Фиа
рассказ
Напряжение повисло в воздухе. Казалось, своды пещеры вот-вот лопнут и камни полетят людям на головы. Горный посмотрел на подругу с немым вопросом. Фиа, почему? Но Фиа отвернулась. Она полностью проигнорировала его прямой взгляд. И тогда он понял: ребёнок. Фиа беременна.
Но почему? - теперь он посмотрел уже на Мать. Её седые космы подрагивали, как будто колдовали над огнём. - По какой причине вы отказываете мне даже в еде? Молча отворачиваетесь. Разве я мало сделал для рода? Приволок мяса и шкур? Всё для вашего благополучия… Ты же сама, Мать, полтора солнца назад привела меня к этому костру. Сама вложила жирный кусок мне в руки и представила богам. Сама всё сделала так, чтобы я именно остался, не ушёл, чтобы покинул своих друзей, с которыми мы так беспечно странствовали по свету. И вот теперь - гонишь прочь, как чужака. За что? Могли бы просто сказать: Уходи! Без намёков, прямо.
Ему так и хотелось говорить, говорить, даже кричать… столько слов плясало внутри! Но в ответ он лишь тихо промычал. И таинственная, вечно первобытная тишина пещеры так и осталась ненарушенной. Доисторическая тишина, когда слова творить мир ещё не пришли.
Но ты, Фиа! - Горный снова посмотрел на подругу, которая уже отступила за Мать. - Разве не были мы единым целым с тбой? Гармоничным сплетением ручьёв. Охватом цепких корней. Разве не ласкала ты меня? Не смотрела прямо, открыто, как цветы на полдень? Разве не улыбалась ты, не лучился твой взгляд? Так почему же, почему и ты хочешь прогнать меня в горы обратно?
И он неожиданно для себя заплакал.
Мать тяжело вздохнула. Женщины как будто ждали именно этого знака. Неожиданно оказалось, что все они уже здесь, все три десятка их - и все вооружены, кто чем. Они заранее договорились дать ему при случае полный отпор. Как дикому зверю, на которых они и охотились. Как почти любому мужчине, который к ним однажды приходил.
А его предупреждали. Ему говорили, что - всегда так. Мужчины никогда не остаются. Что их изгоняют. Сначала молодыми, даже самых сноровистых гонят прочь. Потом, даже если примут обратно, и во второй раз тоже. Только если сама Мать, старшая в роде, приведёт, - только в этом случае есть шанс остаться с ними навсегда. Такова практика жизни испокон веков, потому что мужчина - дорогое удовольствие. В прочном женском коллективе нет ему места, даже самому сильному. Мужчина не рожает, не увеличивает род. Он нужен всего лишь на время, после чего становится бесполезен. Да, женщине, вынашивающей плод, одной не справиться, но один раз хорошенько сплотившись женщины полностью заменяют мужчин. Даже если женщина кажется никчёмной и слабой, то в перспективе это не так, потому что она родит, приумножит. А мужчина? Сколько добычи он принесёт прежде, чем нагуляется, насладится своей свободой? Нет, больше съест, больше внимания потребует. А забота в роде - одна на всех, что для Матери, что для мужчины. Забота, как и всё, разделяется всегда поровну. Вот и выяснилось, что проще - торговать, выменивать одно на другое. Оказывать услуги разного рода, выделать шкуру и пошить одежду за что-то, чем делать это бесплатно. К тому же, в отдалении от мужчин оказалось и безопаснее. Ведь мужчины агрессивны, своенравны. И одинокой женщине нет способа от этого защититься.
Горный. Это имя он получил за умение замечать добычу в потоках воздуха над землёй, определять её местонахождение по мареву, отражённому теплу. Это - его удача. И что? Так почему же теперь удача отворачивается, хотел заново спросить он, но... осёкся. Бесполезно. Поднялся на ноги, с вызовом глянул в предгорную даль, расстилающуюся внизу, и дошёл до своего спального угла, где собрал нехитрые вещи в заплечный мешок. Обулся в кожаные вязанки - обувь, сплетённую из перевитых лоскутов. И направился к выходу из пещеры.
Перед самым уходом он всё же обернулся. На этот раз Фиа провожала его неотрывно. И Горный улыбнулся, смахивая последние слёзы. И в отчаянии показал ей руками, что она - как горное солнце, скрашивающее суровые развалы камней его сердца. Это был очень выразительный и абсолютно непонятный даже ему самому, немой жест.
Медленно спускаясь по тропе в долину реки, он теперь задумался над тем, что же дальше. Скитаться опять одному, прибиться к группе таких же бродяг? Но где они теперь, мои товарищи? Живы ли? Отправиться по мамонтовым тропам на зимние стоянки, поискать их там?
Он представил глубокие реки, мокрые ноги... и поёжился. Изгнание - тяжелая доля. А мужчины вечно в изгнании. Вечно шатаются группками туда-сюда в поисках лучшего, а чего? Эхх... Так не хочется уходить от священного костра и тёплых, окатанных вековым пламенем, уютных камней. От женщин, их незаменимой, такой безмятежной природы. Особенно когда впереди высокая вероятность погибнуть. Ночевать он решил у источника - их с Фиа священного места, скрытого в траве, среди высоченных кустов тундростепи. Вспомнил, как утомлённые, разгорячённые, поили они друг друга из ладоней. Как игрались холодными брызгами и те сверкали... Присев у родника, Горный замер надолго. Идти было некуда, делать нечего. Как будто рассыпался мир. Он всё пытался сложить его в мозайку обратно, рассмотреть своё отражение. «Почему так? Бессмысленно всё... А кажется - ты избранный! Жизнь - да что там тундру перейти! Когда вот она, долина, как на ладони... Ничем я от диких не отличаюсь. Такой же молчаливый, чужой всем и себе. Только если какой-нибудь зверь подкрадётся сзади, я воткну в него не клыки, а вот эту вот кость... Жалкое, лысое, вечно мёрзнущее, скулящее подобие хищника, вот и всё отличие», - и он покрепче сжал холодное костяное перекрестие, отмеченное солярным знаком и заострённое на длинном конце, изготовленное из обломка рога. Единственную свою надежду оставаться в живых.
Позади надвинулась другая тень. Горный дёрнулся в сторону так, что буквально кувыркнулся в воздухе - и уже стоял, широко расставив ноги лицом к противнику.
- Фиа!
- Тс-сс, - обвилась она вокруг его плеч и прижалась, прильнула с таким неожиданным теплом, каким не обладает ни одна из кошачьих одежд. - Я пришла сказать… Мать нисколько не в обиде на тебя. Ты же знаешь, наша взаимность противоречит общим родовым ценностям. Поэтому они убьют тебя, если появишься.
- Но как ты смогла проскользнуть незаметно? - тёрся носом он об её ухо, вкладывая туда любовный шёпот, как бурундук орехи в кладовую.
- Они не удерживали меня, - хихикала она и дрожала от радости. - Потому что знают, я же вернусь.
- Они правы, Фиа, - зарывался он в её дымные волосы в последний раз. - Ты не вынесешь ребёнка в странствиях со мной. И я не смогу защитить тебя так, как они. У них сотня пар глаз. Сотня рук. Меньше ошибок. Традиция тысяч лет.
Тут она оттолкнула его кулаками прочь.
- Немедленно прекрати! Я чувствую иначе!
- Да я тоже! - ударил он себя громовым кулаком в грудь больше в удивлении. - Но смотри правде в глаза: у нас нет шансов. Одиночка небезопасно, а пара - это ещё сложнее. Я готов служить тебе, всё для тебя. Но ты вскоре не сможешь быть сильной, даже идти. И станешь дополнительным риском даже для меня! Я умру - погибнешь и ты! И наш друг. А так он вероятнее всего выживет. И... как я смогу тебя оставлять где-либо одну? Еду же нужно добывать.
Тогда она схватила его за плечи и тряхнула, как невинный порыв ветра огромное дерево:
- Нет, не правде смотри! Мне в глаза! Что видишь? Сомнения? Упрёк? Ты в них отражаешься уже как скала, Горный! Мир - огромен! Что ты застрял на одном месте! Пригрелся? Не дури! Разве не слышишь, как любовь звенит в этом стылом воздухе: «Пошли все вон!?» Давай продолжать верить в то, что ведёт нас!
Она перевела дух и продолжила:
- Не прощаться я пришла. Твой род, существовавший так долго, сокращается. И мой, если застряну - как вы, будет ждать та же участь. У всей этой пещерной обреченности есть единственная надежда: мы идём вместе. Вопреки нашим кровям, их родовым традициям, негаснущим кострам и даже богам! Это наш единственный шанс не остаться в прошлом. Попытаться выжить. С нашим новым богом. С нашей общей магической силой! Разве ты не чувствуешь её? Всего этого? - в порыве озарила она рукой.
- Да чувствую, только что чуть не утонул в этом роднике... Тихо, тихо, фиалковая моя! - они уже снова обнимались. - Ни у кого нет таких светлых, обворожительных глаз, как у тебя. Ты права, куда я теперь без них? М-да... у нас нет даже плана! Куда же мы отправимся?
- Все идут на запад, за солнцем. А мы пойдем на восток. На кой он нужен, этот Край земли. Что мы там забыли? Мало ли других краёв?
- Я вижу, ты уже всё решила.
- Конечно, - и она отошла и извлекла дорожную сумку откуда-то из-под кустов. - Еще на прошлой луне.
И тут ему стало так легко… Как будто гора свалилась с плеч! Та самая, которую он и тащил на себе всю эту жизнь.
- Значит, будем надеяться на удачу? - и он выставил кулак четырьмя сомкнутыми пальцами вперёд и вверх, как было принято между ними.
- Без сомнений! - ответила Фиа тем же. Их пальцы и запястья сомкнулись в тайном жесте, а солнце затерялось в ладонях. - Горы, цветы... То ли ещё будет... Мы навсегда изменим этот мир!