Перекрёсток времен
1.
Инга отрывисто нажала кнопку. Крыша автомобиля отъехала назад, ветер ударил в лицо. Сквозь тучи прорвался свет, солнце будто впервые озаряло мир, простирая лучи к благоухающей парами земле. Дождь закончился также быстро, как и начался.
Засверкали капли на лобовом стекле, как зеркало засветился невзрачный было асфальт. Брызги нарушали видимость, но Инге не хотелось ничего менять в неповторимости сегодняшнего дня, и она не смахнула их. Желание смены обстановки происходит, когда на самом деле требуется изменение… Вчера истеричная суетливость, вечное недовольство жизнью, - всепожирающее, ненасытное, - сошли, как тридцатилетней продолжительности болезнь. Больше двадцати четырёх часов уже длилось у девушки странное состояние эйфории: всё улыбалось чему- то, хотя, со стороны, наверное, казалось, будто она сосредоточена только на дороге, куда- то целенаправленно двигаясь вперёд. На душе у неё было хорошо, сказочно хорошо! Созвучно с миром вокруг, с каждым мгновением его. Там, впереди, куда мчался автомобиль, под золотыми лучами, на глазах - словно зарождался новый мир. И он приближался въявь.
Дорога… Не отрывая взгляда от точки на горизонте, девушка легким движением руки высвободила свои длинные волосы, и ветер затрепетал их. Дорожные знаки мелькали где- то там, за обочиной, за чертой сегодняшней реальности, смотреть в одну точку не утомляло, наоборот, сегодняшняя целеустремлённость всё больше сосредотачивала, расслабляла и сближала с чем- то природным, похожим на старый храм, затерявшийся среди заснеженных вершин. Совсем другая это была целеустремлённость, не бумажная, пыльная и кропотливая работа, а солидарная, - созвучная процессам в природе, - забота о себе как о части единого целого, позволяющая этому целому существовать. Да, однозначно, вчера всё переменилось! «Никогда, - подумала девушка, - я не была ещё так близка к счастью». Правда, не считая, наверное, той худой девчушки с большими тёмными глазами… Тут Инга с новой волной почувствовала, как ей хорошо! Огненно хорошо! Какую же радость способна дарить дорога!
Тучи в панике разбегались и таяли на глазах. Куда только подевалась их свинцовая спесь? Спрашивай теперь о тучах у сияющего, смеющегося солнца! Что за символичная смена картин природы! Разве способен человеческий разум охватить всю глубину сокрытого в них? Постичь все тайны бытия? Надо же, ливень только прошёл, а ты уже позабыл, как еще совсем недавно небо сотрясалось от грохота, сеяло мглу, окатывая ледяными волнами холодного ужаса всё живое. Что было - прошло… Как не бывало!
Внезапно Инга затормозила машину и съехала на обочину. Девушке вдруг захотелось самой броситься навстречу солнечному свету, стать ещё роднее Земле. Почувствовать касание первостепенных стихий: солнца, ветра. Услышать совет тишины. И бежать на эту встречу обязательно босиком, по траве, как уже было. Безумствовать, стать ведьмой, зарыться лицом в мокрую траву и долго потом восстанавливать дыхание, смотря в синее- синее небо, пытаясь увидеть его начало или конец - не важно. Отойдя подальше от дороги, девушка скинула с себя всю одежду и побежала.
...Через десять минут Инга возвратилась к машине с охапкой полевых цветов, разгоряченная, полная восторга, воскресшей юности души. Но у самой дороги девушка вскрикнула, мигом посмотрела в траву. Осколок неба зловеще посверкивал оттуда. Взгляду совсем неприметный кусок стекла.«Разве что- то сегодня способно испортить настроение?» - подумала Инга и быстро перевязала ступню белоснежным платком. Неприятное происшествие несколько охладило пыл, но девушка была не из робких. Она также быстро забыла о глубокой ране и брызнувшей на зелень крови. Инга всё вспоминала вчерашний день, и даже боль в ступне не могла смахнуть ни на миг улыбки с её лица.
Да, ещё вчера жизнь представлялась вечно запутанным нагромождением причуд природы. Казалось, ничего не способно удивить, изменить устоявшегося прозаичного мнения, оттиска школярского воспитания. Все открытия сделаны, в мире не может быть нового - это аксиомы. Но вот, в один миг жизнь обрела смысл, а причуды природы совершенно преобразились до степени многозначительности каждого шага. Теперь Инга не сомневалась, а просто верила: случайностей не бывает. Будто некий змий душил её все эти годы, а тут вдруг отпустил, дал свободно вздохнуть, наполнил смятенную душу смыслом и как восстановил структуру всего - и внутри, и во вне. Не смог справиться с жертвой и уполз, оставив после себя в душе печальный, жесткий след - напоминание, как жить не достойно.
- Бр- р- ррр!!!
Мотор взревел, «Ягуар» понёсся дальше. На мгновение девушка инстинктивно обернулась назад, как прощаясь с обочиной, пёстрым лугом, приютившим её «судно». С таким чувством древние мореплаватели покидали обживаемые на зиму берега, надежно укрывшие от непогод и стихий, раз уверившие в незыблемость тверди под ногами посредь непрерывно грозящего гибелью океана... И однажды остановившиеся надолго, позабывшие о цели, пути, растерявшие знания... И теперь цепляющиеся только за одну мысль остаться, ставшие чуждые стихиям, но не утратившие их свойства. Ибо что есть способность человека мыслить, как не стихия, подчас уничтожающая саму природу? Гасящая и огонь, и ветер. Поворачивающая реки вспять, переворачивающая саму Землю.
Она вновь замечталась, и в этот момент ветер рванул букет у неё с колен и разметал цветы по салону и далеко по дороге. Это было грустно. «Живые цветы… Зачем я сорвала их?» Она всегда любила цветы, особенно когда их дарят, но не сегодня и не эти. В сознание закралась нотка грусти… Ей же никогда никто ничего не объяснял. Все правила игры были приняты изначально ею самой, но, - теперь она поняла, - лишь из- за отсутствия альтернативы. И вот... Но страх не дал опомниться. Инга вдруг почувствовала, что где- то, в глубине любого процесса, существует безликая червоточина, которая уже, наверное, готовит мир к новым испытаниям - завтрашнему дню. Солнце выглядывает из- за туч и греет, радость, жизнь - вот они, на ладони, молодость всегда с тобой, а где- то уже упали семена раздора, пролегла тень морщины...
Так на смену чувствам пришли мысли.
«Как далеко человечество от истинного своего значения, - подумала Инга, вновь расслабляясь в удобном кресле «пилота», - Как же наш человеческий, меркантильный, механизированный мирок далёк от поистине огромного, живого МИРА вокруг, в котором я вдруг оказалась... А как далек человек от себя! Не живет он, а мучается в придуманной для себя же, такой удобной, ублажающей иллюзии! Да- да, именно иллюзии… В которой, заблуждаясь, человек на самом деле дышит не тем воздухом, смотрит не в ту сторону и делает всё не то… Тысячелетиями топчется в грязи, называя это искусством. Порой смея предполагать, что его слепили из этой грязи... Доводит в поступках себя до абсурда! И в целом так: человечество отгородилось от всего мира звуконепроницаемой стеной, замкнула каждого на себе. Научила, что у каждого должно быть своё, и что всё вместе - это обязательно порознь. Сегодня мы больше не живем. И в самом деле, мы вымерли многие столетия назад. Сегодня мы только существуем. Увольте, разве так можно? Жизнь птицы в клетке не имеет значения, я отлично это поняла. Разве можно тому, кто ещё не научился летать, уже подрезать крылья? А нас кормят суррогатом - готовыми представлениями о жизни, впихивают его насильно с менталитетом, рекламой, культурой, лишая тем самым свободы выбора и не помогая нисколько - а только запутывая… Ох уж эти советчики! Советчиков много, а счастливых людей - единицы. И счастливые предпочитают больше наслаждаться - молчать. Как же так? Крылья, а не сами ли мы их подрезали? Я не верю… Нет, человек от природы не способен на такое злодейство. Почему же так сложилось? Откуда эта болезнь ещё не утвердившегося, окончательно... да, психически не сформировавшегося… вида?»
Машину тряхнуло. «Ягуар» спрыгнул с крайнего холма, и увалы остались позади. Теперь он нёсся по направлению к горизонту только по прямой, дорога превратилась в бесконечную недвижимую полосу. «Ягуар» глухо урчал, будто взаправдашний зверь, увлечённый погоней. Инга подумала об этом и представила себя верхом на этом звере подобной птице в небе. Чтобы ощущение стало ещё чётче, она закрыла глаза и стала увеличивать скорость: «А ведь правда... Человек - это птица. Точнее, птенец, только- только поднимающийся на крыло. Да- да, ещё оперяющийся, потому и мысли наши должны быть легки, как пух. В нас заложен этот полёт, и, как бы мы ни сопротивлялись ветрам, в итоге есть только один способ преодоления их - крылья... А пока, в ожидании этой неизбежности, мы утешаем себя ощущениями полёта... Придумываем «Ягуары» и другие способы летать».
Мысль получилась просторной. Она вытянулась, как сами Великие Равнины.
- В нас заложено семя, - оно ищет пути к свету, но этот рост в процессе социальной адаптации уступает место «злым силам». Подчиняясь обстоятельствам, мы прививаем себе этот рефлекс, и страдаем ещё больше от непонимания себя, воспринимая жизнь уже как мучение, потому что «изнутри» что- то всё также настойчиво рвётся наружу. Мы назвали этого чужого «душой».
«Тебе необходимо изменить свою жизнь - чем радикальней, тем эффективней», - сказала я вчера. Как только начнешь делать то, что хочется, проснутся и те давние, детские устремления, но теперь уже в новой форме, - те самые желания, отвечающие не только на вопрос «что делать», но и «зачем». Это начало пути человека по Земле. Всему своё законное место и время, поэтому верни скорее душе свет, солнце, - так, как это бывает в начале, когда рождается младенец, - и жизнь твоя запестреет всеми цветами.
И вот - свобода... Нет больше работы, и деньги на бензин через некоторое время закончатся. Я продам машину... А может быть, просто брошу её на обочине. Пока я наслаждаюсь свободой, но, наверное, наступит момент, когда я устану нести на себе и этот груз. Что же будет тогда? Чем станет истинное освобождение?
И мысль внезапно оборвалась на аккорде: над головой сверхзвуковой самолёт преодолел воздушный барьер. Всё. Инга открыла глаза.
Вот он, мир впереди, места, которые Инга никогда не видела. Вот откуда созвучие с дорогой... Душа существует, несомненно, но только в роли первооткрывателя. Нет иного пути для неё, а цели неведомы, значит, и незачем их знать. Знания мгновенно запутают и пригвоздят на холме в одном месте. Если не ты сам, то тебя. Только дорога впереди способна омыть члены так, как неведомо ни одной из женщин. Только трава, - волосы Земли, - способны смахнуть усталость с натруженных ног и вернуть молодость им. Природа возвращает юность душе потому, что освобождает её.
...А плоскость равнин впереди, разноображенная небольшими рощицами, все- таки была изогнутой. Это только казалось, что дорога проложена прямо; гигантские пространства медленно вздымались и вновь простирались вниз. Теперь это хорошо стало видно по небу впереди, узкой полосой колышущемуся в пределах строгой линии обзора. Ещё два часа «лёту» по абсолютно безлюдной местности, и плоскогорье уткнулось в ладонь горного хребта, поднявшегося из дымки над горизонтом. Инга притормозила «судно» у края леса, окутавшего горную страну как лохматый зверь, который припал на лапы и задрал морду к поднебесной, и вышла из автомобиля полюбоваться пейзажем, и подумала, что вот также и каждый человек на Земле, словно пришелец из другого мира, делает остановку «жизни» на пути в бесконечность. Ей вспомнилась картина Исаака Левитана «Над вечным покоем», где изображена широченная река - дорога жизни, начинающаяся на полотне справа; судно - «ковчег» перед зрителем, остановившееся на излучине и вросшее в берег, обжитое со временем и превратившееся в Храм божий; и далее кладбище у края слева, ещё один символ этой дороги, напоминающий, что снова однажды окажешься в пути. «Вот оно что, - открылось Инге, - вот почему храм это дорога к богу, вот почему в нём должны гореть свечи! Он - напоминание, что жизнь - всего лишь остановка в пути, а свет (на картине Левитана в окошке) - знание, не дающее скопиться кромешной тьме (тучи на картине) человеческих заблуждений... Но интересно больше не понять эту символичность, а тех людей древности, которые её поддерживали как концепцию. Сыпали курганы».
В этом смысле иным представляемся взгляд не только на историческое прошлое, но и на значение сегодняшнего мгновения. Мы торопимся и спешим достичь как можно больших благ земных, а ведь известно, что только мгновения меняют твою жизнь, мгновения озарения или смерти, совсем как солнце после дождя, как повороты дороги... Не ради кучи барахла, а только ради нескольких мгновений жизнь человека, или даже одного единственного. А мы не придаем мгновению того значения, неправильно оцениваем собственную жизнь и так часто проходим мимо чего- то по истине ценного.
И «Ягуар» рванулся дальше. Инга задумалась, как мимолетна жизнь, нежны краски её, распадающиеся в следующий же миг. Разве способность мыслить дана, чтобы быть в постоянной озабоченности, а не в радости? Не умеем мы воспитывать свою мысль. Вот почему и чувства перестали быть глубоки. Но что же делать, когда ты это понял только сейчас? Когда уже так далеко...
Задумавшись, Инга не заметила знака ограничения скорости среди подступивших к дороге деревьев, как и следующего, предупреждающего о возможном внезапном появлении диких животных. Не заметила она и красавца- оленя, выскочившего перед ней в резком повороте как из- под земли. В миг промелькнула в голове девушки вся её жизнь. И то, что красавец олень обречен, как под прицелом ствола. Что её жизнь так и не успеет начаться. Но теперь и чужая жизнь для неё была столь же бесценна, как собственная. Запомнилось только, как зверь, замерев, смотрит в глаза, в сердце, а потом и в душу, когда она резко рванула руль в сторону и ударила по тормозам.
2.
- Дзинь- нь- нь, - прозвучало на ветру.
- Человек видит врагов и не замечает, что тот единственный настоящий враг, который принуждает верить в существование врагов вокруг и находить их, враг рода людского, питающийся несовершенством человеческим, строит козни не где- то, а повелевает нашими чувствами здесь и сейчас, в каждом из нас!
Слова, прозвучавшие на Всеобщем языке, были сказаны по правилам: с поднятыми к небу руками, лицом к солнцу. Святогор умолк и медленно обвёл глазами присутствующих «той» и «этой» стороны, равномерно встречаясь взглядом с каждым, «своим» и «чужим». Стремясь заглянуть в души людей, ожидая от них понимания, как завещали Предки. Однако, он знал, что ответа не будет: война началась давно. Его род и род врага одной крови, и что ж? Не все яблоки родятся цельными, многие сжирает червь: Святогор давно перестал удивляться. Борьба за земли и ресурсы возникает, когда отсутствует разумное управление Советом старейшин. Которое, в свою очередь, подкрепляется знаниями Предков, сводящими вероятность ошибки к минимуму. Когда не остаётся аргументов, в качестве разрешения вопросов вступает меч. «Если говорить обо мне, - усмехнулся в бороду Святогор, - то главное, это быть готовым. Не зажраться и не забыть Завет. Чтобы в ходе затянувшихся дискуссий кромка не заржавела, а рука не стала слабеть».
И тут же он нашёл подтверждение мыслям. Недолго продолжалась тишина, внезапно её рассек настораживающий свист: это был ответ. Святогор подался в сторону и легко высвободил меч из ножен. Но всё же камень, выпущенный из пращи, задел плечо и чуть не выломал кость.
В миг всё смешалось: свои и чужие, а для кого- то уже и небо сравнялось с землёй. Трава, позолоченная солнцем, не успела обсохнуть, как уже была орошена вновь. Солнце, выглянувшее из- за туч совсем недавно, слепило глаза. Рус наблюдал за дядькой Святогором, пока не убедился, что помощь тому не требуется, и только тогда стал рубить напролом в самую гущу.
Рус был опытным войном. Зачем бежать навстречу врагу? Враг является сам, его приводит зверь. Этот зверь, только принимающий человеческое обличье, его же и губит. Рус улыбнулся: молодец Святогор! Отлично сказал!
Несмотря на отвлечённые размышления, Рус прекрасно владел собой. Движения его казались со стороны мимолетными, и даже завораживали. Давно подмечено, что в разных ситуациях и время для героя течет по- разному. Рус в схватках с дикими зверями один на один научился владеть ситуацией, а затем, всё дольше сохраняя ясность сознания, и временем. Это открыло его талант, мастерство война; стало призванием на Земле. «Жрецы говорят, что будет эпоха, когда люди перестанут стремиться к Предназначению. И даже шаманы исчезнут». Ещё не закончив мысли, Рус убил первого врага. Точнее, тот сам пустил себе кровь, напоровшись всем телом на вовремя подставленный короткий меч. Для человека, научившегося управлять восприятием времени, движения противника становятся замедленны, а свои собственные движения ускоряются. Следующий попытался нанести отвлекающий удар, но, завязнув в предупредительном ответном, не заметил скользнувшего рокового удара. «Там, куда вкладывается наибольшая сила, сосредоточено и максимум внимания, - констатировал Рус. - А отвлечение было столь наигранным, что распознать истинные намерения было легко».
Дальше на Руса напало сразу трое. Одного он уложил сразу, полоснув «солнечным зайчиком» от полированного основания меча. Крутанув падающее тело, навалил его на второго и третьего, что позволило проткнуть ещё одному шею. А вот третий... Не смотря на ярость боя, не спешил отвечать и даже нападать: смерть боевых товарищей его как будто и не впечатлила. «Ну что ж, - подумал Рус, изучая противника, - Ты или я, не всё ли равно?» И мгновенно нанёс удар первым, пробуя врага на вкус. И тут, наблюдая, как был мастерски парирован удар, возликовал сердцем: противник изучал его! Это значит, что этот поединок обещает быть интересным!
Противник понял... и в миг его лицо посуровело. Он осознал, с кем имеет дело, и принял вызов. Тем временем Рус расчистил площадку для боя, одного разрубив поперек, а второго лишив «медвежьей» головы, которая так и упала в траву с прикрывавшей её звериной шкурой. Два меча вступили в диалог с таким звоном, как будто уже знали друг друга.
Они сражались уже несколько минут, но не наносили друг другу тех смертельных ударов, которые требуют полной отдачи. Враги понимали: силы необходимо экономить, и нащупывали слабые места в защите. Оба казались совершенными друг перед другом, и уважение противника противником росло. Оба знали, что война - отнюдь не развлечение подвигами, а смерть, риск, боль и неоправданная трата сил. Оставалось ждать случая, ведь человек так несовершенен... Внезапно противник охнул. Этого было достаточно, чтобы его меч отлетел в сторону. Рус всем напруженным телом надвинул острие Раберана, - это неотъемлемое продолжение руки, - на открывшуюся брешь в защите противника... но глаза поверженного врага заморозили инстинкт. «Что ж, убей, - требовал спокойный, насмешливый, странный взгляд, - ещё немного до горла, давай... я так устал». И Рус остановился. Из бедра врага торчал стволик короткой, залётной стрелы. Рус понял, и отнял меч в сторону. Сердце, закалённое в боях, научило его видеть перед собой прежде всего человека. Противник осклабился в ухмылке: в изломе его тонких губ скользнула то ли насмешка, то ли сожаление. В оглушающем со всех сторон бреду ему привиделся не человек, а совсем иное существо, обладающее железными членами, непобедимое в бою. И вот, это божество протягивает ему руку, как росток надежды - живую, здоровую, теплую. Повинуясь этому чувству возвращения к жизни, враг выронил скрытый кинжал, приподнялся, зарычал от боли, но приветственно потянулся навстречу. «Вот оно что, - понял Рус, увидев кинжал. - Он разыгрывал честь, чтобы предательски воспользоваться кинжалом в подходящий момен... Почему же сейчас не убил?» И, подхватив раненого под спину, Рус поволок его к повозкам на свою сторону, в безопасное место. Тот не сопротивлялся, помогая здоровой ногой.
Русу пришлось тяжело. Они оказались в самой гуще боя. Поле битвы быстро смещалось к роще, словно проносящаяся волна. Враги теснили его народ, но Рус не мог бросить добычу, что- то останавливало его. Увлекаемый волной, он вступал в схватки, только когда кто- то оказывался на пути, упорно продолжая движение. Как же долог и мучителен оказался этот путь! Правая рука отнималась от тяжести, когда, наконец, показались заграждающие повозки. Сражались уже здесь, и Рус увидел, что женщины теперь тоже вооружены и пытаются биться наравне с мужчинами. Он решительней двинулся вперёд, расталкивая всех подряд. Враг начал убивать защитников, когда Рус, подойдя к ближней повозке, вступил в бой. Бросив раненого, он ткнул в спину одному, с размаха ударил по плечу другого и распорол горло третьему. Наконец- то! Теперь он ничем не обременён! Ещё шаг - смерть, присел от удара, кувырок, бросок под ноги случайному противнику - смерть, метнулся обратно - смерть. Теперь это уже была не разминка, а настоящий бой, требующий всего внимания и отрешённости. Воин забыл о том, кто он и почему здесь, зачем эта битва, с кем - он словно парил где- то на высоте там, где коршуны, и наблюдал со стороны за сражением, слившись всеми частями тела в единый инстинкт. Вот, снова схватка... Но внезапно что- то привело его в чувство, и Рус обернулся. «Не больше 2- х секунд», - прозвучало в мозге.
Пленник, брошенный им у заграды, заполз под повозку и был обнаружен. Приняв пленника за врага, один из мальчиков с гиком бросился к нему. И вот, сейчас паренёк взметнул обломок стрелы для удара, метя в сердце. Пленник успел перехватить руки юнца, и теперь выворачивал их, пытаясь, казалось, перенацелить удар. С ужасом Рус увидел, что мальчик - его сын.
В миг замерло всё, как на картине. Люди, вздыбленная земля, безмятежное небо, чёрные птицы. «Чувства привязывают» - протянулось в голове, как ожидание половодья. Рус только услышал, как кричит что- то сыну, что- то страшное, и вдруг увидел под ногами не землю, а вспышку облаков - две секунды прошли.
Падая в небо, Рус почувствовал, как что- то тяжёлое поразило его сознание, лишив возможности быть прежним. Но было хорошо, спокойно, и на удивление тихо. Внезапно сквозь темноту (с удивлением он осознал, что это была тьма!) прорвался свет, прояснилось. Нет, правда, небо, подумал он, увидев небо. Только не голубое, а золотистое. С армией леса у грая глаза. Он попытался подняться, и не смог. Сказать - и услышал хрип.
- Не двигайся! - приказал знакомый голос. - Нельзя!
С непомерной силой воли Рус выплюнул расплавленное железо изо рта и сказал:
- Да что со мной... Там... пленный...
- Я понял, - теперь Рус осознал, что это говорит Словар. - Все услышали твой крик, он холодил кровь. Это ошарашило врагов и изменило ход битвы. Пленный будет жить. А ты лежи.
- Отец! - и Рус увидел заплаканное, голубоглазое лицо. Расплывчатое, но до боли в сердце родное. - Это я...
- Ничего, - сказал бы Рус, если б мог. И улыбнулся бы тоже. И подхватил бы сынишку, и подкинул бы его к небу - повыше к богам. Да, небо. Ух- х, сколько его! Да какое красивое! Хорошо, что мы победили! Надо бы чего- нибудь и перекусить...
Но небо не позволило. Внезапно оно нахлынуло и приблизилось, подхватило его и понесло куда- то, подгоняя льдинами облаков. Куда? Зачем? Рус не хотел уходить от рода, семьи, но не мог - волны половодья так и захлёстывали его, не давали дышать. Тогда он вздохнул поглубже, как бы собираясь с силами вновь, и закрыл глаза.
3.
Надо же, как сидят на женщине доспехи! «Как они мне идут!» - подумала Инга, не в состоянии оторвать глаз от себя. Ни один мужчина, как бы великолепен он ни был, не может сравниться с женщиной в способности красиво одеваться, тем более - облачаться в доспехи. Талант укрощать себя у женщины - это стихия.
- Как я прекрасна! Как же этим сильна!
И она снова с восхищением рассмотрела своё тело. Какая лёгкость, грация! Никогда доселе с такой точностью не были созвучны её чувства, мысли и внешность. Поначалу Инга даже испугалась своего перевоплощения - так был резок контраст между ездой в автомобиле и теперешним её положением и обликом, сразу же заворожившим, словно сошедшим со страниц книг о приключениях древних героев. Не уж то это я? Не уж то я такой могу быть? Крепло духовное величие, наливающее её члены твёрдостью, решимостью к действиям. Никогда Инга ещё не была столь превосходна, будто все её сущности встретились в один миг. И тут она вспомнила, что уже была такой... И пелена слетела с глаз. Как могла она позабыть, что лишь отлучалась на время! Что вот, сейчас - её настоящая сущность! Как могла думать, что жизнь всего лишь одна. Потерять ту нить знания, что она всего лишь совершала путешествие с целью, и теперь возвратилась, обновлённая, в своё настоящее состояние. Но куда и зачем?
И тогда она оглянулась. Тут же звуки происходящего стали доходить до неё, и она различила силуэты лиц, услышала отдалённые крики и стоны, которые становились всё явственнее, и пока вдруг не осознала, что вокруг кипит бой. Движения тел, взмахи и ярость в лицах, льющаяся из ран кровь, крики победителей и побеждённых - всё это происходило как во сне, замедленно, странно, и только казалось реальным. «Конечно, - подумала Инга, - разве я могу оказаться здесь? Разве я воин?» И она с недоумением посмотрела на себя, свою руку, привычно сжимающую окровавленный меч... Грозное, украшенное устрашающими шипами ближнего боя оружие, которое раньше на волне восхищения о себе просто не замечала... А битва вокруг ускорялась, время наращивало темпы. Словно сам мир спал, а теперь его картина оживала, полная смерти, горя и ужаса. И что будто бы ей, - подумалось Инге тогда, - и дан тот самый шанс, чтобы тьма окончательно не поглотила эту реальность в той самой Великой Битве... Которая началась так давно, посеяв семена раздора, разлук и непонимания между самыми близкими... В которой столько уже всего прекрасного потеряно и забыто. Мысль была столь ярка, будто она жила в девушке всё это время в ожидании момента пробуждения, как солнечный луч за тучами. И Инга так сильно почувствовала истинность этой мысли, что тут же будто незримый груз рухнул ей на плечи. «Что это?» - от неожиданности она даже вздрогнула. И не успела ещё осознать свой испуг, как череда происходящих вокруг событий, становящихся всё более роковыми, вовлекла её в сюжет.
Неожиданно девушке улыбнулись, - седовласый воин, её родич, был располосован от уха до уха. Глаза его были ещё живы и полны непонимания, когда на суровом лице, презрев отметины самой жизни - сорвав печати морщин, кровавым полумесяцем усмехнулась смерть. И за этим её вестником, - вслед за рухнувшим к ногам девушки телом, - показалась и сама она - в рассечённом кильте, со слипшимися от крови волосами, окровавленным беззубым ртом, вооружённая кривым ножом. И сделала осторожный шаг, нагло ухмыляясь, прямиком к ней.
Инга на расстоянии почувствовала смертельную хватку у горла, но что- то большее, чем простые эмоции, всколыхнулось в тот момент в ней. Уклон, разворот, лёгкий взмах - и всё было кончено: суровый воин замертво рухнул к её ногам. Инга посмотрела на окровавленный меч отрешённо: не уж то это сделала её рука? Такая прекрасная, светлая. Украшенная тонким золотым браслетом в виде лепестков огня по запястью. Сделала молниеносно, созвучно со всем её существом. И тут в голове мелькнуло имя меча: «Ягуар».
«Ах вот оно что...» - как будто вспомнила всё до последней детали в тот момент Инга, постигая смысл самой цепи перерождений, чувствуя привычную твёрдость рукояти клинка. Истина приоткрылась, но в тот же момент другое событие отвлекло её от созерцания себя в Мире и вновь водворило в реальность. Это был клич, - сначала далёкий, проносящийся за шумом битвы, но с каждой секундой быстро наступающий вперёд как порывистый ветер, пока, наконец, не захлестнувший все звуки и не ворвавшийся в поток сознания:
- Агни! - гласно раскатывалось эхо по полю битвы и звенело в ушах. - Агни, уходи! Это ошибка...битва - не для нас! Сохрани! Малое, что осталось! Ты не должна...
Инга увидела, что это кричал воин преклонных лет, могучего телосложения, с залитым кровью до неузнаваемости лицом и сбитым с седой головы шишаком, изрубленным щитом. Кричал в её сторону, как будто бы ей. В исступлении, всё более хрипло, пока не пропал в гуще схваток:
- К лесу!!!
«Я? - удивилась Инга. - Мне?» Конечно же нет, не может быть, чтобы обращались к ней. Однако, с кличем лепестки огня на браслете запястья настойчиво затрепетали. И странный пламень, начавшийся от руки, вспыхнул у Инги в груди. Она должна... Обязана что- то сделать. И рука вновь непроизвольно поднялась. «Агни!» - взмах меча и в смертельной агонии падает на колени враг. «Агни!» - и занесённый над нею топор выпадает из ослабевшей руки противника. «Агни» звучит как колокол в голове. С этим словом и смерть, оказывается, совсем Инге не враг. Но кто она, эта Агни? И где?
«Я не хочу убивать!» - вдруг выкрикнула Инга в небо, испещрённое брызгами крови. «Это не я!» - кричала она, продолжая нещадно сеять смерть. Ведь каждое промедление это гибель, и не только её. Или ты, или тебя. И пока смерть твой друг, ты будешь жить, - откуда- то вспомнилось ей. Тело её вновь налилось упругостью перед очередным броском, как разъярённый зверь, огонь в груди взметнулся ещё выше и полыхнул в голове. «Я же даже не принадлежу себе!» - с ужасом вдумалась Инга в смысл своего существования, всё пытаясь невольно что- то вспомнить из посвящений и храма. И от бессилия удушливые слёзы с потом предательски застили ей глаза. Казалось бы - всё, это конец, но нет, члены её продолжали безжалостно наносить удары, прорубая Ягуаром дорогу к лесу. Чем больше она противилась войне, тем гуще становился бой и мертвее было вокруг, а путь замедлялся и терялся среди мёртвых тел. «Скоро, скоро конец, - успокаивала единственной необезумевшей частичкой сознания Инга себя, не успевая смахивать пот со лба, взяв на себя непосильную ношу Агни. Но что это за наваждение грядущей ночи?? Что за тени перебегают у леса, мельтешат от ствола к стволу? Дьявол!!! Не уж то опять всё напрасно? Проклятье!
- Враги!!! Засада!!! - предсмертно прохрипел кто- то рядом. И слово пронеслось по ряду войнов, звуча всё более обречённо. А кто- то оборвался на полуслове:
- Солнце! Солнце уходит!! Солнце...
И с этим кличем как будто спала окалина, и обнажилась слепящая суть. «Мы - Дети Солнца, - прошептала Инга, нежась в лучах собственного огня. - Надо перестать видеть, чтобы начать понимать... Я - Агни!» Как она могла всё позабыть? Даже собственное имя!!! Как могла сразу не узнать его? Так долго отрекаться? «Мы каждый раз забываем только затем, - вспомнила она ещё, - чтобы вновь проиграть». И дикая злоба сковала её: меня снова заставили позабыть. И от девушки не осталось ничего, кроме её огненной сущности, теперь уже всецело всколыхнувшей её.
- Я - Агни! Дети Солнца! Верните Великое Кольцо! - произнесла она на древнем языке, и заклятие сработало. Ряды их сомкнулись. Вот, золотое кольцо внутри, а чёрное давит снаружи. И плавится камень, испаряется сталь. Обнажается суть. Но душа непреклонна, ибо она, если не потеряется на перепутьях, не сгинет во тьме, то будет странствовать - жить вечно, - так завещали их Предки. И тут внутреннее кольцо зажглось своим, самостоятельным светом. Враги потеряли целостность, и ряды их распались. И там, где это произошло впервые за тысячи лет, лучом мелькнул Ягуар.
Не было больше сомнений. Теперь хозяйка и её меч были как одно целое. «Да, я - Агни!» - наслаждалась Агни своим новым именем, вычерчивая его мечом вновь и вновь под сонмы побед. Пока вдруг - мгновенно не увидела звёзды, протянувшиеся полосой бесконечности через всё небо. «Сварга? И это ещё не конец!» - с удивлением констатировало её сознание прежде, чем снова погаснуть.
Продолжение