Как еврей Марк Левинский стал бандеровцем - 2
Оригінал --- https://mysliwiec.dreamwidth.org/2886482.html
* * *
В последний раз Марк приехал в деревню, где жила его семья, 18 мая 1944 года.
Красная Армия подходила к реке Збруч, географической границе Западной Украины. У Риты были уже иные документы, по которым она приходилась сестрой своей хозяйки. Вместе и решили, что после прихода "русских" они останутся здесь. Марк понимал, что уйти из госпиталя он все равно не сможет.
- Пусть будет как будет, - философия подчиненности обстоятельствам…
Через полмесяца отступающая немецкая часть забрела на окружающее госпиталь минное поле. Послышались взрывы. Стояли жаркие дни и со стороны минного поля несло тленом. Но никто не решался пойти туда и убрать трупы. Запахи через какое-то время поутихли, но стали доноситься орудийные раскаты. Приближалась линия фронта.
- В Летичевi вже москалi - сообщил посыльный.
До Летичева от этих мест рукой подать.
Командование приказало отрядам УПА не вмешиваться в военные действия, но это, видимо, не всегда удавалось, потому что число раненных, поступавших в госпиталь, росло… Двое были тяжелыми. Один умер вскоре после прибытия. Второй, рослый мужчина лет сорока, держался. И без сознания он что-то бормотал и тянул к сестре забинтованную руку. Утром, когда Марк зашел в палату, он неподвижно лежал на спине с закрытыми глазами.
- Живий, - ответила Галя на немой вопрос.
Раненый вдруг открыл глаза:
- Вас чекаю, пан доктор, щоб сказати… Це - я, чуть не вбив вас на цвинтарi в Бережанах. Москалi знищили в тюрьмi мою дружину… А дiвчинкi загнали лом…
Он умолк и стал бормотать что-то бессвязное. И вскоре навсегда затих. Тело обмотали плащ-палаткой и зарыли неподалеку на склоне оврага, под молодой смеричкой…
* * *
В тот день в госпитале появилась Мария. Валя заболела и уехала в свое село. Галя и Бартюк валились от усталости с ног. Появление Марии было крайне своевременно.
Мария рассказала Марку, что Рита и дети чувствуют себя хорошо. Скоро будут копать картошку и вообще готовиться к зиме. В селе - Советы, но гарнизон не стоит, поэтому все спокойно. Дай Бог, чтобы так продолжилось и дальше…
Однако зимовать в этих местах Марку уже не довелось. Несколько дней над лесом кружил самолет-разведчик, а потом место расположения госпиталя обстреляли из минометов. Где он точно - стрелки не знали: стреляли "по площадям", но уже не исключалось появление бомбардировщиков…
В штабе УПА решили госпиталь эвакуировать.
Впервые Марк ехал по "своему" лесу не с завязанными глазами. Красота окрест впечатляла, но не радовала. Новый, еще более страшный враг пришел в эти места…
Госпиталь разместили на глухом хуторе, неподалеку от городка Сколе. Тот раскинулся в каменистой долине, куда ниже хутора. Со всех сторон громоздились скалы. Гремела война. Госпиталь полнился раненными. Марк почти не уходил от операционного стола.
* * *
Весной 1946-го в Западной Украине началась массовая депортация местного населения, которая, благодаря ответным действиям УПА, быстро захлебнулась. Войска НКВД, не приученные к активному сопротивлению, оказались "запертыми" в крупных населенных пунктах, боясь и на пару километров углубляться в заросшие одичавшим за время войны лесом карпатские предгорья.
Летом, в Западную Украину были брошены из оккупированной Германии регулярные "гвардейские" части. Лишь под их прикрытием НКВД возобновило высылку населения и приступило к "восстановлению Сов. власти" в галицких и волынских селах. В январе 47-го к Марку пришла страшная весть. Погибла Рита.
* * *
Энкаведисты окружили село ночью. На сборы жителям дали полчаса, после чего всех стали выгонять из хат. Кого расстреливали на месте, а кто успевал спрятаться - все равно погибал. Село с четырех углов подожгли из огнеметов. Поджигали все подряд: хаты, баньки, стога, клуни. И людей, что прятались там. Меж пожарищами метались живые факелы…
Оставшихся погнали на ближний полустанок, где уже ждали промерзлые "телятники". Их отбил отряд УПА. Но в перестрелке погибло несколько человек. Среди них и Рита. Освобожденных попрятали по окрестным селам и местечкам. Власти еще не наладили учет населения и дележа на "своих" и "чужих" не было. Детей Марка: Алину и десятилетнего Давида, переправили в госпиталь, к отцу…
Алина и рассказала Марку о гибели матери.
- Наши гукнулы, щоб мы лягалы. Уси попадалы. Я тэж. А Давид стоит як пень… Мама кынулась на нього… И еи вбылы…
Убитых похоронили на кладбище села, через которое отходил отряд. Село звалось Рекшин…
* * *
Я спросил Марка:
- Почему не ушли? Ведь дети были с вами. И уже не маленькие…
- Куда? - усмехнулся доктор. - Наши, меня… просто так - не приняли б… Да и видел я, что творили они в "бандеровских" селах… А дети были уже на "этой" стороне… Алина совсем не говорила по-русски и, рассказывая о гибели матери, "нашими" называла бандеровцев. Она дружила с Петром и истово помогала Марии в госпитале…
- Ну а к вам как относились? Вы же еврей…
Марк улыбнулся:
- Как и ко всем остальным… Даже лучше…
* * *
…В 43-м это еще было. В госпиталь доставили "важного чина ", одного из руководителей ОУН. У того была запущенная огнестрельная рана в правом предплечье. Марку пришлось основательно повозиться. Сутки руководитель пролежал в палате. Сопровождение, раскинув несколько утепленных палаток, охраняло холм. Прощаясь с Марком, руководитель сказал:
- То цо, пан доктор, споткамось у Палестiне?.. - и слабо, через боль, улыбнулся.
Бартюк чуть позже сообщил, что это был "Головний референт СБ" - Рико Ярый.
Через пару недель Марку вручили пакет из Главного штаба и бархатную коробочку.
В коробочке лежала награда - "Серебряный крест заслуги".
Настоящая фамилия руководителя СБ ("Службы безпеки", контрразведки УПА) была Вайнштейн.
…На территорию Польши госпиталь ушел вместе с отрядами УПА. Наладить взаимодействие с польским Сопротивлением (АК - Армией Крайовой), Руководству ОУН не удалось. "Спецотряд" НКВД, переодетый в форму Повстанческой армии, сжег несколько польских деревень… В разборках ушло нужное для совместных действий время. К тому же УПА обозначилась соединением, боровшимся с немцами лишь в 1955-м. Благодаря "правдивой" советской пропаганде, на Западе не знали разницы между бандеровцами и мельниковцами…
* * *
Марк рассказывал:
После прихода к власти в Чехословакии коммунистов, УПА оказалась отрезанной от внешнего мира. Командование приняло решение уйти в Западную Германию…
Поляки и чехи нам не противодействовали. Русских там, где мы шли, еще не было. Лишь свирепствовала авиация. Так что шли на Запад ночами и в дождливые дни. Транспорт - лошади и повозки. При обозе - семьи видных членов ОУН. Они знали, что на советской "родине" их ничего хорошего не ждет. Шли они, как и мои дети, окруженные боевыми подразделениями…
Когда, перевалив Белые Карпаты, проходили через чешский город Злин, на околице его, прямо возле дороги, по которой шли наши отряды (день был пасмурный, с гор в долину сползали мокрые тучи и авиация бездействовала) наткнулись на брошенную обслугой батарею крупнокалиберных спаренных зенитных пулеметов. Тут же находился солидный запас боеприпасов. Что это было? Боязнь оказаться на пути людей, неудержимых в своем стремлении вырваться из смертельного кольца, или товарищеская помощь?..
Пулеметы были немедленно сняты со своих позиций и установлены на наши повозки. Ночные привалы наши отряды устраивали в населенных пунктах, чтобы утром, если оно будет ясным, не оказаться под бомбовым и пулеметным огнем авиации. Бомбить чешские местечки "сталинские соколы" приказа не имели…
Это утро именно таким и оказалось. Едва рассвело, а над местечком уже закружились штурмовики, ожидая возможного выхода нашей колонны. Впереди был Чешский Лес, заросшие лесом каменистые холмы, юго-восточные отроги Судет. Идеальное место для движения наших отрядов. Но до них нужно было пройти еще километров двадцать по широкой открытой долине. Конечно, можно было бы дожидаться ночи, как мы делали уже не раз, но стало известно, что из Советской оккупационной зоны направили наперерез нашему рейду ударную группу "спецназа".
Нужно было быстрее добираться до леса.
Еще ночью батарею чешских зенитных пулеметов скрытно установили на высотках, расположенных вдоль дороги на Прахатице, местечка, за которым вздымались заросшие мощными буками и соснами холмы Чешского Леса. Именно над этой дорогой кружили самолеты. Едва авангард нашей колонны вышел из местечка, штурмовики, развернувшись со стороны еще низко висящего над горизонтом солнца, пошли в атаку. Но, едва перешли на бреющий полет, как попали под перекрестный огонь зенитных пулеметов. Загорелись. И, резко отвалив в сторону, рухнули на землю.
В этот день мы миновали Прахатице и вошли в узкие, невозможные для действия штурмовиков долины, под спасительную сень вековых деревьев, прикрывающих идущие к границе лесные дороги.
И все же они настигли нас…
* * *
Впереди, в косых лучах нежаркого вечернего солнца, краснели черепичные крыши маленького городка. Мост через речушку. За ним была уже Германия. Американская зона. Передовые части колонны, а с ними обоз с нашими семьями, успел пройти через мост. Небольшой отряд прикрытия и госпиталь - задержались и попали под внезапный кинжальный огонь пулеметов настигшего нас "спецназа". Нужно было отойти от моста, пройти вдоль речки и, заняв круговую оборону, продержаться до ночи. Но впереди была граница, к которой мы шли долгие два месяца. И шансов, что дойдем, было мало. Но - дошли!.. Бросились на прорыв. Если бы оставили госпиталь - может, бешеная атака наша и увенчалась успехом, но мы не могли этого сделать…
Мария погибла. Я упал рядом с убитой лошадью и остался потому невредим… А раненных "спецназ" переколол штыками… Утром нас - осталось всего около сотни - загрузили в грузовики и отвезли в Брно. Очевидно там располагался Главный штаб советской контрразведки. После допроса всех расстреляли. Меня спасло то, что я еврей. Это контрразведчикам показалось важным.
Потом, уже во Львове, из меня выколачивали "признание", что я "сионист" и агент ЦРУ…
- Что ж ты, гад! - приговаривал "мой" следователь, пока я размазывал кровавые сопли по лицу. - Советская власть вас жидов, можно сказать, от гибели спасла. А ты?!. Врагам народа служил!..
* * *
Дали Марку двадцать пять лет колымских лагерей, которые отбыл, как скажет, "от звонка до звонка". В 72-м - поселение в Иркутской области. В 75-м, после Хельсинского соглашения, вернулся в Украину.
- Поселился в Рекшине. Здесь похоронена жена… Хлопцы, с которыми в лагере был, помогли…
- А родственники?
- Близкие погибли… Мои - в Харькове, у Риты - в Полтаве…
- Ну, а дети?..
Марк поднялся и вошел в дом. Вернулся с небольшим альбомом.
- В прошлом году тетка Дарья получила письмо из Австралии и сразу привезла его мне в Рекшин. Потом и я написал…
…Красивая молодая женщина сидела на ступеньках к дому. Со стены свисала пышная ветвь какого-то крупнолистого растения с большими белыми цветами. Вокруг женщины живописно разместились шестеро детей. Старшая девочка, лет четырнадцати, прижавшись к плечу матери, заглядывала ей в лицо. Несколько ниже стоял, облокотясь на перила, рослый мужчина. На волевом лице его застыла счастливая улыбка. Женщина тоже улыбалась, но в больших темных глазах ее таилась печаль…
- Алина и Петро с семьей - Марк вздохнул - Обещают приехать… Сходим на Ритину могилу…
- А где сын?
- Давид? В Израиле…
С улицы Марка позвали.
- Нужно идти в ликарню, - сказал доктор. - В следующий раз расскажу о Давиде…
Но следующего раза уже не было.
В ноябре 1988 года доктор Марк умер. Хоронить "своего ликаря" приехали в Рекшин многие его солагерники. Похоронная процессия растянулась почти на километр. Перед гробом на атласной подушечке, обшитой желтой и голубой лентами несли единственную маркову награду… "Серебряный крест заслуги".
Похоронили Марка Левинского рядом с могилой жены.
Через несколько лет дети поставили на могиле родителей памятник: на черной мраморной плите над именами и датами жизни Риты и Марка были выгравированы два символа, два ненавистных для - агонизирующей уже, к счастью, - Советской власти знака - украинский Тризуб и еврейская Звезда Давида…
Станислав БРАЖНИК, Израиль, Ашкелон
*
Ни в одном языке мира кроме русского, слово "жид" не является оскорбительным (не несет отрицательной коннотации).
В украинском языке слово "жид" стало восприниматься негативно только в той части Украины, где советская власть в достаточной для этого степени русифицировала украинцев.
В той части западной Украины где до 1939 года не было советской власти, слово "жид" было обычным названием национальности (как немец, мадяр, румун, поляк), слово "еврей" вообще не употреблялось.
А в русском языке, начало этому лингвистическому извращению было положено Иосифом Цейтлиным во время его встречи с Екатериной 2-й в городе Шклове. Подробнее об этом тут: О источнике возникновения в русском языке "заморочек" вокруг слова "Жид"
**
Автор немного ошибается в сроках. На самом деле немцы отреагировали намного быстрее, Степан Бандера и его соратники были арестованы нацистами уже 5 июля 1941 года.
***
Причиной такого жестокого обращения немцев с жителями деревни Хатынь было то, что незадолго до этого у этой деревни в результате засады, советским диверсантами из бригады «Дяди Васи» , был убит очень популярный среди немцев , любимец Гитлера, капитан Ганс Вёльке - Олимпийский чемпион.
This entry was originally posted at http://argument-q.dreamwidth.org/69183.html. Please comment there using OpenID.
* * *
В последний раз Марк приехал в деревню, где жила его семья, 18 мая 1944 года.
Красная Армия подходила к реке Збруч, географической границе Западной Украины. У Риты были уже иные документы, по которым она приходилась сестрой своей хозяйки. Вместе и решили, что после прихода "русских" они останутся здесь. Марк понимал, что уйти из госпиталя он все равно не сможет.
- Пусть будет как будет, - философия подчиненности обстоятельствам…
Через полмесяца отступающая немецкая часть забрела на окружающее госпиталь минное поле. Послышались взрывы. Стояли жаркие дни и со стороны минного поля несло тленом. Но никто не решался пойти туда и убрать трупы. Запахи через какое-то время поутихли, но стали доноситься орудийные раскаты. Приближалась линия фронта.
- В Летичевi вже москалi - сообщил посыльный.
До Летичева от этих мест рукой подать.
Командование приказало отрядам УПА не вмешиваться в военные действия, но это, видимо, не всегда удавалось, потому что число раненных, поступавших в госпиталь, росло… Двое были тяжелыми. Один умер вскоре после прибытия. Второй, рослый мужчина лет сорока, держался. И без сознания он что-то бормотал и тянул к сестре забинтованную руку. Утром, когда Марк зашел в палату, он неподвижно лежал на спине с закрытыми глазами.
- Живий, - ответила Галя на немой вопрос.
Раненый вдруг открыл глаза:
- Вас чекаю, пан доктор, щоб сказати… Це - я, чуть не вбив вас на цвинтарi в Бережанах. Москалi знищили в тюрьмi мою дружину… А дiвчинкi загнали лом…
Он умолк и стал бормотать что-то бессвязное. И вскоре навсегда затих. Тело обмотали плащ-палаткой и зарыли неподалеку на склоне оврага, под молодой смеричкой…
* * *
В тот день в госпитале появилась Мария. Валя заболела и уехала в свое село. Галя и Бартюк валились от усталости с ног. Появление Марии было крайне своевременно.
Мария рассказала Марку, что Рита и дети чувствуют себя хорошо. Скоро будут копать картошку и вообще готовиться к зиме. В селе - Советы, но гарнизон не стоит, поэтому все спокойно. Дай Бог, чтобы так продолжилось и дальше…
Однако зимовать в этих местах Марку уже не довелось. Несколько дней над лесом кружил самолет-разведчик, а потом место расположения госпиталя обстреляли из минометов. Где он точно - стрелки не знали: стреляли "по площадям", но уже не исключалось появление бомбардировщиков…
В штабе УПА решили госпиталь эвакуировать.
Впервые Марк ехал по "своему" лесу не с завязанными глазами. Красота окрест впечатляла, но не радовала. Новый, еще более страшный враг пришел в эти места…
Госпиталь разместили на глухом хуторе, неподалеку от городка Сколе. Тот раскинулся в каменистой долине, куда ниже хутора. Со всех сторон громоздились скалы. Гремела война. Госпиталь полнился раненными. Марк почти не уходил от операционного стола.
* * *
Весной 1946-го в Западной Украине началась массовая депортация местного населения, которая, благодаря ответным действиям УПА, быстро захлебнулась. Войска НКВД, не приученные к активному сопротивлению, оказались "запертыми" в крупных населенных пунктах, боясь и на пару километров углубляться в заросшие одичавшим за время войны лесом карпатские предгорья.
Летом, в Западную Украину были брошены из оккупированной Германии регулярные "гвардейские" части. Лишь под их прикрытием НКВД возобновило высылку населения и приступило к "восстановлению Сов. власти" в галицких и волынских селах. В январе 47-го к Марку пришла страшная весть. Погибла Рита.
* * *
Энкаведисты окружили село ночью. На сборы жителям дали полчаса, после чего всех стали выгонять из хат. Кого расстреливали на месте, а кто успевал спрятаться - все равно погибал. Село с четырех углов подожгли из огнеметов. Поджигали все подряд: хаты, баньки, стога, клуни. И людей, что прятались там. Меж пожарищами метались живые факелы…
Оставшихся погнали на ближний полустанок, где уже ждали промерзлые "телятники". Их отбил отряд УПА. Но в перестрелке погибло несколько человек. Среди них и Рита. Освобожденных попрятали по окрестным селам и местечкам. Власти еще не наладили учет населения и дележа на "своих" и "чужих" не было. Детей Марка: Алину и десятилетнего Давида, переправили в госпиталь, к отцу…
Алина и рассказала Марку о гибели матери.
- Наши гукнулы, щоб мы лягалы. Уси попадалы. Я тэж. А Давид стоит як пень… Мама кынулась на нього… И еи вбылы…
Убитых похоронили на кладбище села, через которое отходил отряд. Село звалось Рекшин…
* * *
Я спросил Марка:
- Почему не ушли? Ведь дети были с вами. И уже не маленькие…
- Куда? - усмехнулся доктор. - Наши, меня… просто так - не приняли б… Да и видел я, что творили они в "бандеровских" селах… А дети были уже на "этой" стороне… Алина совсем не говорила по-русски и, рассказывая о гибели матери, "нашими" называла бандеровцев. Она дружила с Петром и истово помогала Марии в госпитале…
- Ну а к вам как относились? Вы же еврей…
Марк улыбнулся:
- Как и ко всем остальным… Даже лучше…
* * *
…В 43-м это еще было. В госпиталь доставили "важного чина ", одного из руководителей ОУН. У того была запущенная огнестрельная рана в правом предплечье. Марку пришлось основательно повозиться. Сутки руководитель пролежал в палате. Сопровождение, раскинув несколько утепленных палаток, охраняло холм. Прощаясь с Марком, руководитель сказал:
- То цо, пан доктор, споткамось у Палестiне?.. - и слабо, через боль, улыбнулся.
Бартюк чуть позже сообщил, что это был "Головний референт СБ" - Рико Ярый.
Через пару недель Марку вручили пакет из Главного штаба и бархатную коробочку.
В коробочке лежала награда - "Серебряный крест заслуги".
Настоящая фамилия руководителя СБ ("Службы безпеки", контрразведки УПА) была Вайнштейн.
…На территорию Польши госпиталь ушел вместе с отрядами УПА. Наладить взаимодействие с польским Сопротивлением (АК - Армией Крайовой), Руководству ОУН не удалось. "Спецотряд" НКВД, переодетый в форму Повстанческой армии, сжег несколько польских деревень… В разборках ушло нужное для совместных действий время. К тому же УПА обозначилась соединением, боровшимся с немцами лишь в 1955-м. Благодаря "правдивой" советской пропаганде, на Западе не знали разницы между бандеровцами и мельниковцами…
* * *
Марк рассказывал:
После прихода к власти в Чехословакии коммунистов, УПА оказалась отрезанной от внешнего мира. Командование приняло решение уйти в Западную Германию…
Поляки и чехи нам не противодействовали. Русских там, где мы шли, еще не было. Лишь свирепствовала авиация. Так что шли на Запад ночами и в дождливые дни. Транспорт - лошади и повозки. При обозе - семьи видных членов ОУН. Они знали, что на советской "родине" их ничего хорошего не ждет. Шли они, как и мои дети, окруженные боевыми подразделениями…
Когда, перевалив Белые Карпаты, проходили через чешский город Злин, на околице его, прямо возле дороги, по которой шли наши отряды (день был пасмурный, с гор в долину сползали мокрые тучи и авиация бездействовала) наткнулись на брошенную обслугой батарею крупнокалиберных спаренных зенитных пулеметов. Тут же находился солидный запас боеприпасов. Что это было? Боязнь оказаться на пути людей, неудержимых в своем стремлении вырваться из смертельного кольца, или товарищеская помощь?..
Пулеметы были немедленно сняты со своих позиций и установлены на наши повозки. Ночные привалы наши отряды устраивали в населенных пунктах, чтобы утром, если оно будет ясным, не оказаться под бомбовым и пулеметным огнем авиации. Бомбить чешские местечки "сталинские соколы" приказа не имели…
Это утро именно таким и оказалось. Едва рассвело, а над местечком уже закружились штурмовики, ожидая возможного выхода нашей колонны. Впереди был Чешский Лес, заросшие лесом каменистые холмы, юго-восточные отроги Судет. Идеальное место для движения наших отрядов. Но до них нужно было пройти еще километров двадцать по широкой открытой долине. Конечно, можно было бы дожидаться ночи, как мы делали уже не раз, но стало известно, что из Советской оккупационной зоны направили наперерез нашему рейду ударную группу "спецназа".
Нужно было быстрее добираться до леса.
Еще ночью батарею чешских зенитных пулеметов скрытно установили на высотках, расположенных вдоль дороги на Прахатице, местечка, за которым вздымались заросшие мощными буками и соснами холмы Чешского Леса. Именно над этой дорогой кружили самолеты. Едва авангард нашей колонны вышел из местечка, штурмовики, развернувшись со стороны еще низко висящего над горизонтом солнца, пошли в атаку. Но, едва перешли на бреющий полет, как попали под перекрестный огонь зенитных пулеметов. Загорелись. И, резко отвалив в сторону, рухнули на землю.
В этот день мы миновали Прахатице и вошли в узкие, невозможные для действия штурмовиков долины, под спасительную сень вековых деревьев, прикрывающих идущие к границе лесные дороги.
И все же они настигли нас…
* * *
Впереди, в косых лучах нежаркого вечернего солнца, краснели черепичные крыши маленького городка. Мост через речушку. За ним была уже Германия. Американская зона. Передовые части колонны, а с ними обоз с нашими семьями, успел пройти через мост. Небольшой отряд прикрытия и госпиталь - задержались и попали под внезапный кинжальный огонь пулеметов настигшего нас "спецназа". Нужно было отойти от моста, пройти вдоль речки и, заняв круговую оборону, продержаться до ночи. Но впереди была граница, к которой мы шли долгие два месяца. И шансов, что дойдем, было мало. Но - дошли!.. Бросились на прорыв. Если бы оставили госпиталь - может, бешеная атака наша и увенчалась успехом, но мы не могли этого сделать…
Мария погибла. Я упал рядом с убитой лошадью и остался потому невредим… А раненных "спецназ" переколол штыками… Утром нас - осталось всего около сотни - загрузили в грузовики и отвезли в Брно. Очевидно там располагался Главный штаб советской контрразведки. После допроса всех расстреляли. Меня спасло то, что я еврей. Это контрразведчикам показалось важным.
Потом, уже во Львове, из меня выколачивали "признание", что я "сионист" и агент ЦРУ…
- Что ж ты, гад! - приговаривал "мой" следователь, пока я размазывал кровавые сопли по лицу. - Советская власть вас жидов, можно сказать, от гибели спасла. А ты?!. Врагам народа служил!..
* * *
Дали Марку двадцать пять лет колымских лагерей, которые отбыл, как скажет, "от звонка до звонка". В 72-м - поселение в Иркутской области. В 75-м, после Хельсинского соглашения, вернулся в Украину.
- Поселился в Рекшине. Здесь похоронена жена… Хлопцы, с которыми в лагере был, помогли…
- А родственники?
- Близкие погибли… Мои - в Харькове, у Риты - в Полтаве…
- Ну, а дети?..
Марк поднялся и вошел в дом. Вернулся с небольшим альбомом.
- В прошлом году тетка Дарья получила письмо из Австралии и сразу привезла его мне в Рекшин. Потом и я написал…
…Красивая молодая женщина сидела на ступеньках к дому. Со стены свисала пышная ветвь какого-то крупнолистого растения с большими белыми цветами. Вокруг женщины живописно разместились шестеро детей. Старшая девочка, лет четырнадцати, прижавшись к плечу матери, заглядывала ей в лицо. Несколько ниже стоял, облокотясь на перила, рослый мужчина. На волевом лице его застыла счастливая улыбка. Женщина тоже улыбалась, но в больших темных глазах ее таилась печаль…
- Алина и Петро с семьей - Марк вздохнул - Обещают приехать… Сходим на Ритину могилу…
- А где сын?
- Давид? В Израиле…
С улицы Марка позвали.
- Нужно идти в ликарню, - сказал доктор. - В следующий раз расскажу о Давиде…
Но следующего раза уже не было.
В ноябре 1988 года доктор Марк умер. Хоронить "своего ликаря" приехали в Рекшин многие его солагерники. Похоронная процессия растянулась почти на километр. Перед гробом на атласной подушечке, обшитой желтой и голубой лентами несли единственную маркову награду… "Серебряный крест заслуги".
Похоронили Марка Левинского рядом с могилой жены.
Через несколько лет дети поставили на могиле родителей памятник: на черной мраморной плите над именами и датами жизни Риты и Марка были выгравированы два символа, два ненавистных для - агонизирующей уже, к счастью, - Советской власти знака - украинский Тризуб и еврейская Звезда Давида…
Станислав БРАЖНИК, Израиль, Ашкелон
*
Ни в одном языке мира кроме русского, слово "жид" не является оскорбительным (не несет отрицательной коннотации).
В украинском языке слово "жид" стало восприниматься негативно только в той части Украины, где советская власть в достаточной для этого степени русифицировала украинцев.
В той части западной Украины где до 1939 года не было советской власти, слово "жид" было обычным названием национальности (как немец, мадяр, румун, поляк), слово "еврей" вообще не употреблялось.
А в русском языке, начало этому лингвистическому извращению было положено Иосифом Цейтлиным во время его встречи с Екатериной 2-й в городе Шклове. Подробнее об этом тут: О источнике возникновения в русском языке "заморочек" вокруг слова "Жид"
**
Автор немного ошибается в сроках. На самом деле немцы отреагировали намного быстрее, Степан Бандера и его соратники были арестованы нацистами уже 5 июля 1941 года.
***
Причиной такого жестокого обращения немцев с жителями деревни Хатынь было то, что незадолго до этого у этой деревни в результате засады, советским диверсантами из бригады «Дяди Васи» , был убит очень популярный среди немцев , любимец Гитлера, капитан Ганс Вёльке - Олимпийский чемпион.
This entry was originally posted at http://argument-q.dreamwidth.org/69183.html. Please comment there using OpenID.