сочинятельство
непреодолимое желание сочинять тексты. Внезапно так. В пятом классе я написала, в качестве задания по русскому языку, сказочку про стул. Там интрига была в том, что стул стоял в школе двадцать пять лет (бесконечно долго), и знал все. и невыносимо страдал, когда сидящие на нем задницы тупили, не учили уроки и отказывались духовно совершенствоваться. . Кончилось все, насколько я помню, тем что он не выдержал особенно духовнонесовершенного пользователя и сломался, после чего был, кажется, сожжен или как-то так. Учительница сказку оценила, поставила пятерку и публично одобрила, после чего все это было заархивировано и забыто на веки. Что я писала еще, значения не имеет, ибо было безотносительно к каким-либо брифам и никем никогда видено и оценено не было и в обозримом будущем не будет.
Я как-то никогда не позиционировала себя как пишущую или потенциально способную на это сущность. Но несколько дней назад, назовем это для конспирации сном, так вот, мне приснился сон, где я жила жизнь сказочницы. Я писала детям, которым предстояло расти и жить в адовой богодельне, стране даже не багровых, а бесперспективно серых туч, солнце свободы за которыми давно было фальсифицировано суррогатной лампочкой ильича в форме красной звезды. Да простят меня жители и сочувствующие Великого Союза - я ненавидела его всей душой, которой у меня, кстати, согласно регламенту, быть не должно. Я писала детям без будущего, это было как раз то время, когда сквозь все великое очарование ветров свободы и счастья для всех даром отчетливо начали проступать релальные масштабы катастрофы и стал четко вырисовываться конечный пункт всего этого маршрута. Я была где-то значительно глубже отчаяния в связи с этим. Но я таки писала детям, и никогда о реальности. Не об этой, нет. Это они увидят сами, успеют, обопьются этой чашей до икоты, до невменяемости, но это потом. Я писала о добре, всего лишь, и о том, что может быть так, чтобы всем было хорошо. О принцессах и рыцарях, волшебных замках и заколдованных лесах. О счастье для все даром, о том, чего никогда нельзя рассказывать взрослым. Именно поэтому я писала детям. Они способны в такое верить. Они не спросят, какого черта, где страдания, где выстраданность и мученичество, где реалистичная гибель главных героев за правое дело и равновесие добра и зла. Все это нужно взрослым, они знают, как надо и как должно быть, что нет худа без добра, рыбок без пруда и иже с ними. Детям плевать на это. Им можно сказать "жили они долго и счастливо" и им хватит чистоты понять как это и поверить - да, долго и счастливо, отлично,так и надо, это нормально. Взрослым нужны мученичества. И они их получают, о да, более чем.Вот поэтому я писала детям. Я как то сама сбегала к ним, в этот их контрастный мир где очень хорошо и очень плохо, а потом долго и счастливо, и никак иначе. Потом уже, когда благословенная страна моя исхитрилась таки пожрать себя за задницу и я отчаялась выбраться живой оттуда, и не надеялась уже вообще ни на что, тогда я перестала писать, потому что перестала верить сама себе даже на ту капельку, которой хватало, чтобы строить замки и вершить чудеса. Вокруг было слишком много фальши, чтобы прибавлять к ней мои стареющие агонизирующие вместе со мной сказки. И я прекратила писать. Но только поэтому.
Я не помню ни своего имени, ни единой своей сказки, я помню только, что не надеялась когда-нибудь все это пережить. И теперь я счастлива тем счастьем, которое не выжило во мне тогда. И да, мне очень хочется сочинять.
Сны иногда такие сны:)
А сегодня все хорошо. И я наконец-то ночую дома, просто для разнообразия
Я как-то никогда не позиционировала себя как пишущую или потенциально способную на это сущность. Но несколько дней назад, назовем это для конспирации сном, так вот, мне приснился сон, где я жила жизнь сказочницы. Я писала детям, которым предстояло расти и жить в адовой богодельне, стране даже не багровых, а бесперспективно серых туч, солнце свободы за которыми давно было фальсифицировано суррогатной лампочкой ильича в форме красной звезды. Да простят меня жители и сочувствующие Великого Союза - я ненавидела его всей душой, которой у меня, кстати, согласно регламенту, быть не должно. Я писала детям без будущего, это было как раз то время, когда сквозь все великое очарование ветров свободы и счастья для всех даром отчетливо начали проступать релальные масштабы катастрофы и стал четко вырисовываться конечный пункт всего этого маршрута. Я была где-то значительно глубже отчаяния в связи с этим. Но я таки писала детям, и никогда о реальности. Не об этой, нет. Это они увидят сами, успеют, обопьются этой чашей до икоты, до невменяемости, но это потом. Я писала о добре, всего лишь, и о том, что может быть так, чтобы всем было хорошо. О принцессах и рыцарях, волшебных замках и заколдованных лесах. О счастье для все даром, о том, чего никогда нельзя рассказывать взрослым. Именно поэтому я писала детям. Они способны в такое верить. Они не спросят, какого черта, где страдания, где выстраданность и мученичество, где реалистичная гибель главных героев за правое дело и равновесие добра и зла. Все это нужно взрослым, они знают, как надо и как должно быть, что нет худа без добра, рыбок без пруда и иже с ними. Детям плевать на это. Им можно сказать "жили они долго и счастливо" и им хватит чистоты понять как это и поверить - да, долго и счастливо, отлично,так и надо, это нормально. Взрослым нужны мученичества. И они их получают, о да, более чем.Вот поэтому я писала детям. Я как то сама сбегала к ним, в этот их контрастный мир где очень хорошо и очень плохо, а потом долго и счастливо, и никак иначе. Потом уже, когда благословенная страна моя исхитрилась таки пожрать себя за задницу и я отчаялась выбраться живой оттуда, и не надеялась уже вообще ни на что, тогда я перестала писать, потому что перестала верить сама себе даже на ту капельку, которой хватало, чтобы строить замки и вершить чудеса. Вокруг было слишком много фальши, чтобы прибавлять к ней мои стареющие агонизирующие вместе со мной сказки. И я прекратила писать. Но только поэтому.
Я не помню ни своего имени, ни единой своей сказки, я помню только, что не надеялась когда-нибудь все это пережить. И теперь я счастлива тем счастьем, которое не выжило во мне тогда. И да, мне очень хочется сочинять.
Сны иногда такие сны:)
А сегодня все хорошо. И я наконец-то ночую дома, просто для разнообразия