опять я за свое
такой родник в лесу
ОПЯТЬ
Я двинулась с места и, затолкав в машину хлам, освободившийся в результате ремонта, рванула в Ступино. На последнем издыхании: ремонт меня совершенно обескровил. Последние три ночи я провела скрючившись на кухонном диванчике, окончательно лишенная доступа к бумажкам, карандашикам, носкам, босоножкам и интернету.
Мы с Санычем, тоже переставшим уже от жары и пескобетона соображать и есть, решили, что в деревне нам по-любому будет лучше. И покатились по наезженной дороге, минуя Сергиев Посад, Переславль-Залесский, Петровск… купили в Петровске картошки, помидоров и яблоню «Мельба». Еще купили яиц. Мы еще не знали, что нас ждет. Миновали Ростов Великий, Ярославль и, довольно быстро прикатившись по хорошей дороге до Костромы, внезапно попали на линию огня. Все двести двадцать восемь километров федеральной трассы от Костромы до деревни Нижнее Ступино разбомблены к фигам. Видимо Костромская область объявила войну соседней Ярославской и та, пользуясь наличием аэродрома, по ночам бомбила федеральную трассу Кострома-Шарья-Котлас, решив разом покончить с населением Костромской области, от веку проживавшим исключительно вдоль этого тракта, проложенного сквозь дремучие костромские леса. Со времен войны с Речью Посполитой они не сильно поредели. Ковровое бомбометание, примененное коварными ярославцами, превратило тракт в абсолютно гиблое место. Ползешь, проваливаясь в залитые водой пещеры и думаешь: ну ни-че-го себе… Именно так, никакого мата, только пять часов подряд: бум! - ну ни-че-го себе… Ды-дых, ды-дых! - ну ничего себе… пробираешься по обочинам… километров так сто подряд… сверху холодный ливень, встречные трайлеры, шарахнувшись колесом в яму, обдают тебя водопадом, накрывают с головой. Едешь ослепшая, пока машинка, трудяга, не протрет тебе окошечко в лобовом стекле Ды-дых! По обочинам лес стоит в воде: так мощно разлилась река Нея, еще стоят бедолаги, уже потерявшие надежду добраться до дому… А хлеб?! А скорая помощь? - ды-дых! -терпи, Саныч, терпи…
Почему-то в голову все время лезет пресловутая дача Путина в Геленджике. О чем вообще это все?! Ды-дых! Выборы… оранжевая революция… ды-дых! Приеду - печку затоплю, поставлю чайник. Колодец опять застоялся за зиму, наберу из речки. В деревне - никого, вся деревня давно на кладбище, благо рядом, ды-дых! Ну ничего себе… инаугурация… кому скажи из местных - засмеют. Сказать только некому, не идти же на кладбище?! Хотя…ды-дых!! …ну зачем, зачем я купила в Петровске яйца?!!
Но мы добрались. Я сразу выпила восемь стаканов чаю с лимоном, надела красные калоши, Саныч гулять пошел. Я печку затопила, воды принесла, хожу по дому - пол под ногами хрустит. Заглянула под один коврик - рожки, под другой - опять рожки! Потом поняла: это мыши нашли зимой источник макаронных изделий и рассовали под половики.
…В деревне одолевают озарения. Смотришь на дерево, думаешь: дерево. Смотришь на реку Унжу, думаешь: река. Мощная река, сверху видно - тайга на том берегу стоит по пояс в воде. Смотришь на ветер, думаешь: вижу ветер. Как это? Ветер нельзя увидеть и услышать, его изображают деревья, облака, озвучивают ставни. Зимой бывает бесшумный ветер: подкрадется и залепит тебе в физиономию снежный заряд посреди белых пространств. Смотришь на огонь - ни о чем не думаешь.
Саныч попеременно охраняет машину и дом. Вообще-то он предпочитает машину, но машина стоит за речкой Пузовкой, уткнувшись носом в кусты. Машину если не охранять, то я уеду навсегда и забуду взять его с собой. Правда, если охранять машину, тогда не видно, что я делаю и не собралась ли наконец его покормить . Саныч по жизни твердо убежден в том, что его забыли покормить. Разубедить его невозможно. Поскольку достоинство не позволяет чау клянчить еду, остается только один, но верный, способ: занять ключевую позицию и там спать на виду у жестокой и жадной хозяйки.
Теперь Саныч прочно занял высотку по-над речкой с видом на дом и машину одновременно. Ну и мне его отлично видно в окошко кухни: не надо волноваться, что сбежал в Аносово на блядки. Меня, собственно, не столько волнуют блядки, сколько шоссе: чау принципиально игнорируют автомобили, считая ниже своего достоинства уступить кому бы то ни было дорогу… А так - вот как хорошо: сижу, пью чай с видом на елки и Пузовку, транслирую Санычу в окошко литургию Рахманинова. Пока соловьи не прилетели.
По вечерам отгораживаюсь от мира занавесочками и никого не принимаю.
Живу одна, тихо так. На третий день приходит Ленка из Аносово. Я на нее посмотрела с сомнением.
В воздухе постепенно заводится гул. Пока это шмели. Но, как говорил Винни-Пух, - это «ж-ж-ж-ж» неспроста! Еще денька два-три - и воздух зазвенит, зазудит и начнет кусаться.
Мое алтер-эго постоянно юморит. Поэтому мне редко бывает скучно в одиночестве, хотя я паникерша и занудливая отличница, а я таких не переношу. Годы и годы борьбы с этими страшными комплексами не принесли ощутимых результатов. На команду: встать! Собраться! Если не ты, то кто?! - я обычно понуро отвечаю себе: есть! - и плетусь совершать очередной подвиг. Никаких вариантов. Но однажды, когда вихри враждебные веяли над нами и все такое, я, грозно рявкнув очередное «встать!», получила вдруг неожиданный ответ: «перетопчешься». Тут я очень удивилась. Так, что и не встала. Продолжила лежание - и ничего такого не случилось! То-есть мир как-то обошелся без моего подвига. Как же это? Означает ли это, что мир вообще спокойно может без меня обойтись?! «Ну и слава Богу» - лениво отзывается алтер-эго, - «Целее будешь».
Я вообще подозреваю, что у меня там внутри этих эго по крайней мере три. Или четыре? Потому что когда одно говорит «надо», а другое «отвянь» - кто-то же должен принимать решение?!
С утра я себя балую. Говорю себе: хочешь, Нюрочка, яичницу?
- А с чем?
- ну… с луком.
- Ха! Так ты лук-то посадила!
И правда… вечером тоже балую. Говорю: а вот не испечь ли пирожка? Все одно - печку топить.
- А с чем?
- ну… с луком.
- Так он же еще не вырос! Ну тебя…
- Ну, давай с яйцами! Так пирожка хочется! Всего-то делов: муку с водой разболтал, масла налил, дрожжи кинул, сковородку сунул в печку… а? только яйца порезать?
- Яйца? Резать? Н-Е-Е-ЕТ!! Ни за что!
Весной хорошо: над нашей долиной постоянно летят дикие гуси. Летят сразу штук по 100 или по 300, перестраиваются на ходу. Они кричат издалека, так что всегда успеваешь повернуть голову и дождаться, когда они пролетят над тобой. Иногда они летят так низко, что можно рассмотреть все перышки и послушать, как они свистят крыльями. Когда слышишь свист гусиных крыльев, сердце как-то подпрыгивает и внутри наступает счастье.
В деревне вот как: окошко откроешь, а тебе туда сразу: ку-ку!