- Что сказал отец Кукша? - осторожно спросила она, дав ему как следует насладиться ее заботливой кулинарией. - Три недели строгого поста, - ответил Богдан, не глядя в сторону жены. - Хлеб, вода... ну, луковый суп в крайнем случае. Триста "Отче наш" и сто пятьдесят "Богородиц" в день... и никаких радостей. Жанна помолчала. Щеки ее порозовели, пухлые губы озадаченно и обиженно округлились. - Милый, это, конечно, хорошо, что, например, не месяц и не два, но... Это же очень вредно для твоего организма, Фирюзе была совершенно права! И кроме того... Как же я? Ты можешь верить или не верить, но я, сама не понимаю, с какой такой радости, в тебя действительно влюбилась! А у тебя то работа, то пост! То работа, то пост! - она запнулась и совершенно по-детски сказала: - Мне обидно! От нежности и умиления у Богдана перехватило горло. Он поднял на Жанну виноватые глаза. Женушка была такая миленькая... А он, спасая Отечество, чуть не забыл, как она нравится ему! Богдан отложил ложку и некоторое время переглядывался со Спасом Ярое Око, висевшим в углу. Спас глядел строго, но с пониманием. Богдан тяжко вздохнул. - Ты уезжаешь через три месяца, а Фирузе вернется по крайней мере через пять, - задумчиво проговорил он затем. - Значит, на следующий же день после твоего отъезда я испрошу отпуск и на два месяца удалюсь в Соловецкую пустынь. Что за епитимья в городе, действительно! Там я буду жить в холодной мокрой пещере... "Кошмар какой!" - с испугом подумала Жанна. - Перестану бриться, стричься и мыться. И днем и ночью, и в дождь, и в снег - в рубище... В гробу буду спать, - почти мечтательно добавил он, - в простом таком, некрашеном... Семь бед - один ответ. Он встал и, на ходу расстегивая рубаху, пошел из столовой. - Ты куда? - озадаченно спросила Жанна. Богдан, удивленно подняв брови, обернулся. - В спальню, конечно, - ответил он и бросил скомканную рубаху на пол. Сперва не сразу поняв, а потом - боясь поверить своему счастью, Жанна еще несколько мгновений сидела неподвижно, и за это время Богдан успел скрыться за алыми свадебными шторами, прикрывавшими вход в спальню еще с шестерицы. Только тогда молодая женщина вскочила и бросилась следом. - Вот что значит высокая древняя культура! - радостно воскликнула она, с удовольствием выпрыгивая наконец из юбки. - Даже в самой сложной ситуации можно найти взаимоприемлемый компромисс!
- Три недели строгого поста, - ответил Богдан, не глядя в сторону жены. - Хлеб, вода... ну, луковый суп в крайнем случае. Триста "Отче наш" и сто пятьдесят "Богородиц" в день... и никаких радостей.
Жанна помолчала. Щеки ее порозовели, пухлые губы озадаченно и обиженно округлились.
- Милый, это, конечно, хорошо, что, например, не месяц и не два, но... Это же очень вредно для твоего организма, Фирюзе была совершенно права! И кроме того... Как же я? Ты можешь верить или не верить, но я, сама не понимаю, с какой такой радости, в тебя действительно влюбилась! А у тебя то работа, то пост! То работа, то пост! - она запнулась и совершенно по-детски сказала: - Мне обидно!
От нежности и умиления у Богдана перехватило горло. Он поднял на Жанну виноватые глаза. Женушка была такая миленькая... А он, спасая Отечество, чуть не забыл, как она нравится ему!
Богдан отложил ложку и некоторое время переглядывался со Спасом Ярое Око, висевшим в углу. Спас глядел строго, но с пониманием. Богдан тяжко вздохнул.
- Ты уезжаешь через три месяца, а Фирузе вернется по крайней мере через пять, - задумчиво проговорил он затем. - Значит, на следующий же день после твоего отъезда я испрошу отпуск и на два месяца удалюсь в Соловецкую пустынь. Что за епитимья в городе, действительно! Там я буду жить в холодной мокрой пещере...
"Кошмар какой!" - с испугом подумала Жанна.
- Перестану бриться, стричься и мыться. И днем и ночью, и в дождь, и в снег - в рубище... В гробу буду спать, - почти мечтательно добавил он, - в простом таком, некрашеном... Семь бед - один ответ.
Он встал и, на ходу расстегивая рубаху, пошел из столовой.
- Ты куда? - озадаченно спросила Жанна. Богдан, удивленно подняв брови, обернулся.
- В спальню, конечно, - ответил он и бросил скомканную рубаху на пол.
Сперва не сразу поняв, а потом - боясь поверить своему счастью, Жанна еще несколько мгновений сидела неподвижно, и за это время Богдан успел скрыться за алыми свадебными шторами, прикрывавшими вход в спальню еще с шестерицы. Только тогда молодая женщина вскочила и бросилась следом.
- Вот что значит высокая древняя культура! - радостно воскликнула она, с удовольствием выпрыгивая наконец из юбки. - Даже в самой сложной ситуации можно найти взаимоприемлемый компромисс!
Хольм ван Зайчик. Дело жадного варвара
Reply
Leave a comment