Дом Стройбюро как побратим Сухаревой башни
Недавно была опубликована статья координатора общественного движения «Архнадзор» Константина Михайлова «Фантомная боль Москвы», приуроченная к печальному 80-летнему юбилею сноса одного из символов столицы - Сухаревой башни. Подробная история беспощадной ликвидации этого знакового исторического объекта и нескольких неудавшихся попыток как его спасения, так и воссоздания, вызывает различные ассоциации с современностью не только у автора. История имеет свойство повторяться - зачастую в иных форматах, с иными действующими лицами, но всё же в главном - повторяться.
Остановившийся на рубеже главного фасада снос Дома Стройбюро осенью 2013 года имеет, представьте себе, много общего с московскими событиями апреля 1934 года. Для города Королёва он стал таким же историческим, и будет уместно, с учётом пропорций, провести параллель между двумя похожими культурными катастрофами.
Щит экспертов
Историческая и художественная ценность приговорённой к казни Сухаревой башни хорошо осознавалась крупнейшими искусствоведами и архитекторами, и, ужаснувшись обещанной в прессе скорой расправе с русским памятником XVII века, они направили письмо Сталину. От одних только имён подписавшихся может замереть сердце - И.Э. Грабарь, И.В. Жолтовский, И.А. Фомин и А.В. Щусев. Их заступничество не было простым увещеванием: они обязывались за месяц подготовить проект, позволяющий одновременно и сохранить башню, и организовать идеальный график движения на Сухаревской площади (ведь причиной сноса называлось препятствование транспортному потоку). Проект был выполнен, и не один, но никакое из предложений не было учтено ни в коей мере. Некоторые историки архитектуры (например, А.В. Иконников) считают, что попытки авторитетных специалистов защитить башню не только не предотвратили её гибель, но и, возможно, ускорили её. Если рассматривать ситуацию так, то причиной ускорения, надо полагать, было раздражение руководителей государства, усмотревших в действиях корифеев покушение на прерогативу власти казнить и миловать.
В 1934 году, когда в Москве кувалдами крушили белокаменный декор Сухаревой башни, под Москвой процветала и строилась Болшевская трудовая коммуна. Дом Стройбюро, первое капитальное многоэтажное здание коммуны в стиле конструктивизма, был возведён совсем недавно и олицетворял собой прекрасное настоящее и светлое будущее молодых людей, привезённых сюда из Бутырского изолятора, с Лубянки и Соловков и отрёкшихся от своего преступного прошлого. Бывшие клюквенники (воры, обчищавшие церкви), карманники, медвежатники и представители других воровских профессий поверили в то, что вместе со страной могут радикально измениться и они сами. Они приучились к труду и создали крепкие высокодоходные производства; перестали жить одним днём и завели семьи; открыли кружки самодеятельности и превратили их в профессиональные творческие коллективы. Строительством они утверждали основы своей новой жизни, окончательность и твёрдость добровольно принятого выбора.
… Ни художественная, ни историческая ценность комплекса Болшевской трудовой коммуны, сохранившегося в Королёве почти полностью, не являлась открытием на момент сноса Дома Стройбюро. Более того, в городском краеведении история уникальной организации была одной из наиболее изученных тем, которой с середины 1980-х годов посвящалось множество публикаций, и далеко не только в местной прессе. В Королёвском историческом музее хранится солидная коллекция экспонатов, связанных с деятельностью коммуны. Последним крупным приобретением музея были полученные в дар в 2010 году рисунки художника-авангардиста Василия Маслова - того самого, чьи стенные росписи были обнаружены в Доме Стройбюро за неделю до сноса. В книгах по истории города трудкоммуне посвящены главы. На сайте городского совета депутатов в разделе «Историческая справка» до сих пор можно прочитать о том, что судьба Болшевской трудкоммуны является «одной из ярких страниц городской истории». Но на защиту этой яркой страницы ни один городской депутат почему-то не встал. Зато, как и в случае с Сухаревой башней, на защиту встало экспертное сообщество. В адрес губернатора Московской области и главы города полетели письма из Союза архитекторов России и Российской академии архитектуры и строительных наук, DOCOMOMO и Центра авангарда, и так далее, и так далее. Государственные аттестованные эксперты просили спасти Дом Стройбюро, указывая на его несомненную архитектурную и историческую ценность. Их заступничество затруднило прямой снос Дома и вынудило интересантов разыграть целый спектакль, сценарий которого предусматривал бесконечный пожар в здании и тушение этого пожара (нас уверяли - спасение здания!) экскаваторами. Большая часть Дома Стройбюро была снесена, но сохранившийся главный фасад поставлен на государственную охрану как выявленный объект культурного наследия.
Оправдание сноса
За 10 лет до слома Сухарева башня была отреставрирована. Однако этот факт нисколько не помешал идеологу сноса и главному руководителю процесса Л.М. Кагановичу на склоне лет оправдывать варварское деяние «ветхим», даже «можно сказать, аварийным» состоянием здания. Константин Михайлов в своей статье приводит также ещё один аргумент Кагановича: «Причиной сноса башни, по Кагановичу, были не то что транспортные проблемы, а ежедневная гибель возле нее 5-10 человек из-за оживлённого движения по Садовому кольцу» и далее отмечает, «насколько живучи приёмы, с помощью которых разрушители разных времён оправдывают вандализм. «Аварийное состояние» - и сегодня палочка-выручалочка для всех девелоперов, желающих расчистить доходный участок. Человеческими жертвами пугают и сегодня - именно их вероятностью «обосновывали» снос «Военторга» в 2003-м или, только что, необходимость разборки и переноса на новое место Шуховской башни на Шаболовке». Тысячу раз - да.
«Ветхостью» и «аварийностью», а также возможными человеческими жертвами оправдывался и снос Дома Стройбюро. В упреждающем техническом заключении, выпущенном администрацией города Королёва 8 и 9 ноября 2013 года, было заявлено, что физическая утрата основных конструкция здания превысила 87%. О роли экскаваторов в этом процессе документ умолчал. В реальности Дом довели до нужной кондиции только к 12 ноября, и в течение тех нескольких суток, когда, с перерывами, его громили, здание само доказало, что слухи о его ветхости и аварийности сильно преувеличены. Вместо прогнивших деревянных балок во время слома обнажились крепкие стальные швеллера, вместо рассыпающегося в прах кирпича - добротная кладка с качественным цементным раствором. Дом Стройбюро не был до сноса отреставрирован, как Сухарева башня, но всё же сверкал новенькой крышей.
Политика, политика…
«В архитектуре у нас продолжается ожесточённая классовая борьба… Пример можно взять хотя бы из фактов последних дней - протест группы старых архитекторов против сноса Сухаревой башни… Характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу. Ясно, что все эти протесты вызваны не заботой об охране памятников старины, а политическими мотивами - в попытках обвинить советскую власть в вандализме» (Л.М. Каганович, выступление на совещании московских архитекторов-коммунистов в 1933 году).
Защитников Дома Стройбюро уже нельзя было привлечь к ответу за контрреволюционные и антисоветские настроения - время изменилось, однако слухи о политической мотивации их действий усиленно распускались. Сама риторика сегодняшних обвинителей генетически восходит к громким штампам 1930-х, хоть и приняла в себя новую лексику - такую, как «самопиар»… Характерно, что те, кто прямо говорил о намерениях королёвских градозащитников «пролезть в депутаты», в сентябре 2014 сами баллотировались в горсовет.
Цинизм
Маститые архитекторы и искусствоведы полагали, что, предложив различные способы организации дорожного движения на Сухаревской площади, они смогут убедить власть отказаться от идеи уничтожения Сухаревой башни. Они сделали всё, что могли, до последнего стараясь предотвратить убийство. И.А. Фомин в отчаянной попытке донести аргументы профессионалов до руководства страны, сумел даже пробиться на приём к Сталину с проектом реконструкции площади. Если бы Сухарева башня действительно мешала транспорту и данный факт служил единственным основанием для приговора, в этих обстоятельствах её бы удалось спасти. Но вся беда в том, что декларированная причина сноса и причина реальная не имели между собой ничего общего. Корифеи боролись с декорацией, которой было обставлено грядущее событие, а над ними втайне смеялись.
К. Михайлов напоминает нам о переписке Сталина и Кагановича, в ходе которой «Каганович сообщил Сталину 20 сентября 1933 года: «Теперь я бы просил разрешить мне немного выждать, чтобы получить от них проект. Так как он, конечно, не удовлетворит нас, то мы им объявим, что Сухареву башню ломаем». Ответственность за гибель башни перекладывалась на её защитников, представивших «неудовлетворительный» проект…»
… Когда Дом Стройбюро в Королёве был уже расселён, но ещё цел (а Министерство культуры Московской области уже включило весь комплекс Болшевской трудкоммуны в перечень объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия), министр культуры Московской области Олег Рожнов вдруг засомневался, что кто-нибудь возьмёт на себя заботу о Доме хотя бы даже по льготной программе «рубль за метр». И эти сомнения он высказал открыто в ТВ-сюжете. Дом, повторю, был ещё цел, и на этом этапе администрации города было не поздно внести изменения, например, в инвестиционный контракт с застройщиком, предложив ему не сносить здание, а отремонтировать, продав впоследствии квартиры. Это в значительной степени компенсировало бы застройщику затраты на расселение жильцов Дома, спасло бы для города памятник и принесло бы несомненные плюсы невысокой репутации местных властей. В дополнение к этому можно было продумать и другие пункты компенсационного механизма, устроившие бы застройщика. Ни одного шага в этом, казалось бы, логичном направлении разрешения ситуации сделано не было. Дом был снесён до фасада, но даже в таком виде получил шанс на жизнь, поскольку благотворительный фонд «Новый Иордан» заявил о том, что готов реставрировать здание под размещение в нём духовно-просветительского центра, включающего музей Болшевской трудкоммуны. Прошло несколько месяцев с тех пор, как было подписано трёхстороннее соглашение между Министерством культуры МО, администрацией города и фондом. Решение вопроса о передаче здания фонду целиком лежало (и до сих пор лежит) на администрации города, но… Местные власти не торопятся. Они ждут.
Каганович ждал проекта реконструкции площади, чтобы, отклонив его, спокойно разобрать до основания Сухареву башню. Кое-кто из королёвских чиновников при каждом удобном и неудобном случае называет воссоздание Дома Стройбюро «глупостью» и ждёт, когда фонд откажется от своей идеи профинансировать восстановление здания. Пока что не отказался.
Сегодняшнее положение Дома Стройбюро очень даже показательно. В 100% случаев главным аргументом доведения исторических зданий в России сначала до неприличного состояния, а потом и до полной ликвидации является «отсутствие денег». «Кто и на какие деньги будет ремонтировать такую рухлядь?» - слышит общество от чиновников в Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Твери, Королёве и где ни возьми. Вот вам замечательный пример: есть кому и есть на какие деньги восстановить памятник. Но ситуация - ни с места. Это ли не лучшая иллюстрация того, что ветхость исторических зданий и отсутствие средств на реставрацию - только декларируемая причина сноса? Истинная лежит в области высоких цен на земельные участки в центрах городов, где эти здания стоят.
А памятник ли это?
Снос Дома Стройбюро не закончился. Он тихо, без экскаваторов, продолжается и сегодня. Бездействие городской администрации в отношении передачи здания спонсорам выглядит как упорное продвижение к первоначальной цели - полному сносу здания и освоению участка высотным строительством.
По информации Королёвского отделения ВООПИиК, некоторых сотрудников Министерства культуры Московской области одолели сомнения: а памятник ли Дом Стройбюро? И якобы заказана - неизвестно, правда, за чей счёт - новая государственная экспертиза с целью прояснить этот вопрос. Первая была проведена по просьбе ВООПИиК экспертом Е.А. Шорбан безвозмездно. Так же, как безвозмездно (а где-то и с риском для собственного положения) выполняли проекты спасения Сухаревой башни архитекторы, лучшие из лучших.
Сухарева башня формально памятником не являлась. Но не родился с тех пор в России культурный человек, который ни разу не пожалел бы о том непоправимом, что произошло в Москве в 1934-м.
Дом Стройбюро в своей судьбе является побратимом Сухаревой башни. И, можно не сомневаться, такие побратимы есть практически в каждом городе России. Но в похожих историях двух таких разных памятников ещё не поставлена точка.
Дом Стройбюро как памятник
Конструктивистский Дом Стройбюро построен в 1930 году по проекту А.Я. Лангмана, автора таких известных зданий Москвы как дом «Динамо» в Фуркасовском переулке (соавтор - уже известный нам И.А. Фомин), дом СТО - ныне Государственная дума РФ, стадион «Динамо» на Ленинградском проспекте (соавтор Л.З. Чериковер). А.Я. Лангман, в соавторстве с тем же Л.З. Чериковером, является автором генплана посёлка Болшевской трудкоммуны.
Дом Стройбюро стал первым капитальным зданием посёлка Болшевской трудовой коммуны и первым многоэтажным зданием исторической части Костино современного города Королёва. Его изначальное цветовое решение выполнено в охристо-розовых тонах.
Фотографии Дома Стройбюро вошли в книгу «Болшевцы» под редакцией М. Горького (1936) и журнал «СССР на стройке» (№4, 1934), который издавался на 4 языках - русском, немецком, английском и французском. В государственных архивах хранятся кинохроники, снятые в 1930-е годы в Болшевской трудовой коммуне, где также можно увидеть Дом Стройбюро.
Название «Дом Стройбюро» связано с размещавшимся в одном из его помещений отделом строительного бюро НКВД, руководившего строительством в коммуне. Сами коммунары в 1930-е называли здание «Домом искусств», так как нижний этаж использовался под клубные помещения, а верхние этажи - под общежитие для тех, кто там занимался (музыкантов, художников, танцоров и т.д.). Стены одного из помещений клуба были расписаны художником В.Н. Масловым, и долгое время эти росписи считались утраченными. Обнаружены за неделю до сноса Дома Стройбюро; одна из композиций - «Ленин» («Электрификация») - в ноябре 2013 перенесена реставраторами К.И. Масловым и Ф.В. Гузановым на новую основу; другая композиция - «Рабочий класс» («Индустриализация») - до сих пор остаётся под завалами.
Целью создания Болшевской трудовой коммуны (1924) являлось возвращение в социум малолетних и молодых правонарушителей. Их забирали из разных тюрем страны и привозили безо всякой охраны сюда, где давали свободу при условии обязательного труда и получения образования. В течение нескольких лет в коммуне выросли крупные фабрики - обувная, трикотажная и другие, а сама коммуна стала первым в мире успешным масштабным экспериментом по перевоспитанию людей. Она дала шанс начать новую жизнь 4 тысячам коммунаров. Главенствующим принципом коммуны было самоуправление.
Куратором культурной работы в Болшевской трудовой коммуне был А.М. Горький. Он часто встречался с коммунарами и всячески способствовал тому, чтобы преподавание в кружках самодеятельности проводилось на самом высоком уровне. Результатом этой работы стало превращение самодеятельных коллективов в профессиональные, признанные во всей стране. Столь же высоких успехов достигли коммунары в спорте.
Коммуну показывали иностранным делегациям как одно из лучших достижений нового политического строя. Им демонстрировали фабрики и сам посёлок. Гостями здесь были лауреаты Нобелевской премии Андре Жид, Бернард Шоу, Нильс Бор с супругой, Жан Перрен и другие.
В 1937 начались репрессии болшевских коммунаров; в 1939 году коммуна была ликвидирована как организация. Производства коммуны послужили базой для будущего головного предприятия крупнейшего оборонного холдинга современной России - Корпорации «Тактическое ракетное вооружение».
…В 1935 году на Красной площади в Москве состоялся парад коммунаров, запечатлённый в кинохронике. Он был приурочен к прошедшему год назад 10-летию Болшевской трудовой коммуны, и этот парад принимал лично Сталин. 90-летие Болшевской трудкоммуны в 2014-м город Королёв встретил почти полным сносом Дома Стройбюро.
Мария Миронова
Остановившийся на рубеже главного фасада снос Дома Стройбюро осенью 2013 года имеет, представьте себе, много общего с московскими событиями апреля 1934 года. Для города Королёва он стал таким же историческим, и будет уместно, с учётом пропорций, провести параллель между двумя похожими культурными катастрофами.
Щит экспертов
Историческая и художественная ценность приговорённой к казни Сухаревой башни хорошо осознавалась крупнейшими искусствоведами и архитекторами, и, ужаснувшись обещанной в прессе скорой расправе с русским памятником XVII века, они направили письмо Сталину. От одних только имён подписавшихся может замереть сердце - И.Э. Грабарь, И.В. Жолтовский, И.А. Фомин и А.В. Щусев. Их заступничество не было простым увещеванием: они обязывались за месяц подготовить проект, позволяющий одновременно и сохранить башню, и организовать идеальный график движения на Сухаревской площади (ведь причиной сноса называлось препятствование транспортному потоку). Проект был выполнен, и не один, но никакое из предложений не было учтено ни в коей мере. Некоторые историки архитектуры (например, А.В. Иконников) считают, что попытки авторитетных специалистов защитить башню не только не предотвратили её гибель, но и, возможно, ускорили её. Если рассматривать ситуацию так, то причиной ускорения, надо полагать, было раздражение руководителей государства, усмотревших в действиях корифеев покушение на прерогативу власти казнить и миловать.
В 1934 году, когда в Москве кувалдами крушили белокаменный декор Сухаревой башни, под Москвой процветала и строилась Болшевская трудовая коммуна. Дом Стройбюро, первое капитальное многоэтажное здание коммуны в стиле конструктивизма, был возведён совсем недавно и олицетворял собой прекрасное настоящее и светлое будущее молодых людей, привезённых сюда из Бутырского изолятора, с Лубянки и Соловков и отрёкшихся от своего преступного прошлого. Бывшие клюквенники (воры, обчищавшие церкви), карманники, медвежатники и представители других воровских профессий поверили в то, что вместе со страной могут радикально измениться и они сами. Они приучились к труду и создали крепкие высокодоходные производства; перестали жить одним днём и завели семьи; открыли кружки самодеятельности и превратили их в профессиональные творческие коллективы. Строительством они утверждали основы своей новой жизни, окончательность и твёрдость добровольно принятого выбора.
… Ни художественная, ни историческая ценность комплекса Болшевской трудовой коммуны, сохранившегося в Королёве почти полностью, не являлась открытием на момент сноса Дома Стройбюро. Более того, в городском краеведении история уникальной организации была одной из наиболее изученных тем, которой с середины 1980-х годов посвящалось множество публикаций, и далеко не только в местной прессе. В Королёвском историческом музее хранится солидная коллекция экспонатов, связанных с деятельностью коммуны. Последним крупным приобретением музея были полученные в дар в 2010 году рисунки художника-авангардиста Василия Маслова - того самого, чьи стенные росписи были обнаружены в Доме Стройбюро за неделю до сноса. В книгах по истории города трудкоммуне посвящены главы. На сайте городского совета депутатов в разделе «Историческая справка» до сих пор можно прочитать о том, что судьба Болшевской трудкоммуны является «одной из ярких страниц городской истории». Но на защиту этой яркой страницы ни один городской депутат почему-то не встал. Зато, как и в случае с Сухаревой башней, на защиту встало экспертное сообщество. В адрес губернатора Московской области и главы города полетели письма из Союза архитекторов России и Российской академии архитектуры и строительных наук, DOCOMOMO и Центра авангарда, и так далее, и так далее. Государственные аттестованные эксперты просили спасти Дом Стройбюро, указывая на его несомненную архитектурную и историческую ценность. Их заступничество затруднило прямой снос Дома и вынудило интересантов разыграть целый спектакль, сценарий которого предусматривал бесконечный пожар в здании и тушение этого пожара (нас уверяли - спасение здания!) экскаваторами. Большая часть Дома Стройбюро была снесена, но сохранившийся главный фасад поставлен на государственную охрану как выявленный объект культурного наследия.
Оправдание сноса
За 10 лет до слома Сухарева башня была отреставрирована. Однако этот факт нисколько не помешал идеологу сноса и главному руководителю процесса Л.М. Кагановичу на склоне лет оправдывать варварское деяние «ветхим», даже «можно сказать, аварийным» состоянием здания. Константин Михайлов в своей статье приводит также ещё один аргумент Кагановича: «Причиной сноса башни, по Кагановичу, были не то что транспортные проблемы, а ежедневная гибель возле нее 5-10 человек из-за оживлённого движения по Садовому кольцу» и далее отмечает, «насколько живучи приёмы, с помощью которых разрушители разных времён оправдывают вандализм. «Аварийное состояние» - и сегодня палочка-выручалочка для всех девелоперов, желающих расчистить доходный участок. Человеческими жертвами пугают и сегодня - именно их вероятностью «обосновывали» снос «Военторга» в 2003-м или, только что, необходимость разборки и переноса на новое место Шуховской башни на Шаболовке». Тысячу раз - да.
«Ветхостью» и «аварийностью», а также возможными человеческими жертвами оправдывался и снос Дома Стройбюро. В упреждающем техническом заключении, выпущенном администрацией города Королёва 8 и 9 ноября 2013 года, было заявлено, что физическая утрата основных конструкция здания превысила 87%. О роли экскаваторов в этом процессе документ умолчал. В реальности Дом довели до нужной кондиции только к 12 ноября, и в течение тех нескольких суток, когда, с перерывами, его громили, здание само доказало, что слухи о его ветхости и аварийности сильно преувеличены. Вместо прогнивших деревянных балок во время слома обнажились крепкие стальные швеллера, вместо рассыпающегося в прах кирпича - добротная кладка с качественным цементным раствором. Дом Стройбюро не был до сноса отреставрирован, как Сухарева башня, но всё же сверкал новенькой крышей.
Политика, политика…
«В архитектуре у нас продолжается ожесточённая классовая борьба… Пример можно взять хотя бы из фактов последних дней - протест группы старых архитекторов против сноса Сухаревой башни… Характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу. Ясно, что все эти протесты вызваны не заботой об охране памятников старины, а политическими мотивами - в попытках обвинить советскую власть в вандализме» (Л.М. Каганович, выступление на совещании московских архитекторов-коммунистов в 1933 году).
Защитников Дома Стройбюро уже нельзя было привлечь к ответу за контрреволюционные и антисоветские настроения - время изменилось, однако слухи о политической мотивации их действий усиленно распускались. Сама риторика сегодняшних обвинителей генетически восходит к громким штампам 1930-х, хоть и приняла в себя новую лексику - такую, как «самопиар»… Характерно, что те, кто прямо говорил о намерениях королёвских градозащитников «пролезть в депутаты», в сентябре 2014 сами баллотировались в горсовет.
Цинизм
Маститые архитекторы и искусствоведы полагали, что, предложив различные способы организации дорожного движения на Сухаревской площади, они смогут убедить власть отказаться от идеи уничтожения Сухаревой башни. Они сделали всё, что могли, до последнего стараясь предотвратить убийство. И.А. Фомин в отчаянной попытке донести аргументы профессионалов до руководства страны, сумел даже пробиться на приём к Сталину с проектом реконструкции площади. Если бы Сухарева башня действительно мешала транспорту и данный факт служил единственным основанием для приговора, в этих обстоятельствах её бы удалось спасти. Но вся беда в том, что декларированная причина сноса и причина реальная не имели между собой ничего общего. Корифеи боролись с декорацией, которой было обставлено грядущее событие, а над ними втайне смеялись.
К. Михайлов напоминает нам о переписке Сталина и Кагановича, в ходе которой «Каганович сообщил Сталину 20 сентября 1933 года: «Теперь я бы просил разрешить мне немного выждать, чтобы получить от них проект. Так как он, конечно, не удовлетворит нас, то мы им объявим, что Сухареву башню ломаем». Ответственность за гибель башни перекладывалась на её защитников, представивших «неудовлетворительный» проект…»
… Когда Дом Стройбюро в Королёве был уже расселён, но ещё цел (а Министерство культуры Московской области уже включило весь комплекс Болшевской трудкоммуны в перечень объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия), министр культуры Московской области Олег Рожнов вдруг засомневался, что кто-нибудь возьмёт на себя заботу о Доме хотя бы даже по льготной программе «рубль за метр». И эти сомнения он высказал открыто в ТВ-сюжете. Дом, повторю, был ещё цел, и на этом этапе администрации города было не поздно внести изменения, например, в инвестиционный контракт с застройщиком, предложив ему не сносить здание, а отремонтировать, продав впоследствии квартиры. Это в значительной степени компенсировало бы застройщику затраты на расселение жильцов Дома, спасло бы для города памятник и принесло бы несомненные плюсы невысокой репутации местных властей. В дополнение к этому можно было продумать и другие пункты компенсационного механизма, устроившие бы застройщика. Ни одного шага в этом, казалось бы, логичном направлении разрешения ситуации сделано не было. Дом был снесён до фасада, но даже в таком виде получил шанс на жизнь, поскольку благотворительный фонд «Новый Иордан» заявил о том, что готов реставрировать здание под размещение в нём духовно-просветительского центра, включающего музей Болшевской трудкоммуны. Прошло несколько месяцев с тех пор, как было подписано трёхстороннее соглашение между Министерством культуры МО, администрацией города и фондом. Решение вопроса о передаче здания фонду целиком лежало (и до сих пор лежит) на администрации города, но… Местные власти не торопятся. Они ждут.
Каганович ждал проекта реконструкции площади, чтобы, отклонив его, спокойно разобрать до основания Сухареву башню. Кое-кто из королёвских чиновников при каждом удобном и неудобном случае называет воссоздание Дома Стройбюро «глупостью» и ждёт, когда фонд откажется от своей идеи профинансировать восстановление здания. Пока что не отказался.
Сегодняшнее положение Дома Стройбюро очень даже показательно. В 100% случаев главным аргументом доведения исторических зданий в России сначала до неприличного состояния, а потом и до полной ликвидации является «отсутствие денег». «Кто и на какие деньги будет ремонтировать такую рухлядь?» - слышит общество от чиновников в Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Твери, Королёве и где ни возьми. Вот вам замечательный пример: есть кому и есть на какие деньги восстановить памятник. Но ситуация - ни с места. Это ли не лучшая иллюстрация того, что ветхость исторических зданий и отсутствие средств на реставрацию - только декларируемая причина сноса? Истинная лежит в области высоких цен на земельные участки в центрах городов, где эти здания стоят.
А памятник ли это?
Снос Дома Стройбюро не закончился. Он тихо, без экскаваторов, продолжается и сегодня. Бездействие городской администрации в отношении передачи здания спонсорам выглядит как упорное продвижение к первоначальной цели - полному сносу здания и освоению участка высотным строительством.
По информации Королёвского отделения ВООПИиК, некоторых сотрудников Министерства культуры Московской области одолели сомнения: а памятник ли Дом Стройбюро? И якобы заказана - неизвестно, правда, за чей счёт - новая государственная экспертиза с целью прояснить этот вопрос. Первая была проведена по просьбе ВООПИиК экспертом Е.А. Шорбан безвозмездно. Так же, как безвозмездно (а где-то и с риском для собственного положения) выполняли проекты спасения Сухаревой башни архитекторы, лучшие из лучших.
Сухарева башня формально памятником не являлась. Но не родился с тех пор в России культурный человек, который ни разу не пожалел бы о том непоправимом, что произошло в Москве в 1934-м.
Дом Стройбюро в своей судьбе является побратимом Сухаревой башни. И, можно не сомневаться, такие побратимы есть практически в каждом городе России. Но в похожих историях двух таких разных памятников ещё не поставлена точка.
Дом Стройбюро как памятник
Конструктивистский Дом Стройбюро построен в 1930 году по проекту А.Я. Лангмана, автора таких известных зданий Москвы как дом «Динамо» в Фуркасовском переулке (соавтор - уже известный нам И.А. Фомин), дом СТО - ныне Государственная дума РФ, стадион «Динамо» на Ленинградском проспекте (соавтор Л.З. Чериковер). А.Я. Лангман, в соавторстве с тем же Л.З. Чериковером, является автором генплана посёлка Болшевской трудкоммуны.
Дом Стройбюро стал первым капитальным зданием посёлка Болшевской трудовой коммуны и первым многоэтажным зданием исторической части Костино современного города Королёва. Его изначальное цветовое решение выполнено в охристо-розовых тонах.
Фотографии Дома Стройбюро вошли в книгу «Болшевцы» под редакцией М. Горького (1936) и журнал «СССР на стройке» (№4, 1934), который издавался на 4 языках - русском, немецком, английском и французском. В государственных архивах хранятся кинохроники, снятые в 1930-е годы в Болшевской трудовой коммуне, где также можно увидеть Дом Стройбюро.
Название «Дом Стройбюро» связано с размещавшимся в одном из его помещений отделом строительного бюро НКВД, руководившего строительством в коммуне. Сами коммунары в 1930-е называли здание «Домом искусств», так как нижний этаж использовался под клубные помещения, а верхние этажи - под общежитие для тех, кто там занимался (музыкантов, художников, танцоров и т.д.). Стены одного из помещений клуба были расписаны художником В.Н. Масловым, и долгое время эти росписи считались утраченными. Обнаружены за неделю до сноса Дома Стройбюро; одна из композиций - «Ленин» («Электрификация») - в ноябре 2013 перенесена реставраторами К.И. Масловым и Ф.В. Гузановым на новую основу; другая композиция - «Рабочий класс» («Индустриализация») - до сих пор остаётся под завалами.
Целью создания Болшевской трудовой коммуны (1924) являлось возвращение в социум малолетних и молодых правонарушителей. Их забирали из разных тюрем страны и привозили безо всякой охраны сюда, где давали свободу при условии обязательного труда и получения образования. В течение нескольких лет в коммуне выросли крупные фабрики - обувная, трикотажная и другие, а сама коммуна стала первым в мире успешным масштабным экспериментом по перевоспитанию людей. Она дала шанс начать новую жизнь 4 тысячам коммунаров. Главенствующим принципом коммуны было самоуправление.
Куратором культурной работы в Болшевской трудовой коммуне был А.М. Горький. Он часто встречался с коммунарами и всячески способствовал тому, чтобы преподавание в кружках самодеятельности проводилось на самом высоком уровне. Результатом этой работы стало превращение самодеятельных коллективов в профессиональные, признанные во всей стране. Столь же высоких успехов достигли коммунары в спорте.
Коммуну показывали иностранным делегациям как одно из лучших достижений нового политического строя. Им демонстрировали фабрики и сам посёлок. Гостями здесь были лауреаты Нобелевской премии Андре Жид, Бернард Шоу, Нильс Бор с супругой, Жан Перрен и другие.
В 1937 начались репрессии болшевских коммунаров; в 1939 году коммуна была ликвидирована как организация. Производства коммуны послужили базой для будущего головного предприятия крупнейшего оборонного холдинга современной России - Корпорации «Тактическое ракетное вооружение».
…В 1935 году на Красной площади в Москве состоялся парад коммунаров, запечатлённый в кинохронике. Он был приурочен к прошедшему год назад 10-летию Болшевской трудовой коммуны, и этот парад принимал лично Сталин. 90-летие Болшевской трудкоммуны в 2014-м город Королёв встретил почти полным сносом Дома Стройбюро.
Мария Миронова