Нестяжательство как универсальный культурно-идентичностный код
- от политико-метафизической сути партийных размежеваний »»» ... - к сути культурно-исторического единства »»» ...
«Суть времени» №265
от 14 февраля 2018 г.
17 февраля 2018 г. 01:29 / Сергей Кургинян
О коммунизме и марксизме - 100
Игнорировать особую русскую традиционную
нестяжательность как ту почву, на которой взросла
самая разная антикапиталистичность, включая
антикапиталистичность коммунистическую,
советскую, - не следует
Колонка главного редактора
Потому что есть в русском православии, народном в первую очередь, особый нестяжательский дух. Ну есть он, сколько ни выставляй контраргументов в пользу его отсутствия.
Колоссальная сила нестяжательской духовной русской традиции позволила России стать цитаделью антибуржуазного коммунизма.
По существу, единственный настоящий коммунистический уклад, причем уклад оригинальный, без заимствований, возник в Советской России, СССР. Причем прежде всего у русских.
Восточно-европейские сателлиты СССР создавали нечто вторичное по отношению к советскому укладу. Причем не просто вторичное, а вторично-неубедительное.
Неевропейские как бы коммунистические государства (Китай, Вьетнам, Северная Корея, Куба) создавали, в отличие от восточно-европейских сателлитов СССР, нечто, конечно же, по преимуществу эпигонское, но достаточно убедительное. Да и не вполне эпигонское. Потому что для этих государств левая, коммунистическая идея была одновременно идеей национально-освободительной. Там, где эти идеи плотно сплелись, как бы коммунистический (социалистический, просоветский) уклад был достаточно убедителен для населения. Потому-то население и не отказалось от него после краха СССР. В отличие от населения восточно-европейских государств и советских окраин.
Впрочем, вопрос о стяжательстве и нестяжательстве намного шире, нежели та его христианская редакция, которая обычно рассматривается.
Там, где азиатские религии (буддизм, даосизм, индуизм и даже ислам) порождают народные политические движения условно левого толка, эта не чуждая религиозности народная левизна носит существенно нестяжательский характер, то есть органически сочетается с ценностями накаленного аскетизма.
Долгое время для советского проекта краеугольное значение имели именно нестяжательские ценности. Потому что стяжательство приравнивалось к буржуазности или к родственному буржуазности мещанству и по этой причине яростно отвергалось, а нестяжательство возвеличивалось. О чем говорит герой «Оптимистической трагедии» Вишневского? Об опасности стяжательства с его культом «моего», культом вещелюбства, как сказал бы Брянчанинов, или мещанского вещизма, как говорили до какого-то времени советские идеологи.Читать целиком
«Суть времени» №265
от 14 февраля 2018 г.
17 февраля 2018 г. 01:29 / Сергей Кургинян
О коммунизме и марксизме - 100
Игнорировать особую русскую традиционную
нестяжательность как ту почву, на которой взросла
самая разная антикапиталистичность, включая
антикапиталистичность коммунистическую,
советскую, - не следует
Колонка главного редактора
Потому что есть в русском православии, народном в первую очередь, особый нестяжательский дух. Ну есть он, сколько ни выставляй контраргументов в пользу его отсутствия.
Колоссальная сила нестяжательской духовной русской традиции позволила России стать цитаделью антибуржуазного коммунизма.
По существу, единственный настоящий коммунистический уклад, причем уклад оригинальный, без заимствований, возник в Советской России, СССР. Причем прежде всего у русских.
Восточно-европейские сателлиты СССР создавали нечто вторичное по отношению к советскому укладу. Причем не просто вторичное, а вторично-неубедительное.
Неевропейские как бы коммунистические государства (Китай, Вьетнам, Северная Корея, Куба) создавали, в отличие от восточно-европейских сателлитов СССР, нечто, конечно же, по преимуществу эпигонское, но достаточно убедительное. Да и не вполне эпигонское. Потому что для этих государств левая, коммунистическая идея была одновременно идеей национально-освободительной. Там, где эти идеи плотно сплелись, как бы коммунистический (социалистический, просоветский) уклад был достаточно убедителен для населения. Потому-то население и не отказалось от него после краха СССР. В отличие от населения восточно-европейских государств и советских окраин.
Впрочем, вопрос о стяжательстве и нестяжательстве намного шире, нежели та его христианская редакция, которая обычно рассматривается.
Там, где азиатские религии (буддизм, даосизм, индуизм и даже ислам) порождают народные политические движения условно левого толка, эта не чуждая религиозности народная левизна носит существенно нестяжательский характер, то есть органически сочетается с ценностями накаленного аскетизма.
Долгое время для советского проекта краеугольное значение имели именно нестяжательские ценности. Потому что стяжательство приравнивалось к буржуазности или к родственному буржуазности мещанству и по этой причине яростно отвергалось, а нестяжательство возвеличивалось. О чем говорит герой «Оптимистической трагедии» Вишневского? Об опасности стяжательства с его культом «моего», культом вещелюбства, как сказал бы Брянчанинов, или мещанского вещизма, как говорили до какого-то времени советские идеологи.Читать целиком