"нарратив" триумфа воли
- в ситуации ухода из нашего бытия Героизма, Истории и Человечности »»» ...
«Суть времени» № 209
от 21 декабря 2016 г.
22 декабря 2016 - 17:50, Сергей Кургинян
О коммунизме и марксизме - 66
Окончательность триумфа воли взыскует абсолютного идиотизма,
абсолютной бессодержательности и бесчувственности
Колонка главного редактора
Манифест Фукуямы в условиях краха коммунизма, являвшегося единственным полноценным противником западного капитализма и капитализма в целом, был не просто текстом. Если бы он был текстом, то все обнаружили бы, что текст состоит из бойко слепленных пошлостей и отмахнулись бы от этих пошлостей. Но манифест Фукуямы был, если так можно выразиться, паратекстом. То есть текстом, который главный надзиратель Освенцима зачитывает находящимся в концлагере заключенным.
Паратекст от текста отличается следующим. Текст - это просто слова о должном. А паратекст - это сначала предъявление собственной победы всей человеческой «дрожащей твари»:
«Слушайте все!
Пункт первый - мы победили, и это вам явлено со всей определенностью.
Пункт второй - наша победа окончательна и бесповоротна.
Пункт третий - вы все будете делать то, что мы считаем должным.
Пункт четвертый - мы считаем должным делать такую-то и такую-то фигню.
Пункт пятый - поскольку мы победили, вы будете делать эту фигню.
Пункт шестой - фигня состоит в следующем (зачитывается манифест Фукуямы).
Пункт седьмой - каждый, кто назовет это фигней и, назвав, откажется выполнять, схлопочет по полной программе. Не считая Саддама Хусейна, с которым мы играем, как кошки с мышкой, первыми из тех, кто схлопочет, будут русские. Вторыми - сербы. А дальше мы сами будем назначать тех, кто должен схлопотать по полной программе, исходя из абсолютного произвола и наслаждаясь этим произволом по праву победителей.
Пункт восьмой - чем глупее то, что вы должны сделать по нашим предписаниям, тем приятнее нам, поскольку вы всё равно это делаете и признаёте наше абсолютное право предписывать вам любые самые идиотские действия, обязательные для выполнения».
Я понимаю, что такое прочтение текста Фукуямы не вполне соответствует законам политической филологии, согласно которым есть только текст с его семантикой, лингвистикой, содержанием, внутренней динамикой. И что анализировать надо именно это. Но понимая, что такое политическая филология, я понимаю и другое. То, что никакого отношения к ней не имеет ни текст Фукуямы, ни другие аналогичные тексты. Потому что самодостаточный политический текст призван транслировать мысли и чувства. А по большому счету - некий смысл как сплав мыслей и чувств. А паратекст, каковым является предъявленное миру сочинение Фукуямы, должен транслировать совсем другое - волю к власти, обнажающую свою природу за счет отрицания мыслей, чувств и всего, что является действительным содержанием человечности. Окончательная воля к власти должна быть идиотской, потому что в этом идиотизме только и может состоять триумф воли победителя над всеми иными слагаемыми человеческого бытия. Останутся эти слагаемые - не будет окончательности воли и окончательности ее триумфа.Читать целиком
«Суть времени» № 209
от 21 декабря 2016 г.
22 декабря 2016 - 17:50, Сергей Кургинян
О коммунизме и марксизме - 66
Окончательность триумфа воли взыскует абсолютного идиотизма,
абсолютной бессодержательности и бесчувственности
Колонка главного редактора
Манифест Фукуямы в условиях краха коммунизма, являвшегося единственным полноценным противником западного капитализма и капитализма в целом, был не просто текстом. Если бы он был текстом, то все обнаружили бы, что текст состоит из бойко слепленных пошлостей и отмахнулись бы от этих пошлостей. Но манифест Фукуямы был, если так можно выразиться, паратекстом. То есть текстом, который главный надзиратель Освенцима зачитывает находящимся в концлагере заключенным.
Паратекст от текста отличается следующим. Текст - это просто слова о должном. А паратекст - это сначала предъявление собственной победы всей человеческой «дрожащей твари»:
«Слушайте все!
Пункт первый - мы победили, и это вам явлено со всей определенностью.
Пункт второй - наша победа окончательна и бесповоротна.
Пункт третий - вы все будете делать то, что мы считаем должным.
Пункт четвертый - мы считаем должным делать такую-то и такую-то фигню.
Пункт пятый - поскольку мы победили, вы будете делать эту фигню.
Пункт шестой - фигня состоит в следующем (зачитывается манифест Фукуямы).
Пункт седьмой - каждый, кто назовет это фигней и, назвав, откажется выполнять, схлопочет по полной программе. Не считая Саддама Хусейна, с которым мы играем, как кошки с мышкой, первыми из тех, кто схлопочет, будут русские. Вторыми - сербы. А дальше мы сами будем назначать тех, кто должен схлопотать по полной программе, исходя из абсолютного произвола и наслаждаясь этим произволом по праву победителей.
Пункт восьмой - чем глупее то, что вы должны сделать по нашим предписаниям, тем приятнее нам, поскольку вы всё равно это делаете и признаёте наше абсолютное право предписывать вам любые самые идиотские действия, обязательные для выполнения».
Я понимаю, что такое прочтение текста Фукуямы не вполне соответствует законам политической филологии, согласно которым есть только текст с его семантикой, лингвистикой, содержанием, внутренней динамикой. И что анализировать надо именно это. Но понимая, что такое политическая филология, я понимаю и другое. То, что никакого отношения к ней не имеет ни текст Фукуямы, ни другие аналогичные тексты. Потому что самодостаточный политический текст призван транслировать мысли и чувства. А по большому счету - некий смысл как сплав мыслей и чувств. А паратекст, каковым является предъявленное миру сочинение Фукуямы, должен транслировать совсем другое - волю к власти, обнажающую свою природу за счет отрицания мыслей, чувств и всего, что является действительным содержанием человечности. Окончательная воля к власти должна быть идиотской, потому что в этом идиотизме только и может состоять триумф воли победителя над всеми иными слагаемыми человеческого бытия. Останутся эти слагаемые - не будет окончательности воли и окончательности ее триумфа.Читать целиком