ХВ! О «патриотическом» служении Московской патриархии в послевоенные годы. (окончание)
Затем поступила статья и от митрополита Вениамина (Федченкова):
Господу Богу было угодно сохранить для истории как само сочинение митрополита под названием «Призыв к братьям заграницей», так и его пояснительную записку.
Далее следует текст «Призыва».
П Р И З Ы В К Б Р А Т Ь Я М З А Г Р А Н И Ц Е Й
Дорогие братья!
Обращаюсь к Вам с призывом.Я, Митрополит Вениамин, прожил заграницей 28 лет: из них - 15 в Америке и 13 - в разных странах Европы, как беженец. Три года тому назад в 1945 г., я, после 25-летнего отсутствия, временно посетил Россию, приехав в Москву на церковный собор для выборов Патриарха. И уже тогда я увидел большую разницу между Родиной и Заграницей. А 19 февраля этого года я совсем воротился в свою землю, занявши кафедру Митрополита Рижского, предложенную мне Патриархом. И за эти полгода жизни я окончательно укрепился в правильности моих впечатлений 1945 года, о чем и хочу поделиться с вами, братья. К этому меня побуждает и особая причина, о которой вы знаете лучше меня.
Мне ещё в Америке известно было, что среди вас ведется сильная агитация против возвращения на Родину. И здесь получаются сведения о продолжающейся пропаганде, в частности, со стороны ушедшего заграницу духовенства. Впрочем, не одних лишь вас, но и меня лично пугали еще в Америке страхом возвращения сюда. Со слов последних эмигрантов, один из моих давних европейских друзей умолял меня не ехать, если я хочу жить. [Получив его письмо, я не только раздражился на эмигранта-осведомителя, но и поразился наивности и доверчивости моего корреспондента.] Я ответил ему, что мне точно известно, что несколько уже лет здесь живут и занимают епископские кафедры приехавшие из заграницы архиереи: Архиепископы - Алексий Омский из Америки, Иоанн Молотовский и Антоний Тульский из Европы. [Не знаю, подействовали-ли мои сведения на потерявшего разумную меру, доверчивого слушателя посетившего его нового беженца. Но факты таковы, что и прежние архиереи, и я живем на Родине мирно и работаем на Православную Церковь].
А, кроме того, сколько эмигрантов светского состояния воротились и живут здесь: со многими я встречался в Москве нынешним летом на торжествах церковных. А еще 1 ноября 1947 г. я был личным свидетелем проводов из Нью-Йорка сотен армян, уехавших в Советскую Армению из Американских С. Штатов, после долгих лет жизни в Америке. Подобным образом была отправка эмигрантов и из Канады. Воротился и я. И что же, братья, скажу себе и вам? - Благодарю Бога!
А теперь считаю долгом, со своей стороны, поделиться с вами, братья, и моими наблюдениями и выводами о Родине и загранице. Если вы слушали других, послушайте немного и меня. Вопрос - для вас важный: определится вся дальнейшая судьба ваша и детей ваших. Особенно обращаюсь к вам, трудящиеся братья и воины, оставившие родную землю вольно или невольно.
Вы, вероятно, еще недостаточно знаете заграницу. Я же довольно насмотрелся на неё. Зв 28 лет я жил подолгу или посещал и наблюдал разные страны, народы, расы и религии: я был в Турции, Греции, Болгарии, Югославии, Карпатской Руси, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Германии, Франции, Англии, в Американских С. Штатах, в Канаде. [Переписывался со знакомыми в Китае, Японии, Палестине, Сирии, Швеции, Испании, Италии, Африканском Марокко, Южной Америке - в Бразилии, Парагвае, Уругвае, Аргентине, Чили; имел сношения и с абиссинцами]. И уже по одному этому, имею основание считать себя достаточно осведомленным в загранице, чтобы и вам сказать кое-что из своего опыта, хотя и в крайне сжатом виде. Вот послушайте.
Буду говорить сначала, как простой гражданин Родины, а не как Архиерей. Прежде всего: где я ни жил заграницей, я почти везде чувствовал себя чужим. Да, именно чужим. За исключением лишь Карпатской Руси и Сербии. Так знайте, вы, братья: куда бы вас ни повезли, нигде вы не бедует своими, родными. А постепенно вас ждет судьба - забывать свою родную страну, свой родной народ, свой язык, свой дух, - пока, наконец, не сделаетесь совсем чужими для своих. Но все равно вы не будете родными для заграницы. И только в своем отечестве вы можете почувствовать себя своими; только тут вы поймете и скажете, что такое «моя страна», «мое отечество». Я это с трепетом и радостными слезами почувствовал в Москве в 1945 году. Недаром говорят: Родина-мать. А другой матери не бывает.
Узрел я и гражданское преимущество на Родине. Здесь труд почитается, а труженики - в самых разных отраслях, до коровьей доярки и рыбака, - уважаются, как нигде в мире. И притом каждый работает не для себя лишь, а и для братьев-граждан; и даже не для своего только племени и страны, а и для иных народов; здесь думают не о своем лишь отечестве, а и скорбях всего мира. Тут действительно реально поставлена забота о народных массах, а не в программах лишь и обещаниях. Идея общности труда, общей пользы, для общей жизни, для общей радости является действительной целью народов Союза. Разве одно это не дорого? Так ли относятся к рабочему народу заграницей, увидите сами.
В связи с вопросом о народе, вспоминаю свои первые и теперешние впечатления о власти. Только здесь я увидел, что у власти, в разных степенях, стоят бывшие «простые» люди из трудящихся. Заграницей же их места занимают и доселе лица почти исключительно привилегированных классов. Увидите сами и это.
Но я еще е сказал вам самого главного, самого дорогого, что дорого больше всего мне, как гражданину и уже как и архиерею. Прошу здесь не только вашего телесного слуха, но и сердечного внимания. И в 1945 году, и еще больше теперь я увидел огромную разницу с заграницей - в красоте и силе нашего родного народа. О силе вы знаете лучше меня: от Сталинграда до Берлина. О красоте духа нашего народа позвольте уж и мне сказать свое слово, как архиерею, для которого душа человека всего дороже, всего милее и всего интереснее. [Никаких благ, никаких богатств, никаких удовольствий не сравню я с красотой души. И не я, а всякий разумный, чуткий человек не сравнит]. Поверьте мне: заграницей вы не увидите ни такой задушевности, ни такой искренности и сердечной простоты, ни такой природной и воспитываемой деликатности и тонкости, как здесь; не увидите и такой товарищеской дружбы, такой любви и жертвенности, как в нашем народе; [не увидите и такой огромной силы, широты и размаха духа, как в родном народе. Это знают и заграницей. Это мне говорили и ответственные государственные люди в Америке. Да лучше их я и сам, родственным, единокровным чутьем и разумом, знаю, осязаю, ощущаю этот дух! Еще более знаю красоту стремления к добру, к истине, к правде и на земле нашего народа. Знаю и его прекрасную печаль по несовершенству, сознание своих недостатков. Если бы вы знали, какая тут большая разница с заграницей!] Так можно ли вам отходить от такого душевного богатства родного народа? Подумайте об этом крепко, всею душею, всем разумом. Спросите свое сердце. Я спрашивал и ответ получил!
Подумайте и о миролюбии нашего народа. Вы лучше меня знаете, что наша родина не желала войны и прежде; и сейчас она сам ищет мира для себя и для других. А спросите-ка свою совесть, живя заграницей: не готовят ли там другие новую беду для вашей Родины и для всего мира? Неужели вам захочется быть с теми? Неужели, вольно или невольно, поднимите руку на Матерь? Бойтесь этого и пред Родиной, и пред Богом! Лучше возвращайтесь домой и защищайте его, не променяйте своей Родины на кусок чужого хлеба, хотя бы и вкусного. Душа - дороже пищи, и тело - одежды, а любовь к народу дороже и жизни!
Осталось мне затронуть последний вопрос: как отнесется к Вам Родина? Сошлюсь на самого себя сначала. Я был епископом духовенства в белой армии и флоте (1920-1923). Боролся против Советского Союза. И что же? Меня Родина и ее Власти приняли, как родного, ничем не отличая от оставшихся ей верными. И даже возвратили мне в 1946 году гражданство. Пошлое все забыто. Приняла она и других. Знаю, что примет и вас так же: а лучше сказать, примет более сердечно, чем меня. Это обеспечивается распоряжениями Власти и подтверждается фактами. Для всех вас хватит и места, и работы, и мирной жизни здесь, на Родине.
Вениамин, Митрополит Рижский.
В этом «Призыве» есть всё!
И наглая ложь, что архиереи «живут на Родине мирно» и якобы «работают на Православную Церковь». И сказки о том, что в СССР «у власти стоят «простые» люди из трудящихся». И жалкие перепевы советской пропаганды о свободном труде на «Родине» и уважении к «труженикам» и т.д., которые являются переложением в прозе известных стишков «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и полностью противоречат реальной жизни, ибо нигде нет большаго закабаления «тружеников», чем в советских рабовладельческих колхозах, и нигде нет большей несвободы, чем в тоталитарном сталинском СССР. И причитания о «Родине-матери», которую у людей отняли ещё в 1917 году и подсунули вместо нее злобную мачеху. И дешевые мелодраматические сцены на тему «куда бы вас ни повезли, вы будуете своими, родными». И шулерское передергивание евангельских слов: «Душа - дороже пищи, и тело - одежды» с выводом о том, что и «любовь к народу дороже жизни», как будто выше народа ничего нет, и как будто можно любить народ, предавший Бога, который и есть Любовь. Ну, и, наконец, обычная демагогия о миролюбии коммунистов и необходимости защищать СССР от врагов, готовящих «новую беду для Родины и всего мира», демагогия, которая опровергается самим же составителем «Призыва» в последних строках, где он пишет, что «был епископом духовенства в белой армии и флоте (1920-1923)» и «боролся против Советского Союза». Достаточно лишь задать простой вопрос - к какой Родине ты принадлежал, когда в 1920-23 годах боролся против Советского Союза? - как сразу всё становится на свои места.
Единственная правда, которая есть в «Призыве», это утверждение о том, что у Сталина «для всех хватит и места, и работы» в лагерях и на «стройках коммунизма».
После Федченкова прислал, наконец, свой материал и «архиепископ Молотовскiй» Иоанн (Лавриненко), который обещал сочинить статью к 18 сентября, но управился только к 24-му. Причина задержки была, видимо, та же, что и у «игумена» Павла (Голышева) - не до конца сожженная совесть. И сама статья, судя по всему, оказалась слабенькой, как об этом можно судить по резолюции в левом нижнем углу: «требует большой корректировки».
Последний архивный документ из этой серии - отчет Карпова Голикову о проделанной работе:
Совет при этом направляет пять статей: митрополита Рижского и Латвийского Вениамина, архиепископа Виленского и Литовского Корниия, архиепископа Тульского и Белевского Антония, архиепископа Молотовского и Соликамского Иоанна и игумена Павла Голышева, предназначенных для помещения в заграничной печати.
Совет не согласовывал в директивных инстанциях данный вопрос и не посылал статьи на просмотр в Главлит, ограничившись лишь своими поправками, полагая, что и то и другое будет делаться Вами.
Если будет разрешено опубликование этих статей в прессе, Совет просит прислать номера газет, в которых они будут опубликованы, а также информировать о впечатлении и откликах на них в церковных белоэмигрантских кругах.
Перечисленные лица также дали согласие на выступление по радио. Текстом речей для их выступления по радио могут служить эти же статьи в сокращенном виде.
О месте и времени выступления по радио просьба заблаговременно сообщить в Совет, так как авторы статей находятся в разных районах Союза и вызов их в Москву потребует известного времени.
Эта карповская докладная расставляет все точки над i и подтверждает то, о чем писалось в начале этого материала: «патриотическое служение» осуществляется исключительно по приказам «директивных инстанций» и сводится к обслуживанию власти.
Сколько людей удалось захватить в сталинские сети с помощью этих лживых статей и радиопередач, одному Богу известно. Наверное, счет должен идти на тысячи. Но если бы даже и один только человек оказался погубленным благодаря этому «патриотическому служению» то и тогда последние заслуживали бы проклятия русских людей.
Господу Богу было угодно сохранить для истории как само сочинение митрополита под названием «Призыв к братьям заграницей», так и его пояснительную записку.
Далее следует текст «Призыва».
П Р И З Ы В К Б Р А Т Ь Я М З А Г Р А Н И Ц Е Й
Дорогие братья!
Обращаюсь к Вам с призывом.Я, Митрополит Вениамин, прожил заграницей 28 лет: из них - 15 в Америке и 13 - в разных странах Европы, как беженец. Три года тому назад в 1945 г., я, после 25-летнего отсутствия, временно посетил Россию, приехав в Москву на церковный собор для выборов Патриарха. И уже тогда я увидел большую разницу между Родиной и Заграницей. А 19 февраля этого года я совсем воротился в свою землю, занявши кафедру Митрополита Рижского, предложенную мне Патриархом. И за эти полгода жизни я окончательно укрепился в правильности моих впечатлений 1945 года, о чем и хочу поделиться с вами, братья. К этому меня побуждает и особая причина, о которой вы знаете лучше меня.
Мне ещё в Америке известно было, что среди вас ведется сильная агитация против возвращения на Родину. И здесь получаются сведения о продолжающейся пропаганде, в частности, со стороны ушедшего заграницу духовенства. Впрочем, не одних лишь вас, но и меня лично пугали еще в Америке страхом возвращения сюда. Со слов последних эмигрантов, один из моих давних европейских друзей умолял меня не ехать, если я хочу жить. [Получив его письмо, я не только раздражился на эмигранта-осведомителя, но и поразился наивности и доверчивости моего корреспондента.] Я ответил ему, что мне точно известно, что несколько уже лет здесь живут и занимают епископские кафедры приехавшие из заграницы архиереи: Архиепископы - Алексий Омский из Америки, Иоанн Молотовский и Антоний Тульский из Европы. [Не знаю, подействовали-ли мои сведения на потерявшего разумную меру, доверчивого слушателя посетившего его нового беженца. Но факты таковы, что и прежние архиереи, и я живем на Родине мирно и работаем на Православную Церковь].
А, кроме того, сколько эмигрантов светского состояния воротились и живут здесь: со многими я встречался в Москве нынешним летом на торжествах церковных. А еще 1 ноября 1947 г. я был личным свидетелем проводов из Нью-Йорка сотен армян, уехавших в Советскую Армению из Американских С. Штатов, после долгих лет жизни в Америке. Подобным образом была отправка эмигрантов и из Канады. Воротился и я. И что же, братья, скажу себе и вам? - Благодарю Бога!
А теперь считаю долгом, со своей стороны, поделиться с вами, братья, и моими наблюдениями и выводами о Родине и загранице. Если вы слушали других, послушайте немного и меня. Вопрос - для вас важный: определится вся дальнейшая судьба ваша и детей ваших. Особенно обращаюсь к вам, трудящиеся братья и воины, оставившие родную землю вольно или невольно.
Вы, вероятно, еще недостаточно знаете заграницу. Я же довольно насмотрелся на неё. Зв 28 лет я жил подолгу или посещал и наблюдал разные страны, народы, расы и религии: я был в Турции, Греции, Болгарии, Югославии, Карпатской Руси, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Германии, Франции, Англии, в Американских С. Штатах, в Канаде. [Переписывался со знакомыми в Китае, Японии, Палестине, Сирии, Швеции, Испании, Италии, Африканском Марокко, Южной Америке - в Бразилии, Парагвае, Уругвае, Аргентине, Чили; имел сношения и с абиссинцами]. И уже по одному этому, имею основание считать себя достаточно осведомленным в загранице, чтобы и вам сказать кое-что из своего опыта, хотя и в крайне сжатом виде. Вот послушайте.
Буду говорить сначала, как простой гражданин Родины, а не как Архиерей. Прежде всего: где я ни жил заграницей, я почти везде чувствовал себя чужим. Да, именно чужим. За исключением лишь Карпатской Руси и Сербии. Так знайте, вы, братья: куда бы вас ни повезли, нигде вы не бедует своими, родными. А постепенно вас ждет судьба - забывать свою родную страну, свой родной народ, свой язык, свой дух, - пока, наконец, не сделаетесь совсем чужими для своих. Но все равно вы не будете родными для заграницы. И только в своем отечестве вы можете почувствовать себя своими; только тут вы поймете и скажете, что такое «моя страна», «мое отечество». Я это с трепетом и радостными слезами почувствовал в Москве в 1945 году. Недаром говорят: Родина-мать. А другой матери не бывает.
Узрел я и гражданское преимущество на Родине. Здесь труд почитается, а труженики - в самых разных отраслях, до коровьей доярки и рыбака, - уважаются, как нигде в мире. И притом каждый работает не для себя лишь, а и для братьев-граждан; и даже не для своего только племени и страны, а и для иных народов; здесь думают не о своем лишь отечестве, а и скорбях всего мира. Тут действительно реально поставлена забота о народных массах, а не в программах лишь и обещаниях. Идея общности труда, общей пользы, для общей жизни, для общей радости является действительной целью народов Союза. Разве одно это не дорого? Так ли относятся к рабочему народу заграницей, увидите сами.
В связи с вопросом о народе, вспоминаю свои первые и теперешние впечатления о власти. Только здесь я увидел, что у власти, в разных степенях, стоят бывшие «простые» люди из трудящихся. Заграницей же их места занимают и доселе лица почти исключительно привилегированных классов. Увидите сами и это.
Но я еще е сказал вам самого главного, самого дорогого, что дорого больше всего мне, как гражданину и уже как и архиерею. Прошу здесь не только вашего телесного слуха, но и сердечного внимания. И в 1945 году, и еще больше теперь я увидел огромную разницу с заграницей - в красоте и силе нашего родного народа. О силе вы знаете лучше меня: от Сталинграда до Берлина. О красоте духа нашего народа позвольте уж и мне сказать свое слово, как архиерею, для которого душа человека всего дороже, всего милее и всего интереснее. [Никаких благ, никаких богатств, никаких удовольствий не сравню я с красотой души. И не я, а всякий разумный, чуткий человек не сравнит]. Поверьте мне: заграницей вы не увидите ни такой задушевности, ни такой искренности и сердечной простоты, ни такой природной и воспитываемой деликатности и тонкости, как здесь; не увидите и такой товарищеской дружбы, такой любви и жертвенности, как в нашем народе; [не увидите и такой огромной силы, широты и размаха духа, как в родном народе. Это знают и заграницей. Это мне говорили и ответственные государственные люди в Америке. Да лучше их я и сам, родственным, единокровным чутьем и разумом, знаю, осязаю, ощущаю этот дух! Еще более знаю красоту стремления к добру, к истине, к правде и на земле нашего народа. Знаю и его прекрасную печаль по несовершенству, сознание своих недостатков. Если бы вы знали, какая тут большая разница с заграницей!] Так можно ли вам отходить от такого душевного богатства родного народа? Подумайте об этом крепко, всею душею, всем разумом. Спросите свое сердце. Я спрашивал и ответ получил!
Подумайте и о миролюбии нашего народа. Вы лучше меня знаете, что наша родина не желала войны и прежде; и сейчас она сам ищет мира для себя и для других. А спросите-ка свою совесть, живя заграницей: не готовят ли там другие новую беду для вашей Родины и для всего мира? Неужели вам захочется быть с теми? Неужели, вольно или невольно, поднимите руку на Матерь? Бойтесь этого и пред Родиной, и пред Богом! Лучше возвращайтесь домой и защищайте его, не променяйте своей Родины на кусок чужого хлеба, хотя бы и вкусного. Душа - дороже пищи, и тело - одежды, а любовь к народу дороже и жизни!
Осталось мне затронуть последний вопрос: как отнесется к Вам Родина? Сошлюсь на самого себя сначала. Я был епископом духовенства в белой армии и флоте (1920-1923). Боролся против Советского Союза. И что же? Меня Родина и ее Власти приняли, как родного, ничем не отличая от оставшихся ей верными. И даже возвратили мне в 1946 году гражданство. Пошлое все забыто. Приняла она и других. Знаю, что примет и вас так же: а лучше сказать, примет более сердечно, чем меня. Это обеспечивается распоряжениями Власти и подтверждается фактами. Для всех вас хватит и места, и работы, и мирной жизни здесь, на Родине.
Вениамин, Митрополит Рижский.
В этом «Призыве» есть всё!
И наглая ложь, что архиереи «живут на Родине мирно» и якобы «работают на Православную Церковь». И сказки о том, что в СССР «у власти стоят «простые» люди из трудящихся». И жалкие перепевы советской пропаганды о свободном труде на «Родине» и уважении к «труженикам» и т.д., которые являются переложением в прозе известных стишков «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и полностью противоречат реальной жизни, ибо нигде нет большаго закабаления «тружеников», чем в советских рабовладельческих колхозах, и нигде нет большей несвободы, чем в тоталитарном сталинском СССР. И причитания о «Родине-матери», которую у людей отняли ещё в 1917 году и подсунули вместо нее злобную мачеху. И дешевые мелодраматические сцены на тему «куда бы вас ни повезли, вы будуете своими, родными». И шулерское передергивание евангельских слов: «Душа - дороже пищи, и тело - одежды» с выводом о том, что и «любовь к народу дороже жизни», как будто выше народа ничего нет, и как будто можно любить народ, предавший Бога, который и есть Любовь. Ну, и, наконец, обычная демагогия о миролюбии коммунистов и необходимости защищать СССР от врагов, готовящих «новую беду для Родины и всего мира», демагогия, которая опровергается самим же составителем «Призыва» в последних строках, где он пишет, что «был епископом духовенства в белой армии и флоте (1920-1923)» и «боролся против Советского Союза». Достаточно лишь задать простой вопрос - к какой Родине ты принадлежал, когда в 1920-23 годах боролся против Советского Союза? - как сразу всё становится на свои места.
Единственная правда, которая есть в «Призыве», это утверждение о том, что у Сталина «для всех хватит и места, и работы» в лагерях и на «стройках коммунизма».
После Федченкова прислал, наконец, свой материал и «архиепископ Молотовскiй» Иоанн (Лавриненко), который обещал сочинить статью к 18 сентября, но управился только к 24-му. Причина задержки была, видимо, та же, что и у «игумена» Павла (Голышева) - не до конца сожженная совесть. И сама статья, судя по всему, оказалась слабенькой, как об этом можно судить по резолюции в левом нижнем углу: «требует большой корректировки».
Последний архивный документ из этой серии - отчет Карпова Голикову о проделанной работе:
Совет при этом направляет пять статей: митрополита Рижского и Латвийского Вениамина, архиепископа Виленского и Литовского Корниия, архиепископа Тульского и Белевского Антония, архиепископа Молотовского и Соликамского Иоанна и игумена Павла Голышева, предназначенных для помещения в заграничной печати.
Совет не согласовывал в директивных инстанциях данный вопрос и не посылал статьи на просмотр в Главлит, ограничившись лишь своими поправками, полагая, что и то и другое будет делаться Вами.
Если будет разрешено опубликование этих статей в прессе, Совет просит прислать номера газет, в которых они будут опубликованы, а также информировать о впечатлении и откликах на них в церковных белоэмигрантских кругах.
Перечисленные лица также дали согласие на выступление по радио. Текстом речей для их выступления по радио могут служить эти же статьи в сокращенном виде.
О месте и времени выступления по радио просьба заблаговременно сообщить в Совет, так как авторы статей находятся в разных районах Союза и вызов их в Москву потребует известного времени.
Эта карповская докладная расставляет все точки над i и подтверждает то, о чем писалось в начале этого материала: «патриотическое служение» осуществляется исключительно по приказам «директивных инстанций» и сводится к обслуживанию власти.
Сколько людей удалось захватить в сталинские сети с помощью этих лживых статей и радиопередач, одному Богу известно. Наверное, счет должен идти на тысячи. Но если бы даже и один только человек оказался погубленным благодаря этому «патриотическому служению» то и тогда последние заслуживали бы проклятия русских людей.