ты только не взорвись на полдороги
пожалуйста. на самом деле я очень устала. мама говорит: ты вчера чего-то испугалась, поэтому голова болит. чего это я.
я очень устала в Арамболе. я очень работала и сейчас я очень хочу ныть и на ручки, ан нет. сейчас надо очень, очень очень работать, иначе всё зря. ничего не кончилось, всё только начинается, хаха.
ладно. я очень хочу ныть. я испугалась, что меня не хватит еще и на москву. мне всё время хочется то ли плакать, то ли орать, то ли к звёздам. у него есть кусочек кости или камня, с одной стороны смех и слёзы, с другой Дух. или или. я теперь всегда об этом помню. но сейчас у меня смех и слёзы. я действительно плачу, когда рядом никого, даже не знаю, почему, правда, спрашиваю - чего не так то, отвечаю - ах, оставь. ну, ладно. испугалась, что всё взорвётся, что всё еще можно всё потерять, и забыла, что я вообще то уже согласилась на это, еще тогда, когда поехала в арамболь делать глупость. даже ещё раньше, когда выбрала босиком в нижний мир, когда выбрала да, научи меня это увидеть
через меня как будто нонстопом течёт ток, и мой единственный шанс - быть очень, очень хорошим проводником, пропускать его через себя весь, иначе я взорвусь от него с секунды на секунду, и времени думать нет.
я устаю за три часа бодрствования так, будто я столетний шахтёр, мать-героиня, отряд пионеров в херсонесе. валюсь с ног, томно машу запястьями "ах нет, я не спущусь пить кофе, сил нет, оставьте" "ах, поднимитесь ко мне сами. только лучше не надо, вы все так утомительны" сплю с полуночи до полудня, вижу очень, очень красивые сны, но сколько же можно. и бездействую, только смех и слёзы, очень интенсивно.
я сделала то, что хотела там. то, за чем ехала, во что не верила и что совсем не умею. я его вытащила, и даже он это знает. у того, с кем Иаков стоял в ночи, да? Мариночка моя, ты же знала, как это делается. мы вышли из мрака, из дерьмища, из чего-то, о чём я не скоро смогу рассказывать, хотя, кажется, всех девочек надо этому учить. сначала милая, ты носишь банты и заплетаешь косы, потом ты выбираешь туфли и платьица, потом ты встречаешь мужчину и отбираешь его у дьявола, а ещё учись готовить и танцевать вальсы, такая комплексная программа для юных девиц всех сословий, basic kit, и будь добра учиться хорошо и всегда улыбаться, ты же барышня а не солдат.
я должна была быть какой то совсем универсальной. я слушала, готовила завтраки с обедами, пела, вела беседы, отбивалась от собак (это было наименее страшно из всего. сжечь омлет страшнее, намного страшнее), делала тюрбаны, торговалась, молилась, вправляла суставы, пела зикры, вела учёт и администрирование, выуживала из хозяев веники и простыни, вела переговоры, складывала алтарь, играла с детьми, собирала костёр, изгоняла бесов, слушала, слушала, слушала, находила дорогу и всё время рисовала, и нужно было очень честно, очень хорошо рисовать, потому что это-то и была основная задача. ждать вдохновения, хаха. нужно было успеть намного больше чем всё, почти мгновенно, и быть радостной. от моей радостности зависело вообще всё. вся вселенная. и я, к сожалению, предельно честна в этом. я в москве уже несколько дней, разбросала все вещи, ем только в кафе или какие-нибудь чипсы, слушаю Дженис Джоплин на репите, сижу на столе, ломаю карандаши и реву в свободное от светской жизни время. очень утомительно быть искренне радостной месяц, без перерывов и выходых. и когда всё равно невидимые ямы. а надо искренней.
и конечно весь этот цирк с фейерверками я заказала себе сама. и то, что теперь мне хочется ныть и на ручки, и что я волосы расчесать не могу без серьёзного волевого усилия, не то что встать и встретить кого-нибуть, тоже, конечно предсказуемо, и конечно пройдёт, но впёрлось же мне, что женщина нужна за тем, чтоб отобрать его у дьявола, это и есть функция, а всё остальное - побочные эффекты, и что поэтому теперь ни вправо ни влево, самое время, прямо сейчас. и я даже не знаю, где я это взяла, не Ева и не Мария, кажется, так не думали, вот разве что миф об Исиде, и то он не о том. мне даже не нужно, чтоб соглашались. не согласятся же, и я сама, наверное, потом подумаю иначе. дай Боже, чтоб так.
но всегда моя любимая из всех сказок - Снежная Королева, и в ней Королева и Герда, одновременно, это сейчас так очевидно, они обе - один и тот же персонаж. зачаровать и уволочь, найти и отогреть. любовьлюбовьлюбовь, они обе, то есть она, любовь живая, горячая, детская, и любовь космическая, холодная, чистая. отдать свои красные башмачки и идти за ним босиком, одарить его всем миром и коньками и посадить у своих ног играться с вечностью. одновременно. это, как же ясно я сейчас вижу, одно и то же действие, один и тот же импульс, становящийся целостным именно в слиянии того хаоса и космоса, остриями которых оказались Королева и Герда. это всё, от ледяного поцелуя в санях до горячих слёз, растопивших лёд - одна женщина, которая очень сильно любит. так любит, что не хватает одной героини, чтобы вместить её. ни одно зеркало не сможет ее отразить. только много много осколков, под разными разными углами, и чтобы вообще увидеть её, чтобы всё произошло, придется сначала получить один в глаз и один в сердце. и она исцелит их.
я очень устала в Арамболе. я очень работала и сейчас я очень хочу ныть и на ручки, ан нет. сейчас надо очень, очень очень работать, иначе всё зря. ничего не кончилось, всё только начинается, хаха.
ладно. я очень хочу ныть. я испугалась, что меня не хватит еще и на москву. мне всё время хочется то ли плакать, то ли орать, то ли к звёздам. у него есть кусочек кости или камня, с одной стороны смех и слёзы, с другой Дух. или или. я теперь всегда об этом помню. но сейчас у меня смех и слёзы. я действительно плачу, когда рядом никого, даже не знаю, почему, правда, спрашиваю - чего не так то, отвечаю - ах, оставь. ну, ладно. испугалась, что всё взорвётся, что всё еще можно всё потерять, и забыла, что я вообще то уже согласилась на это, еще тогда, когда поехала в арамболь делать глупость. даже ещё раньше, когда выбрала босиком в нижний мир, когда выбрала да, научи меня это увидеть
через меня как будто нонстопом течёт ток, и мой единственный шанс - быть очень, очень хорошим проводником, пропускать его через себя весь, иначе я взорвусь от него с секунды на секунду, и времени думать нет.
я устаю за три часа бодрствования так, будто я столетний шахтёр, мать-героиня, отряд пионеров в херсонесе. валюсь с ног, томно машу запястьями "ах нет, я не спущусь пить кофе, сил нет, оставьте" "ах, поднимитесь ко мне сами. только лучше не надо, вы все так утомительны" сплю с полуночи до полудня, вижу очень, очень красивые сны, но сколько же можно. и бездействую, только смех и слёзы, очень интенсивно.
я сделала то, что хотела там. то, за чем ехала, во что не верила и что совсем не умею. я его вытащила, и даже он это знает. у того, с кем Иаков стоял в ночи, да? Мариночка моя, ты же знала, как это делается. мы вышли из мрака, из дерьмища, из чего-то, о чём я не скоро смогу рассказывать, хотя, кажется, всех девочек надо этому учить. сначала милая, ты носишь банты и заплетаешь косы, потом ты выбираешь туфли и платьица, потом ты встречаешь мужчину и отбираешь его у дьявола, а ещё учись готовить и танцевать вальсы, такая комплексная программа для юных девиц всех сословий, basic kit, и будь добра учиться хорошо и всегда улыбаться, ты же барышня а не солдат.
я должна была быть какой то совсем универсальной. я слушала, готовила завтраки с обедами, пела, вела беседы, отбивалась от собак (это было наименее страшно из всего. сжечь омлет страшнее, намного страшнее), делала тюрбаны, торговалась, молилась, вправляла суставы, пела зикры, вела учёт и администрирование, выуживала из хозяев веники и простыни, вела переговоры, складывала алтарь, играла с детьми, собирала костёр, изгоняла бесов, слушала, слушала, слушала, находила дорогу и всё время рисовала, и нужно было очень честно, очень хорошо рисовать, потому что это-то и была основная задача. ждать вдохновения, хаха. нужно было успеть намного больше чем всё, почти мгновенно, и быть радостной. от моей радостности зависело вообще всё. вся вселенная. и я, к сожалению, предельно честна в этом. я в москве уже несколько дней, разбросала все вещи, ем только в кафе или какие-нибудь чипсы, слушаю Дженис Джоплин на репите, сижу на столе, ломаю карандаши и реву в свободное от светской жизни время. очень утомительно быть искренне радостной месяц, без перерывов и выходых. и когда всё равно невидимые ямы. а надо искренней.
и конечно весь этот цирк с фейерверками я заказала себе сама. и то, что теперь мне хочется ныть и на ручки, и что я волосы расчесать не могу без серьёзного волевого усилия, не то что встать и встретить кого-нибуть, тоже, конечно предсказуемо, и конечно пройдёт, но впёрлось же мне, что женщина нужна за тем, чтоб отобрать его у дьявола, это и есть функция, а всё остальное - побочные эффекты, и что поэтому теперь ни вправо ни влево, самое время, прямо сейчас. и я даже не знаю, где я это взяла, не Ева и не Мария, кажется, так не думали, вот разве что миф об Исиде, и то он не о том. мне даже не нужно, чтоб соглашались. не согласятся же, и я сама, наверное, потом подумаю иначе. дай Боже, чтоб так.
но всегда моя любимая из всех сказок - Снежная Королева, и в ней Королева и Герда, одновременно, это сейчас так очевидно, они обе - один и тот же персонаж. зачаровать и уволочь, найти и отогреть. любовьлюбовьлюбовь, они обе, то есть она, любовь живая, горячая, детская, и любовь космическая, холодная, чистая. отдать свои красные башмачки и идти за ним босиком, одарить его всем миром и коньками и посадить у своих ног играться с вечностью. одновременно. это, как же ясно я сейчас вижу, одно и то же действие, один и тот же импульс, становящийся целостным именно в слиянии того хаоса и космоса, остриями которых оказались Королева и Герда. это всё, от ледяного поцелуя в санях до горячих слёз, растопивших лёд - одна женщина, которая очень сильно любит. так любит, что не хватает одной героини, чтобы вместить её. ни одно зеркало не сможет ее отразить. только много много осколков, под разными разными углами, и чтобы вообще увидеть её, чтобы всё произошло, придется сначала получить один в глаз и один в сердце. и она исцелит их.