быть качелями
я не ставлю замочек только потому что жж, по-моему, вымер, можно оголяться в пустоту.
так вот, мне страшно до дрожи, потому что я опять все бросила. как обычно, один чемодан и вперед вникуда. на самом деле, я именно этого и хотела, конечно. комната на моей золотой покровке, в которой я жила и которую бросаю, вызвала такой ажиотаж, что за полчаса после поста на нее уже очередь из двадцати человек. потому что я умею находить хорошее жилье, куда бы я без этого умения. Вещи, которые я так люблю, белый роуч, суфийский бубен, 25 килограмм книг об искусстве, шесть чемоданов красок и розовый фламинго будут грудой коробок жить в каком-нибудь гараже примерно до весны, а дальше - как пойдет. а я - купила огромный бордовый чемодан, запихала в него свое непоседливое сердечко и снова кочую. и я упоительно не знаю, что будет завтра.
У меня есть, помимо бордового чемодана, приглашение в десяток арт-резиденций, работы, которыми я действительно горжусь и немыслимая, невозможная в моем циничном тельце влюбленность, от которой дрожат колени и звенит в ушах, уже почти год как звенит и никуда не девается. с таким набором я не пропаду вообще никогда, нигде.
я хотела сделать следующий проект про мифотворчество, замещающее реальность, но, кажется, он будет про любовь. ту, которая самая жизнь. например вот (а то что все обо мне) великий твин пикс. это первый известный мне случай сериала, где любовь - главный герой, и, как время в саду Борхеса, как хорошая шарада, почти (но почти!) не появляется в кадре. Любовь между агентом Купером и всем миром. Та, о которой знает Альберт. Та, которой может оказаться недостаточно, и это, правда, самое страшное. Та, с которой заходишь в белый вигвам. вот именно она имеет смысл, весь, все остальное - производные. И мне так жутко смотреть этот новый сезон, где от Купера осталась, кажется, только она, и где ее действительно, кажется, не хватает. Так жутко. Но по условиям задачи (о которых ничего не известно, но это - точно) ее не может не хватить. так что посмотрим.
в таро, которые я судорожно нарисовала за одну ночь два года назад (во имя любви) шестой аркан - качели, которые привязаны к солнцу, потому что быть качелями и ребенком на этих качелях - лучшее ее определение, которое я пока встречала.
несколько дней назад я срезала красную нитку с левой руки, оберег с крыши Варанаси, обещание, которое никогда не сбудется, потому что она жгла мне руку. я не знаю, почему так, сейчас, но я больше не смогла ее носить. мы никогда не построим с тобой город, мы даже никогда не увидимся, и если только любви и правда хватит на всех, пусть ее, наконец, хватит и тебе тоже, потому что ты можешь быть любим, потому что я никогда не перестану тебя любить, потому что это, оказывается, не мешает мне любить заново а наоборот, и это легко. но с этих пор у меня, наконец, ничего от тебя не осталось.
я очень горжусь втайне тем, что в моей жизни был мальчишка по имени Вечере и мальчишка по имени Назаре, и кажется, был сам Денница, только звали его по-другому. Я собирала эту коллекцию исключительно для красоты. и во имя любви, конечно.
и - вот ведь - я давеча весь вечер говорила о любви с тем единственным в мире человеком, который способен подойти к вопросу технически. с тем самым, который научил меня, что "если самолет не красивый, он не полетит". а он строит самолеты, он знает толк. он просто пришел, совершенно нежданный, когда я сидела одна и ждала богзнаетчего, лишь бы прошел внезапный острый приступ богооставленности, от которого тошнит и сводит зубы. тогда он просто пришел и мы, например, рисовали диаграммы. мы формулировали научные тезисы. мы сопоставляли результаты полевых исследований. это я ему так глупо сформулировала, что "всю жизнь учусь любви", а когда пришлось объяснять, застряла. зачем учусь? как учусь? у кого? чтобы что? так вот, в результате длительного анализа и оттачивания формулировок оказалось, что я действительно всю жизнь учусь любви, потому что это чистый научный интерес и так можно. объект исследования не поддается определению, но это нормально. конечного результата не достичь, да и бог с ним. каждый случай - уникален, тем интереснее. а что мне за это будет - все равно никак не сформулируешь.
но оно стоит вообще всего, разумеется.
так вот, мне страшно до дрожи, потому что я опять все бросила. как обычно, один чемодан и вперед вникуда. на самом деле, я именно этого и хотела, конечно. комната на моей золотой покровке, в которой я жила и которую бросаю, вызвала такой ажиотаж, что за полчаса после поста на нее уже очередь из двадцати человек. потому что я умею находить хорошее жилье, куда бы я без этого умения. Вещи, которые я так люблю, белый роуч, суфийский бубен, 25 килограмм книг об искусстве, шесть чемоданов красок и розовый фламинго будут грудой коробок жить в каком-нибудь гараже примерно до весны, а дальше - как пойдет. а я - купила огромный бордовый чемодан, запихала в него свое непоседливое сердечко и снова кочую. и я упоительно не знаю, что будет завтра.
У меня есть, помимо бордового чемодана, приглашение в десяток арт-резиденций, работы, которыми я действительно горжусь и немыслимая, невозможная в моем циничном тельце влюбленность, от которой дрожат колени и звенит в ушах, уже почти год как звенит и никуда не девается. с таким набором я не пропаду вообще никогда, нигде.
я хотела сделать следующий проект про мифотворчество, замещающее реальность, но, кажется, он будет про любовь. ту, которая самая жизнь. например вот (а то что все обо мне) великий твин пикс. это первый известный мне случай сериала, где любовь - главный герой, и, как время в саду Борхеса, как хорошая шарада, почти (но почти!) не появляется в кадре. Любовь между агентом Купером и всем миром. Та, о которой знает Альберт. Та, которой может оказаться недостаточно, и это, правда, самое страшное. Та, с которой заходишь в белый вигвам. вот именно она имеет смысл, весь, все остальное - производные. И мне так жутко смотреть этот новый сезон, где от Купера осталась, кажется, только она, и где ее действительно, кажется, не хватает. Так жутко. Но по условиям задачи (о которых ничего не известно, но это - точно) ее не может не хватить. так что посмотрим.
в таро, которые я судорожно нарисовала за одну ночь два года назад (во имя любви) шестой аркан - качели, которые привязаны к солнцу, потому что быть качелями и ребенком на этих качелях - лучшее ее определение, которое я пока встречала.
несколько дней назад я срезала красную нитку с левой руки, оберег с крыши Варанаси, обещание, которое никогда не сбудется, потому что она жгла мне руку. я не знаю, почему так, сейчас, но я больше не смогла ее носить. мы никогда не построим с тобой город, мы даже никогда не увидимся, и если только любви и правда хватит на всех, пусть ее, наконец, хватит и тебе тоже, потому что ты можешь быть любим, потому что я никогда не перестану тебя любить, потому что это, оказывается, не мешает мне любить заново а наоборот, и это легко. но с этих пор у меня, наконец, ничего от тебя не осталось.
я очень горжусь втайне тем, что в моей жизни был мальчишка по имени Вечере и мальчишка по имени Назаре, и кажется, был сам Денница, только звали его по-другому. Я собирала эту коллекцию исключительно для красоты. и во имя любви, конечно.
и - вот ведь - я давеча весь вечер говорила о любви с тем единственным в мире человеком, который способен подойти к вопросу технически. с тем самым, который научил меня, что "если самолет не красивый, он не полетит". а он строит самолеты, он знает толк. он просто пришел, совершенно нежданный, когда я сидела одна и ждала богзнаетчего, лишь бы прошел внезапный острый приступ богооставленности, от которого тошнит и сводит зубы. тогда он просто пришел и мы, например, рисовали диаграммы. мы формулировали научные тезисы. мы сопоставляли результаты полевых исследований. это я ему так глупо сформулировала, что "всю жизнь учусь любви", а когда пришлось объяснять, застряла. зачем учусь? как учусь? у кого? чтобы что? так вот, в результате длительного анализа и оттачивания формулировок оказалось, что я действительно всю жизнь учусь любви, потому что это чистый научный интерес и так можно. объект исследования не поддается определению, но это нормально. конечного результата не достичь, да и бог с ним. каждый случай - уникален, тем интереснее. а что мне за это будет - все равно никак не сформулируешь.
но оно стоит вообще всего, разумеется.