени вечной пора...
Как верблюды, мы ищем большие пески,
Мы привыкли бродить по пустыне.
Нам колючки родные до боли близки,
Наше сердце вовек не остынет.
От реки Иордан до Британских морей
Мы гуляем туда и обратно.
Эй, ямщик, погоди, не гони лошадей,
мы на верном пути, вероятно...
* * *
Ушли пароходы в далёкие годы,
С собой увезли золотые погоды,
Уж лучше ушли бы в далёкие воды,
В cолёные-пресные дальние воды…
И катамараны, и шхуны, и яхты
Ушли, не прощаясь, дежурят на вахте,
Но помнят, как плыли и мы без оглядки,
И крали черешню, и бегали в прятки,
И как мы с тобой целовались украдкой,
И старый скворечник, и кислый, но сладкий
Крыжовник. Зачем же ушли пароходы
В солёные-пресные дальние годы?..
* * *
А живу я нынче как-то по-птичьи,
Всё лечу куда-то к юго-востоку,
(Не забыть бы завернуть к водостоку -
Там вода была когда-то в наличьи.)
Небо - вот оно, как было, осталось,
Даже, кажется, тут звёзды пониже.
И собака мне по-прежнему ближе,
И в романтику опять заигралась...
Ну и ладно, ну и пусть бы собака,
А ещё найти бы парочку зёрен,
Кот, пожалуй, по-иному проворен,
(Тут на птицу намечалась атака)
То есть, кот, как вышел от водостока,
Намечал себе собаку и птицу,
Но собака улетела высоко,
Да и птицу не поймать, хоть синицу.
Мы теряемся в высоком пространстве,
Зажигая маяки, где придётся.
Тут ещё не пересохли колодцы -
Сохраняется пока постоянство.
* * *
Комета пролетает
Над сонной головой,
Осенний вечер тает
Пожухлою травой.
Кончаются циклоны,
Кончаются слова,
Качают небосклоны
Ночные острова.
Был день таким удачным, -
Всего-то: свет горел,
В моём районе дачном
Никто не заболел,
По счастью, не убили
Сегодня никого.
(Не знаю, как там, в Чили -
Не знаю про него)
Но в Иерусалиме
Чтоб тишь да благодать?
Под солнцем неделимым
Пощады не видать…
Не часто удаётся
Такое ноябрю:
Спокойно пиво пьётся…
- Суббота! - говорю.
* * *
Сегодня жёлтая луна полночной данью,
Смотри - летит себе волна по мирозданью.
А начинается волна нездешним ветром,
Хоть укрывается потом беспечным фетром,
Так, словно бродят где-то фетровые шляпы -
И мирозданье к ним протягивает лапы...
Волна летит, как птица-тройка, наудачу,
А мирозданье пересчитывает сдачу -
В одном созвездии напишут в книге судеб,
Что человек суду земному неподсуден,
Что начинается планета с колыбели,
С того, какую колыбельную напели,
В другом - расскажут о космическом гражданстве,
О том, что каждый человек - волна в пространстве.
Мы перечитываем жизни постепенно,
Когда учитываем, что они нетленны...
Они взлетают, словно бабочка в полёте
И остаются навсегда в рисунке плоти.
Но, если всё-таки по-честному признаться,
Всегда уходит то, чему нельзя остаться -
Хоть на картине, хоть в альбомном постоянстве -
Всё потому, что человек - волна в пространстве.
* * *
Тут приплывала золотая рыбка,
Хвостом своим помахивая зыбко.
Как водится, ответственно спросила,
И в голосе её звучала сила:
- Скажи, чего душе твоей угодно,
Да не части, рассказывай подробно,
Когда и сколько, и какого весу,
Какого, скажем, цвету и замесу?
А я гляжу на Храмову дорогу,
На Иудейскую мою пустыню...
За эту вот пустыню выпить грогу,
От ветра я в пустыне не простыну.
Хвостом взмахнула золотая рыбка,
И в плавники запряталась улыбка:
- Так забирай чего-нибудь попроще -
Прогулки по оливковым по рощам...
Я согласилась, и с тех пор - гуляю.
А люди скажут - дурака валяю...
* * *
Покуда ночка длится…
Б. Окуджава
Я обещаю вам присниться,
Сказать, что всё уже в порядке,
Что расцветают флоксы в Ницце
И помидор растёт на грядке.
Мы не расстанемся вовеки,
Покуда сны идут пунктиром,
Мы, как французы или греки,
Гуляем морем или миром…
О мой сеньор! О, донна Анна!
На сей рассохшейся гондоле
И на земном воздушном шаре
Забудем о сиротской доле.
В конце концов, владеет миром
Лишь тот, кто радости подвержен
Тогда не будет он повержен
Ни сном, ни выстрелом, ни пиром.
Он будет сдержан от природы,
Которая всегда летает
И ветер бабочкой болтает
О чём - не ведают народы.
Так вот: покуда ночка длится
Или, возможно, на рассвете -
Я обещаю вам присниться,
А Вы мне что-нибудь ответьте...
* * *
Я живу наугад, я живу наудачу,
Ничего для весенней природы не значу -
Заливает дождём, засыпает снегами,
Я хожу, изучая погоду ногами.
От метро Ярославской до улицы Шенкин,
По дороге снимая картинки и пенки.
Тель-Авив и Париж, Петербург и Одесса,
Сколько было любви, столько было и стресса...
И по утренним улочкам Иерусалима
Я гуляю налево, направо и мимо.
Мимо белых домов и достойных сюжетов -
Мимо жарких пиров и прохладных фуршетов,
Ради Бог его знает чего и не знаю,
А потом засыпаю. Потом - засыпаю.
Я иду мимоходом, живу ненароком,
Каждый день открывается жестом широким -
Открывается занавес, чтобы проснуться,
По пути оглянуться, потом улыбнуться,
А затем закрываются сонные веки
На усталом вечернем одном человеке.
На другом закрываются, после - на третьем,
А во сне мы на небе квадратики чертим,
Чтобы после искать наяву и повсюду
Невозможно-волшебное детское чудо.
Я случайный ловец отражений дорожных,
Жемчугами ручьи у рекламы пирожных...
И сигналят машины мне снова и снова,
Принимая меня за кого-то другого.
КОФЕЙНЫЙ БЛЮЗ В ИЕРУСАЛИМЕ
Игорю Бяльскому
Кофейня, пальмы и звон мобильных на переходе
Во двор направо. Ты одеваешься по погоде.
Но вырастают - как кипарисы и даже росы -
На тему “кто ты?” твои сомнения и вопросы.
Ну, натурально, ты бог и царь, и простой садовник,
Плати налоги, люби семейство, сажай крыжовник,
Смотри на небо, не забывая смотреть под ноги.
Хотя убоги, но есть надежда, что мы - как боги.
И зажигаем такое пламя, что ночь бледнеет,
Смотри - меняет свои одежды небо над нею.
А по субботам, когда звезда за собой поманит, -
Задёрни шторы - и лампа светится как в тумане…
Кофейня, пальмы, земля, песочница и качели.
Весна начнётся как на картине у Боттичелли -
В стране, где вечно растут оливы, цветы и цены,
Весна приходит в кофейной пене обыкновенно.
Обычно спросит: “Ну что, дружище, сегодня - как ты?
Устал, наверно, от бесконечной осенней вахты?
Тут и зима превратилась в осень, февраль ноябрьский…
Ты завари из кофейных зёрен напиток райский!
Кофейной чашечке даже блюдце не помешает
И, если ложечка пену нежно перемешает, -
Тогда забудешь, что осень ждёт на твоём пороге
На красно-жёлтой, на бесконечной своей пироге.
Пока играет вечерним светом весна в бокале,
Дорогой этой идти к рассвету мы не устали.
ПСАЛОМ
Как хороши шатры твои, Иаков!..
Из молитвы
Прекрасны сады твои, Яков, красивы,
Израиль, твои дома.
Твои виноградники, пальмы, оливы -
Ну, как не сойти с ума?
Я долго блуждал по неясной границе,
Позволь мне войти в твой дом!
Не смог догадался, где нужно родиться,
Куда занесёт потом.
Позволь мне склониться, упасть на колени,
Молитвою стать твоей,
Легко и свободно, как мчатся олени,
Как горный бежит ручей.
О Боже, как ласковы древние стены,
Прижмусь, припаду щекой...
Где между камней поселились растенья,
и я обрету покой.
* * *
Из дома утром выхожу,
Что там, снаружи, ветер? Ветер.
Сбивает с ног, свистит, - прошу,
Чтоб не сорвал он двери с петель.
Чтоб выстоял мой старый дом,
Хотя давно разбиты окна,
И стены держится с трудом,
И крыша бедная промокла.
Пускай стоит назло ветрам,
Пускай скрипит тихонько дверца.
В нём так тепло по вечерам,
Что Млечный Путь заходит греться.
ДОРОГА К ХРАМУ
Копают землю, хоть бы и святую,
Меняют ей разметку и асфальт.
Я угадала истину простую,
Что человек - он, в сущности, базальт...
Иди вперёд, прямой дорогой к Храму,
Но пережди, когда идёт ремонт,
Зачем же делать из дороги драму, -
Здесь не пустыня (хоть и не бомонд).
Сигнальный свет, как на мосту тревожном,
Стучит в ночи отбойный молоток.
Ты утешаешь ночь сырком творожным -
Дорога к Храму строится, дружок!
Пока Дорога к Храму на ремонте,
По всей земле творится чёрт те что,
И жёлтый дым вон там, на горизонте,
И правит бал какой-то конь в пальто...
Мой перекрёсток в это время оно
Не спит годами, видно не судьба.
Вращают землю у канав бездонных,
И дело - швах (а может быть - труба!)
Мы не уйдём, мы даже охраняем
Дорогу эту, как тут ни крути.
Мы, в общем, направленья не меняем, -
Цветы не выбирают, как цвести.
А горы щебня тают постепенно,
Ложатся на провальные места,
И кажется - дорога неизменна. -
Позвольте-ка пройти, пожалуйста…
* * *
От Москвы к Иерусалиму разгулялись пилигримы,
То ли осенью гонимы, то ли ветром,
(Начинается баллада, что ей от гитары надо -
Чтоб сыграла хоть какое-нибудь ретро.)
Чтобы призрачные стены проступали постепенно -
Там, у самого невидимого Храма,
Где Стена одна осталась, не такая уж и малость,
Только Храма что-то не видать ни грамма.
Но приходят пилигримы из Архангельска и Рима -
И к Стене идут, и обнимают камни,
И целуют этот воздух, и о чём-то просят просто,
Мол, я нищий, нищий духом, и куда мне
Проложить свою дорогу? В общем, надо так немного, -
Мне родные только были бы здоровы,
(Боже, ты пришли им денег, может - финик, или - веник,
Но хватило чтобы всем любви и крова!)
Продолжается баллада без особого уклада -
Пилигримы покупают кока-колу,
А к назначенному сроку там, по улице Пророков,
Племя шумное заваливает в школу.
Солнце праздничное светит и, пожалуй, не заметит,
Как меняется дорога у киоска,
Что там слева, что там справа,
Кто найдёт на всех управу,
Кто растает, словно статуя из воска.
По дороге у забора начинался древний город,
Продолжается дорога за холмами,
И пустынный древний ветер за окном качает ветви,
Пролетая над селеньями-домами.
От восхода до заката чинит день свои заплаты,
Ожидает от заката до восхода,
Снова собирает камни постепенными руками,
Чтобы храм построить в это время года.
АВТОБУС
Марку Камцану
Мой беспечный автобус бежит на восход
Под ламбаду и музыку Верди.
И поёт, и стреляет, и шварму жуёт,
И надеется он, что бессмертен.
От Хевронских дорог до кафе на Кинг Джордж
Нас качают дожди и жара,
Бесконечной весны бесконечная дрожь,
Или осени вечной пора...
Как верблюды, мы ищем большие пески,
Мы привыкли бродить по пустыне.
Нам колючки родные до боли близки,
Наше сердце вовек не остынет.
От реки Иордан до Британских морей
Мы гуляем туда и обратно.
Эй, ямщик, погоди, не гони лошадей,
мы на верном пути, вероятно...
* * *
Ушли пароходы в далёкие годы,
С собой увезли золотые погоды,
Уж лучше ушли бы в далёкие воды,
В cолёные-пресные дальние воды…
И катамараны, и шхуны, и яхты
Ушли, не прощаясь, дежурят на вахте,
Но помнят, как плыли и мы без оглядки,
И крали черешню, и бегали в прятки,
И как мы с тобой целовались украдкой,
И старый скворечник, и кислый, но сладкий
Крыжовник. Зачем же ушли пароходы
В солёные-пресные дальние годы?..
* * *
А живу я нынче как-то по-птичьи,
Всё лечу куда-то к юго-востоку,
(Не забыть бы завернуть к водостоку -
Там вода была когда-то в наличьи.)
Небо - вот оно, как было, осталось,
Даже, кажется, тут звёзды пониже.
И собака мне по-прежнему ближе,
И в романтику опять заигралась...
Ну и ладно, ну и пусть бы собака,
А ещё найти бы парочку зёрен,
Кот, пожалуй, по-иному проворен,
(Тут на птицу намечалась атака)
То есть, кот, как вышел от водостока,
Намечал себе собаку и птицу,
Но собака улетела высоко,
Да и птицу не поймать, хоть синицу.
Мы теряемся в высоком пространстве,
Зажигая маяки, где придётся.
Тут ещё не пересохли колодцы -
Сохраняется пока постоянство.
* * *
Комета пролетает
Над сонной головой,
Осенний вечер тает
Пожухлою травой.
Кончаются циклоны,
Кончаются слова,
Качают небосклоны
Ночные острова.
Был день таким удачным, -
Всего-то: свет горел,
В моём районе дачном
Никто не заболел,
По счастью, не убили
Сегодня никого.
(Не знаю, как там, в Чили -
Не знаю про него)
Но в Иерусалиме
Чтоб тишь да благодать?
Под солнцем неделимым
Пощады не видать…
Не часто удаётся
Такое ноябрю:
Спокойно пиво пьётся…
- Суббота! - говорю.
* * *
Сегодня жёлтая луна полночной данью,
Смотри - летит себе волна по мирозданью.
А начинается волна нездешним ветром,
Хоть укрывается потом беспечным фетром,
Так, словно бродят где-то фетровые шляпы -
И мирозданье к ним протягивает лапы...
Волна летит, как птица-тройка, наудачу,
А мирозданье пересчитывает сдачу -
В одном созвездии напишут в книге судеб,
Что человек суду земному неподсуден,
Что начинается планета с колыбели,
С того, какую колыбельную напели,
В другом - расскажут о космическом гражданстве,
О том, что каждый человек - волна в пространстве.
Мы перечитываем жизни постепенно,
Когда учитываем, что они нетленны...
Они взлетают, словно бабочка в полёте
И остаются навсегда в рисунке плоти.
Но, если всё-таки по-честному признаться,
Всегда уходит то, чему нельзя остаться -
Хоть на картине, хоть в альбомном постоянстве -
Всё потому, что человек - волна в пространстве.
* * *
Тут приплывала золотая рыбка,
Хвостом своим помахивая зыбко.
Как водится, ответственно спросила,
И в голосе её звучала сила:
- Скажи, чего душе твоей угодно,
Да не части, рассказывай подробно,
Когда и сколько, и какого весу,
Какого, скажем, цвету и замесу?
А я гляжу на Храмову дорогу,
На Иудейскую мою пустыню...
За эту вот пустыню выпить грогу,
От ветра я в пустыне не простыну.
Хвостом взмахнула золотая рыбка,
И в плавники запряталась улыбка:
- Так забирай чего-нибудь попроще -
Прогулки по оливковым по рощам...
Я согласилась, и с тех пор - гуляю.
А люди скажут - дурака валяю...
* * *
Покуда ночка длится…
Б. Окуджава
Я обещаю вам присниться,
Сказать, что всё уже в порядке,
Что расцветают флоксы в Ницце
И помидор растёт на грядке.
Мы не расстанемся вовеки,
Покуда сны идут пунктиром,
Мы, как французы или греки,
Гуляем морем или миром…
О мой сеньор! О, донна Анна!
На сей рассохшейся гондоле
И на земном воздушном шаре
Забудем о сиротской доле.
В конце концов, владеет миром
Лишь тот, кто радости подвержен
Тогда не будет он повержен
Ни сном, ни выстрелом, ни пиром.
Он будет сдержан от природы,
Которая всегда летает
И ветер бабочкой болтает
О чём - не ведают народы.
Так вот: покуда ночка длится
Или, возможно, на рассвете -
Я обещаю вам присниться,
А Вы мне что-нибудь ответьте...