Продолжение 1 главы "Черты Мира". Приморье
4. Приморье
Приморье - держава маленькая, но исключительно грозная. Расположенная на крайнем Западе Северного материка и отделённая от остального мира неприступной Приморской Стеной, территория Приморья в течение многих столетий являла собой сплошной город; отвращение приморцев к живой природе вошло в поговорку. Порождённое идеологией переустройства мира, это отвращение поддерживалось условиями жизни - теснота, нездоровье, жёсткая дисциплина, аскетизм и пр. обычно не способствуют добрым отношениям с естественной биологической средой, так что страх перед "необузданной" стихией природы, с которой приморцы реально почти не встречались, был вполне искренним, и это в полной мере отвечало государственным интересам: вольное дыхание фауны и флоры - дурной пример для верноподданных граждан.
Мало кто помнит, что в библейские времена эта самая земля носила имя "Обетованная", что на зеленеющих берегах достославного Приморского внутреннего моря возлежал, увенчанный виноградниками и лилиями, стольный град Иерусалим, что воспетые в псалмах ступени семи спусков омывали именно эти волны. Трудно узнать в механистическом, закованном в электронику и сталь Приморье запечатленный более трёх тысячелетий назад в Священном Писании, вдохновенный и вместе с тем целомудренный лик Царской Невесты.
Описанная в евангельских текстах общественно-политическая драма привела к резким переменам в жизни страны. Конфликт между светской и духовной властью, назревавший в течение нескольких предыдущих поколений, ко времени евангельских событий обострился до предела. Происшествиями вокруг Проповеди, Распятия и Воскресения Христова были взбудоражены буквально все слои населения. Воспользовавшись всеобщим смятением, светская власть фактически произвела переворот - деморализованное же ситуацией высшее духовенство оказалось беспомощным. Если ещё совсем недавно правящие клирики действовали в пылу борьбы бесшабашно, ни с чем не считаясь - "Несомненно, это самозванец, а совсем не Тот, за Кого он себя выдаёт! - а если всё же нет, если мы ошиблись - то нам хана, а ну и наплевать!" - то теперь они, словно впав в гипнотическое оцепенение, позволили светской администрации делать с ними и со страной буквально всё что угодно.
Для начала вне закона были объявлены последователи нового еретического учения, то есть христиане. После стремительной расправы и изгнания оставшихся в живых из страны пришёл черёд так называемых "верных" - то есть последователей традиционного служения и вероучения. За границу была выплеснута следующая волна изгнанников - те же, кто наотрез отказался покинуть родину, были собраны в первые печально знаменитые приморские концлагеря - "кацеты". Руками верных и христиан, закованных в одни и те же кандалы, в стремительно короткий срок была воздвигнута великая Приморская Стена - надёжная защита Нового Града от всего остального мира. "Довольно с нас религии, долой любых священников, обойдёмся вообще без Бога!" - новорождённое Приморское Государство сразу высоко вознесло мятежную главу. Место религии в жизни приморцев, однако, не могло остаться не занятым: культ Родины-Матери, беззаветное служение Ей - только такой накал страсти, накал любви, граничащей буквально с самосожжением, мог удовлетворить неутолимо жаждущую огня вечной истины душу Избранного Народа.
Далее мы видим странный и удивительный путь развития - формирование ни с чем не сопоставимых обычаев, особенностей жизни общества, черт национального характера. Приморье, приморцы, приморский - для всего прочего мира эти понятия превратились в нарицательные, носящие обозначение загадочного единства противоположных вещей: лицемерие и несгибаемость, героизм и коварство, беспощадная пунктуальность и безбашенная щедрость, сухая расчётливость и пламенная страсть. Сочетание неубиваемого юмора с исключающей какие бы то ни было шутки идеологией породило причудливый язык внутринационального общения - принцип коего в том, что все говорят совершенно не то что думают, отчётливо и ясно понимая при этом, что и зачем они делают. Никакой расхлябанности, никакой расслабленности в мыслях - трезвость и бдение круглосуточно, каждый миг начеку! Высоким и рискованным искусством такого образа жизни приморские дети овладевали с пелёнок. Пока отцы и матери во благо Родины бились в трудовом экстазе вдали от своих чад, юные приморцы на личном опыте постигали, что жизнь есть сумма парадоксов. Одной из первых истин они, как и положено детям Избранного Народа, узнавали великую истину о Боге - что Его нет! - и всю дальнейшую жизнь имели возможность делать на эту тему свои выводы, наблюдая практическую, самую что ни на есть житейскую роль прочих "несуществующих" явлений. Удивительные люди, удивительные страсти!.. Представьте себе жизнь какого-нибудь номенклатурного функционера: вот он вдохновенно ораторствует перед народом, на глазах - лицемерные слёзы; вот на закрытом банкете он зло и цинично язвит обо всём на свете, уже до слёз смеясь; вот, оказавшись за рубежом, он вступает в альянсы, делает бизнес, во все тяжкие кутит-гуляет в компаниях соотечественников и иноплеменников - но Родина зовёт, и вот - вообразите! - он собственной волей едет назад, чтобы погибнуть дома или же занять новый пост - что именно произойдёт с ним сейчас, практически всё равно, поскольку по правилам игры финиш карьеры ждёт его рано или поздно за колючей проволокой кацета. Однако там ли или же где-нибудь в другом месте он умрёт, слёзы счастья на глазах его в смертный час будут искренни - счастья, что он жил и умирает в Приморье, на земле, с которой не сравнится ничто в целом свете.
Знакомясь с приморцами, то и дело испытываешь шок. Первое впечатление - что они патриоты и идиоты; второе - что, напротив, они интеллектуалы, распутники и циники; потом теряешься в недоумении - а когда, наконец, поймёшь их, то попросту влюбляешься без памяти. Что за народ, для которого "Родина-Мать" однозначно рифмуется с непечатным бранным словом - и всё равно остаётся горячо любимой и единственной?!.. Ответ на этот вопрос можно видеть на страницах Священной Книги. Устами пророков заклеймена неоднократно эта Мать - Жена-Блудница, забывшая Того, Кто давал ей елей, хлеб и вино, на распутьях и торжищах отдававшая себя ваалам. Что говорит ей на это Супруг её? - что любовь Его не иссякла, что Он силен убелить, очистить осквернённые одежды её плоти, если она возвратится. А что же дети её, сыновья, выросшие под сенью преступления и разврата? - они знают всё. Любовь Отца не скрыта от них так же, как не скрыто бесчестье Матери. Таковы приморцы.
Что ещё можно добавить к этой картине?
Следует, пожалуй, сказать пару слов отдельно о "мужской любви" - то есть о сексуальных отношениях между мужчинами. В Приморье таковые отношения имеют совершенно особое значение - они весьма распространены и активно культивируются, находясь при этом под строгим запретом со стороны закона. В этих отношениях складывается многое значимое: и карьера (желают - стало быть, ценят), и возможность свободной дружбы (всё общение с женским полом - и брак, и проституция - строго регламентировано), и некоторый известный момент национального самовосприятия, осознания собственного образа: приморские мужчины презирают женщин, исключение - Родина-Мать, страсть к которой должна быть сыновней - а значит, серьёзные любовные отношения допустимы только друг с другом. По этой причине даже и те, кто сами по себе вообще чужды стихии эроса, устойчиво держат соответствующий имидж, особенно за рубежом - всем окружающим дают понять, что ужасно страстны и весьма опасны. Ну и момент превосходства, конечно, тоже играет свою роль: "знайте все, что приморцы - супермужчины!" Всё это порождает множество забавных ситуаций, анекдотов, фольклорных сюжетов и поводов к созданию трагических и драматических произведений - как внутриприморского, так и внешнего по отношению к приморцам происхождения. Для самих приморцев, кстати, очень характерно сочетание трагического надрыва с грубо-площадным комизмом - и в искусстве, и в жизни. Так они видят вещи, особенно вещи для них важные.
По поводу того, что приморцы склонны вышучивать всё, в особенности - всё патриотическое и патетическое, не могу не привести одну мелкую, но характерную деталь. Общеизвестно, что в Приморье по любому сколько-нибудь важному поводу принято устраивать шествия с флагами, транспарантами и портретами героев дня, а также портретами почётных гостей. Неофициально, но вполне общепринятым образом такой портрет носит наименование "г. на палочке" - что расшифровывается как "герой (или гость) на древке знамени". Выражение "г. на палочке" может быть с совершенно невозмутимым видом озвучено в ходе подготовки к любому мероприятию, может быть произнесено чиновником любого ранга вот только что не с высокой трибуны, может даже и в деловые бумаги просочиться - при этом особый кайф состоит в том, что ответственные лица обретают таким образом возможность до полного удовлетворения ущучивать друг друга за "клеветнические непристойности, имеющие целью оскорбление патриотических чувств и государственного строя" - и всякими способами от этих обвинений отделываться, как в какой-нибудь развесёлой игре с повышением ставок, с передачей фитилька по кругу и т.д. и т.п. Получается сразу целое море удовольствия в одном флаконе - и дело делается, и патриотизм утверждается, и здоровый уровень острых ощущений поддерживается в норме. Ну вот и всё прочее у них так.
Осталось наконец осветить международные отношения.
Крошечное Приморье и громадный Восток вполне сопоставимы по своему промышленному, научному и военному потенциалу. Разделённые с одной стороны света непроходимым Проливом, с другой - дикими и опасными просторами Арийской Территории, две эти супердержавы соперничают, одновременно дружа и враждуя, при каждом из танцевально-фехтовальных своих пируэтов согласно кивая в сторону молчаливо присутствующей при всём этом нашей страны. По ряду причин, о которых будет сказано ниже, Арийское государство давно уже не участвует в международных отношениях как дееспособный субъект - однако неизменно учитывается как фактор: "а что на это скажут/сделают арийцы? то-то и то-то нужно/нельзя, а не то арийцы…" - и так далее. Время от времени Восток разрывает с Приморьем дипломатические отношения, напоровшись на очередной мошеннический или прямо разбойный акт с приморской стороны - но потом всё постепенно возвращается в колею. Надо же с кем-то общаться, с кем-то играть? - в пост-стелламарскую эпоху существуют всего лишь три страны, и раз Арийский Запад исключается, остаётся только Приморье. Такие дела.
Кто из этих двух сил, Приморье или Восток, представлял на последнем этапе наибольшую угрозу для ойкумены в смысле вооружения и агрессивности - сказать трудно. С одной стороны - Восток велик, множество учёных работают во всех направлениях, в том числе и на армию; правда, все они - вот именно что кто куда и кто во что горазд, между собой бесконечно собачатся, открытия от государства скрывают и норовят продать нелегалам, а то и вовсе теряют… - вот, вроде бы, и нет никакой угрозы, а может, просто не видна. С другой стороны - тоталитарное Приморье, вдохновенный каторжный труд научных работников размерен как часы, число запланированных открытий растёт с каждым десятилетием - страшно подумать, что могут наворотить одержимые наукой маньяки под руководством не менее одержимых шовинистов-политиков!.. Но почему-то вроде бы тоже всё тихо. Восток успокаивает себя мыслью: может, приморцы совсем поглупели там у себя, задохнувшись без свободы и демократии?.. Однако не тут-то было!
Только теперь стало известно, какое несметное количество леденящих кровь приморских изобретений и сокрушительных для мировой безопасности приморских открытий было недрогнувшей рукою сложено в подобные свинцовым гробам папки с грифом "совершенно секретно" - и погребено навсегда. На том или ином этапе бюрократической волокиты непременно находился человек, который брал эту ответственность на себя - нижестоящих, самоотверженно принесших Родине очередной грозный дар, достойно наградить или примерно наказать, а означенный дар положить под сукно, спустить на тормозах - долой, в пучину забвения, безмолвно и безвозвратно. Отлаженный стараниями многих поколений безвестных приморских бюрократов механизм пресечения угрозы для жизни на Земле поистине работал как часы.
Той малой толики изобретений и открытий, что доходила до внедрения, с лихвой хватало на то, чтобы обеспечить Приморье мощным передовым вооружением. Приморские баллистические ракеты дальнего действия, заключённые в специальные шахты и готовые к бою, располагались даже на Арийской Территории - о чём наши весьма воинственные соотечественники безмятежно не подозревали. Реальная беда, однако, пришла в конечном итоге не из Приморья, а с Востока - вольные учёные-криминалы из-за своих амбиций едва не взорвали Землю к чёртовой матери, и с последствиями этой затеи мировое сообщество разбиралось ещё долго; впрочем, обо всём об этом непременно будет рассказано в подходящее время.
Теперь наконец о нас.
К оглавлению написанной части "Черты Мира"
Приморье - держава маленькая, но исключительно грозная. Расположенная на крайнем Западе Северного материка и отделённая от остального мира неприступной Приморской Стеной, территория Приморья в течение многих столетий являла собой сплошной город; отвращение приморцев к живой природе вошло в поговорку. Порождённое идеологией переустройства мира, это отвращение поддерживалось условиями жизни - теснота, нездоровье, жёсткая дисциплина, аскетизм и пр. обычно не способствуют добрым отношениям с естественной биологической средой, так что страх перед "необузданной" стихией природы, с которой приморцы реально почти не встречались, был вполне искренним, и это в полной мере отвечало государственным интересам: вольное дыхание фауны и флоры - дурной пример для верноподданных граждан.
Мало кто помнит, что в библейские времена эта самая земля носила имя "Обетованная", что на зеленеющих берегах достославного Приморского внутреннего моря возлежал, увенчанный виноградниками и лилиями, стольный град Иерусалим, что воспетые в псалмах ступени семи спусков омывали именно эти волны. Трудно узнать в механистическом, закованном в электронику и сталь Приморье запечатленный более трёх тысячелетий назад в Священном Писании, вдохновенный и вместе с тем целомудренный лик Царской Невесты.
Описанная в евангельских текстах общественно-политическая драма привела к резким переменам в жизни страны. Конфликт между светской и духовной властью, назревавший в течение нескольких предыдущих поколений, ко времени евангельских событий обострился до предела. Происшествиями вокруг Проповеди, Распятия и Воскресения Христова были взбудоражены буквально все слои населения. Воспользовавшись всеобщим смятением, светская власть фактически произвела переворот - деморализованное же ситуацией высшее духовенство оказалось беспомощным. Если ещё совсем недавно правящие клирики действовали в пылу борьбы бесшабашно, ни с чем не считаясь - "Несомненно, это самозванец, а совсем не Тот, за Кого он себя выдаёт! - а если всё же нет, если мы ошиблись - то нам хана, а ну и наплевать!" - то теперь они, словно впав в гипнотическое оцепенение, позволили светской администрации делать с ними и со страной буквально всё что угодно.
Для начала вне закона были объявлены последователи нового еретического учения, то есть христиане. После стремительной расправы и изгнания оставшихся в живых из страны пришёл черёд так называемых "верных" - то есть последователей традиционного служения и вероучения. За границу была выплеснута следующая волна изгнанников - те же, кто наотрез отказался покинуть родину, были собраны в первые печально знаменитые приморские концлагеря - "кацеты". Руками верных и христиан, закованных в одни и те же кандалы, в стремительно короткий срок была воздвигнута великая Приморская Стена - надёжная защита Нового Града от всего остального мира. "Довольно с нас религии, долой любых священников, обойдёмся вообще без Бога!" - новорождённое Приморское Государство сразу высоко вознесло мятежную главу. Место религии в жизни приморцев, однако, не могло остаться не занятым: культ Родины-Матери, беззаветное служение Ей - только такой накал страсти, накал любви, граничащей буквально с самосожжением, мог удовлетворить неутолимо жаждущую огня вечной истины душу Избранного Народа.
Далее мы видим странный и удивительный путь развития - формирование ни с чем не сопоставимых обычаев, особенностей жизни общества, черт национального характера. Приморье, приморцы, приморский - для всего прочего мира эти понятия превратились в нарицательные, носящие обозначение загадочного единства противоположных вещей: лицемерие и несгибаемость, героизм и коварство, беспощадная пунктуальность и безбашенная щедрость, сухая расчётливость и пламенная страсть. Сочетание неубиваемого юмора с исключающей какие бы то ни было шутки идеологией породило причудливый язык внутринационального общения - принцип коего в том, что все говорят совершенно не то что думают, отчётливо и ясно понимая при этом, что и зачем они делают. Никакой расхлябанности, никакой расслабленности в мыслях - трезвость и бдение круглосуточно, каждый миг начеку! Высоким и рискованным искусством такого образа жизни приморские дети овладевали с пелёнок. Пока отцы и матери во благо Родины бились в трудовом экстазе вдали от своих чад, юные приморцы на личном опыте постигали, что жизнь есть сумма парадоксов. Одной из первых истин они, как и положено детям Избранного Народа, узнавали великую истину о Боге - что Его нет! - и всю дальнейшую жизнь имели возможность делать на эту тему свои выводы, наблюдая практическую, самую что ни на есть житейскую роль прочих "несуществующих" явлений. Удивительные люди, удивительные страсти!.. Представьте себе жизнь какого-нибудь номенклатурного функционера: вот он вдохновенно ораторствует перед народом, на глазах - лицемерные слёзы; вот на закрытом банкете он зло и цинично язвит обо всём на свете, уже до слёз смеясь; вот, оказавшись за рубежом, он вступает в альянсы, делает бизнес, во все тяжкие кутит-гуляет в компаниях соотечественников и иноплеменников - но Родина зовёт, и вот - вообразите! - он собственной волей едет назад, чтобы погибнуть дома или же занять новый пост - что именно произойдёт с ним сейчас, практически всё равно, поскольку по правилам игры финиш карьеры ждёт его рано или поздно за колючей проволокой кацета. Однако там ли или же где-нибудь в другом месте он умрёт, слёзы счастья на глазах его в смертный час будут искренни - счастья, что он жил и умирает в Приморье, на земле, с которой не сравнится ничто в целом свете.
Знакомясь с приморцами, то и дело испытываешь шок. Первое впечатление - что они патриоты и идиоты; второе - что, напротив, они интеллектуалы, распутники и циники; потом теряешься в недоумении - а когда, наконец, поймёшь их, то попросту влюбляешься без памяти. Что за народ, для которого "Родина-Мать" однозначно рифмуется с непечатным бранным словом - и всё равно остаётся горячо любимой и единственной?!.. Ответ на этот вопрос можно видеть на страницах Священной Книги. Устами пророков заклеймена неоднократно эта Мать - Жена-Блудница, забывшая Того, Кто давал ей елей, хлеб и вино, на распутьях и торжищах отдававшая себя ваалам. Что говорит ей на это Супруг её? - что любовь Его не иссякла, что Он силен убелить, очистить осквернённые одежды её плоти, если она возвратится. А что же дети её, сыновья, выросшие под сенью преступления и разврата? - они знают всё. Любовь Отца не скрыта от них так же, как не скрыто бесчестье Матери. Таковы приморцы.
Что ещё можно добавить к этой картине?
Следует, пожалуй, сказать пару слов отдельно о "мужской любви" - то есть о сексуальных отношениях между мужчинами. В Приморье таковые отношения имеют совершенно особое значение - они весьма распространены и активно культивируются, находясь при этом под строгим запретом со стороны закона. В этих отношениях складывается многое значимое: и карьера (желают - стало быть, ценят), и возможность свободной дружбы (всё общение с женским полом - и брак, и проституция - строго регламентировано), и некоторый известный момент национального самовосприятия, осознания собственного образа: приморские мужчины презирают женщин, исключение - Родина-Мать, страсть к которой должна быть сыновней - а значит, серьёзные любовные отношения допустимы только друг с другом. По этой причине даже и те, кто сами по себе вообще чужды стихии эроса, устойчиво держат соответствующий имидж, особенно за рубежом - всем окружающим дают понять, что ужасно страстны и весьма опасны. Ну и момент превосходства, конечно, тоже играет свою роль: "знайте все, что приморцы - супермужчины!" Всё это порождает множество забавных ситуаций, анекдотов, фольклорных сюжетов и поводов к созданию трагических и драматических произведений - как внутриприморского, так и внешнего по отношению к приморцам происхождения. Для самих приморцев, кстати, очень характерно сочетание трагического надрыва с грубо-площадным комизмом - и в искусстве, и в жизни. Так они видят вещи, особенно вещи для них важные.
По поводу того, что приморцы склонны вышучивать всё, в особенности - всё патриотическое и патетическое, не могу не привести одну мелкую, но характерную деталь. Общеизвестно, что в Приморье по любому сколько-нибудь важному поводу принято устраивать шествия с флагами, транспарантами и портретами героев дня, а также портретами почётных гостей. Неофициально, но вполне общепринятым образом такой портрет носит наименование "г. на палочке" - что расшифровывается как "герой (или гость) на древке знамени". Выражение "г. на палочке" может быть с совершенно невозмутимым видом озвучено в ходе подготовки к любому мероприятию, может быть произнесено чиновником любого ранга вот только что не с высокой трибуны, может даже и в деловые бумаги просочиться - при этом особый кайф состоит в том, что ответственные лица обретают таким образом возможность до полного удовлетворения ущучивать друг друга за "клеветнические непристойности, имеющие целью оскорбление патриотических чувств и государственного строя" - и всякими способами от этих обвинений отделываться, как в какой-нибудь развесёлой игре с повышением ставок, с передачей фитилька по кругу и т.д. и т.п. Получается сразу целое море удовольствия в одном флаконе - и дело делается, и патриотизм утверждается, и здоровый уровень острых ощущений поддерживается в норме. Ну вот и всё прочее у них так.
Осталось наконец осветить международные отношения.
Крошечное Приморье и громадный Восток вполне сопоставимы по своему промышленному, научному и военному потенциалу. Разделённые с одной стороны света непроходимым Проливом, с другой - дикими и опасными просторами Арийской Территории, две эти супердержавы соперничают, одновременно дружа и враждуя, при каждом из танцевально-фехтовальных своих пируэтов согласно кивая в сторону молчаливо присутствующей при всём этом нашей страны. По ряду причин, о которых будет сказано ниже, Арийское государство давно уже не участвует в международных отношениях как дееспособный субъект - однако неизменно учитывается как фактор: "а что на это скажут/сделают арийцы? то-то и то-то нужно/нельзя, а не то арийцы…" - и так далее. Время от времени Восток разрывает с Приморьем дипломатические отношения, напоровшись на очередной мошеннический или прямо разбойный акт с приморской стороны - но потом всё постепенно возвращается в колею. Надо же с кем-то общаться, с кем-то играть? - в пост-стелламарскую эпоху существуют всего лишь три страны, и раз Арийский Запад исключается, остаётся только Приморье. Такие дела.
Кто из этих двух сил, Приморье или Восток, представлял на последнем этапе наибольшую угрозу для ойкумены в смысле вооружения и агрессивности - сказать трудно. С одной стороны - Восток велик, множество учёных работают во всех направлениях, в том числе и на армию; правда, все они - вот именно что кто куда и кто во что горазд, между собой бесконечно собачатся, открытия от государства скрывают и норовят продать нелегалам, а то и вовсе теряют… - вот, вроде бы, и нет никакой угрозы, а может, просто не видна. С другой стороны - тоталитарное Приморье, вдохновенный каторжный труд научных работников размерен как часы, число запланированных открытий растёт с каждым десятилетием - страшно подумать, что могут наворотить одержимые наукой маньяки под руководством не менее одержимых шовинистов-политиков!.. Но почему-то вроде бы тоже всё тихо. Восток успокаивает себя мыслью: может, приморцы совсем поглупели там у себя, задохнувшись без свободы и демократии?.. Однако не тут-то было!
Только теперь стало известно, какое несметное количество леденящих кровь приморских изобретений и сокрушительных для мировой безопасности приморских открытий было недрогнувшей рукою сложено в подобные свинцовым гробам папки с грифом "совершенно секретно" - и погребено навсегда. На том или ином этапе бюрократической волокиты непременно находился человек, который брал эту ответственность на себя - нижестоящих, самоотверженно принесших Родине очередной грозный дар, достойно наградить или примерно наказать, а означенный дар положить под сукно, спустить на тормозах - долой, в пучину забвения, безмолвно и безвозвратно. Отлаженный стараниями многих поколений безвестных приморских бюрократов механизм пресечения угрозы для жизни на Земле поистине работал как часы.
Той малой толики изобретений и открытий, что доходила до внедрения, с лихвой хватало на то, чтобы обеспечить Приморье мощным передовым вооружением. Приморские баллистические ракеты дальнего действия, заключённые в специальные шахты и готовые к бою, располагались даже на Арийской Территории - о чём наши весьма воинственные соотечественники безмятежно не подозревали. Реальная беда, однако, пришла в конечном итоге не из Приморья, а с Востока - вольные учёные-криминалы из-за своих амбиций едва не взорвали Землю к чёртовой матери, и с последствиями этой затеи мировое сообщество разбиралось ещё долго; впрочем, обо всём об этом непременно будет рассказано в подходящее время.
Теперь наконец о нас.
К оглавлению написанной части "Черты Мира"