понравьтесь себе в гидрокостюме
солнышко, вот так невыносимо банально я от него зависима. вчера (или позавчера) засыпала около шести утра, а там как раз вовсю рассвет, и он сообщает живому тельцу такую эйфорию бессмертия, какую ничто ему давно не сообщало. просто рассвет же, ну, а я засыпала почти в слезах, от острейшей живости себя. и снились чудеса, конечно.
я на уроке о пропорциях долго придумывала, как сделать, чтоб рисовать так как есть на самом деле было интересно. и придумала, что пропорция определяется функией объекта. это так просто. а искажение пропорции лишает, соответственно, объект смысла. и если уж искажать, то наделяя новым смыслом, а не по не знанию. выдала им развёрнуто эту сентенцию и они с упоением три часа рисовали чайнички как на самом деле, и было очень интересно.
а вчера я несколько часов клеила коллажи про одиночество - попросила девчушка для исследования, и меня так понесло, так понесло. я же всегда страшно стыжусь самого упоминания о возможности одиночества - это что-то такое, максимально интимное, как непристойная болезнь какая то, бывает, случается, но не говорить же об этом в свете, лечить надо, как можно скорее. а когда не лечишь, сам дурак, чё. это я не знаю почему, от острых ли и частых приступов этого обнажённого свистящего одиночества у меня, в течение всей почти жизни, или от того, что я понятия не имею, что с этим делать когда люди жалуются мне на него, или от чего вообще, но стыдно. притом что другие (вне-моральные) темы я обсуждаю спокойно и иногда заинтересованно. о надуманная категоричность. так вот, я лепила это одиночество из себя и из полных романтики журналов гео, которые сотнями живут у меня под кроватью, и окунулась, закономерно, в концентрат этого чудо-состояния. и прошла через, как водится.
потом весь вечер (до утра) гуляла с разными, очень хорошими, друзьями по очереди, и чувствовала свою острою неприкаянность, и совсем не чувствовала стенок между мной и всем остальным. на кузнецком мы встретили виолончели, я и так то легко поддаюсь музыке, а тут она просто взяла меня за дырочку в солнечном сплетении и потащила прямо в рай, тот где ничего нет кроме нее, и удивительнее всего было обнаружить себя живой и телесной после этого, стоящей там, на улице, на ногах, чувствующей землю, видящей глазами. как это вообще.
потом, много позже, с другим уже моим спутником мы забежали под полночную арку, покурить (я бросила и снова начала, увы мне, пока так) и переждать дождь, и он вдруг читал мне стих про яблоко, полозковой, и так читал, и меня опять. "вот мы стоим и пережидаем дождь", говорю я. "нет, мы живём" - всего то сказал он и я, ни с того ни с сего, и правда обнаружила, что живу.
и это, между прочим, свежая инфа, недели две назад я была настолько мёртвая, что мне прям так об этом и говорили. "сейчас ты мертва, но это пройдёт". а потом, с третьим за вечер другом (вот уж гимн одиночеству) мы в этом нашем ближайшем баре, где по ночам нету никого кроме двойной порции коктейлей, немилосердный этот маркетинг, мы снова говорили о функции. всё рукотворное, говорю я, несёт функцию, заданную ему создателем-человеком, и пропорции исходят из этого, а потом красота. не-рукотворное - то же самое, с создателем-природой. а потом красота. и это я то так говорю. а потом доформулирую - красота и есть функция. эстетика, как известно - это качество коммуникации. а слов объяснить это мне пока не хватает. а потом, думаю я, одиночество - та мученическая его часть, это индикатор провала функции. того самого ее искажения, когда объект (я, например) теряет смысл. и чувствует эту бессмысленность, которая, оказывается, то же самое, что страх не-воплощения, страх не-сбыться и вообще, страх - это оно и есть. поэтому не страшно умирать за свои идеи, не страшно впираться невоедомо во что, ничего не страшно, пока ты зачем-то. а кто это решает, кроме тебя, тоже неведомо. потому что "я так хочу" - это тоже зачем-то, общем, самое верное из.
в моих коллажах есть три постулата, которые я сначала склеила, потом прочитала, и потом поняла, что да, про это вот моё оно и есть.
ловля ветра. процедура, ставшая ритуалом.
семейные ценности: вольный ветер и верный конь.
посреди океана деятельности Господа понравьтесь себе в гидрокостюме
я на уроке о пропорциях долго придумывала, как сделать, чтоб рисовать так как есть на самом деле было интересно. и придумала, что пропорция определяется функией объекта. это так просто. а искажение пропорции лишает, соответственно, объект смысла. и если уж искажать, то наделяя новым смыслом, а не по не знанию. выдала им развёрнуто эту сентенцию и они с упоением три часа рисовали чайнички как на самом деле, и было очень интересно.
а вчера я несколько часов клеила коллажи про одиночество - попросила девчушка для исследования, и меня так понесло, так понесло. я же всегда страшно стыжусь самого упоминания о возможности одиночества - это что-то такое, максимально интимное, как непристойная болезнь какая то, бывает, случается, но не говорить же об этом в свете, лечить надо, как можно скорее. а когда не лечишь, сам дурак, чё. это я не знаю почему, от острых ли и частых приступов этого обнажённого свистящего одиночества у меня, в течение всей почти жизни, или от того, что я понятия не имею, что с этим делать когда люди жалуются мне на него, или от чего вообще, но стыдно. притом что другие (вне-моральные) темы я обсуждаю спокойно и иногда заинтересованно. о надуманная категоричность. так вот, я лепила это одиночество из себя и из полных романтики журналов гео, которые сотнями живут у меня под кроватью, и окунулась, закономерно, в концентрат этого чудо-состояния. и прошла через, как водится.
потом весь вечер (до утра) гуляла с разными, очень хорошими, друзьями по очереди, и чувствовала свою острою неприкаянность, и совсем не чувствовала стенок между мной и всем остальным. на кузнецком мы встретили виолончели, я и так то легко поддаюсь музыке, а тут она просто взяла меня за дырочку в солнечном сплетении и потащила прямо в рай, тот где ничего нет кроме нее, и удивительнее всего было обнаружить себя живой и телесной после этого, стоящей там, на улице, на ногах, чувствующей землю, видящей глазами. как это вообще.
потом, много позже, с другим уже моим спутником мы забежали под полночную арку, покурить (я бросила и снова начала, увы мне, пока так) и переждать дождь, и он вдруг читал мне стих про яблоко, полозковой, и так читал, и меня опять. "вот мы стоим и пережидаем дождь", говорю я. "нет, мы живём" - всего то сказал он и я, ни с того ни с сего, и правда обнаружила, что живу.
и это, между прочим, свежая инфа, недели две назад я была настолько мёртвая, что мне прям так об этом и говорили. "сейчас ты мертва, но это пройдёт". а потом, с третьим за вечер другом (вот уж гимн одиночеству) мы в этом нашем ближайшем баре, где по ночам нету никого кроме двойной порции коктейлей, немилосердный этот маркетинг, мы снова говорили о функции. всё рукотворное, говорю я, несёт функцию, заданную ему создателем-человеком, и пропорции исходят из этого, а потом красота. не-рукотворное - то же самое, с создателем-природой. а потом красота. и это я то так говорю. а потом доформулирую - красота и есть функция. эстетика, как известно - это качество коммуникации. а слов объяснить это мне пока не хватает. а потом, думаю я, одиночество - та мученическая его часть, это индикатор провала функции. того самого ее искажения, когда объект (я, например) теряет смысл. и чувствует эту бессмысленность, которая, оказывается, то же самое, что страх не-воплощения, страх не-сбыться и вообще, страх - это оно и есть. поэтому не страшно умирать за свои идеи, не страшно впираться невоедомо во что, ничего не страшно, пока ты зачем-то. а кто это решает, кроме тебя, тоже неведомо. потому что "я так хочу" - это тоже зачем-то, общем, самое верное из.
в моих коллажах есть три постулата, которые я сначала склеила, потом прочитала, и потом поняла, что да, про это вот моё оно и есть.
ловля ветра. процедура, ставшая ритуалом.
семейные ценности: вольный ветер и верный конь.
посреди океана деятельности Господа понравьтесь себе в гидрокостюме