Образ бабочки в культуре ЗА: грёзы, сиротство, цветенье, война
По ходу работы над приложениями к "Трём Паркам" в очередной раз прихожу к выводу, что некоторые материалы лучше выкладывать здесь, чтоб не перегружать и без того нагруженный проект и не уводить мысль чересчур далеко в сторону - и вместе с тем иметь возможность параллельно проекту углубляться, расшифровывая какие-то моменты более детально.
( Рисунок и стих, созданные весной 1977 )
( Рисунок и стих, созданные весной 1977 )
Выше в разговоре с Плю и Ме касаемся темы "слабый / ребёнок - отвратителен"
(https://archiv-alterry.livejournal.com/78968.html?thread=2127736#t2127736)
которая связана с общеизвестной формулой "жалость унижает".
Все проблемы вокруг жалости, спор на тему жалость это хорошо или плохо - всегда завязаны с вопросами родительско-детских отношений, детской травмы.
Слово "жалость" этимологически связано со словами "жало", "колоть", "болеть", с переходом в область "чувствовать ту же боль - со-чувствовать", "изводить из боли - жалеть, миловать, жаловать (одарять)".
Исходно жалость - это эмпатия применительно к бедственному положению того, кого жалеют, не более и не менее того - то есть ты видишь кого-то в бедственном положении и непроизвольно испытываешь болезненное чувство, чувство которое ранит тебя самого.
Реакции на такую эмпатию могут быть разными: можно сразу отгородиться самозащитой, то есть не давать этому чувству себя охватить, можно осознанно прийти на помощь бедствующему тем или иным способом, можно бросить ему ту или иную "эмоциональную подачку", чтобы не сколько ему помочь - сколько утолить собственную терзающую эмпатию-жалость.
Эти варианты реакций зависят от того, каковы были отношения с родителями-воспитателями в детстве, особенно раннем.
Если старшие испытывают желание отгородиться от переживаний ребёнка, действуют из желания утолить собственную жалость, а не пытаются принять переживания ребёнка, разделить их - то ребёнок и "считывает" эту смесь отвращения, боли, стремления отгородиться и одновременно запрещения отгораживаться (страх оказаться "плохим родителем" в глазах социума, ничего более того) - считывает он эту смесь по справедливости как нечто унижающее его, и далее, сам оказываясь в подобном положении, считает что "жалость унижает".
Если же, наоборот, беспомощность ребёнка, его бедственное положение, побуждало в старших желание поскорее прижать его к сердцу, разделить его переживания, с радостью помочь ему и дальше радоваться вместе с ним - то далее такой ребёнок по справедливости считает, что жалость есть другое имя любви, что жалость это про взаимное одаривание - которое радует и помогает расти и тому, кого жалеют, и тому, кто жалеет.
Вот как раз про это у Вероники Хлебовой:
https://kiratata.livejournal.com/498562.html
О насилии, уязвимости и родительской ответственности
"...избегает близких отношений, ибо близость связана с насилием, уязвимостью и беспомощностью, которые в его опыте ничем хорошим для него не заканчивались.
...То, что Уязвимость может быть ресурсной, питающей, становится невероятным открытием.
Как? Уязвимость - ресурс?! Не может быть!
...Представим себе здоровую, ненасильственную среду, там, где родители растят маленького ребенка.
Он мал, беспомощен и очень уязвим.
И, если родители обращаются с его уязвимостью бережно, то ребенок НАСЛАЖДАЕТСЯ ею...
..............
В этом случае уязвимый ребенок остается в ощущении «я - хороший»,
и связка «я - плохой, потому что со мной плохо обращаются, и
потому что я беспомощный и уязвимый» - не образуется.
Беззащитность, напротив, становится ресурсом:
«Когда я маленький и слабый, все обо мне заботятся,
Ко мне приходят на помощь», и еще:
«Меня просто любят - ни за что, просто так».
Выросший в таком ощущении человек не стремится отчаянно спрятать свою уязвимость - вместе со всеми «неподобающими» чувствами,
Она для него естественна, он может легко в нее "входить" (в болезни или другом не-ресурсе),
И также легко из нее выходить, когда не-ресурс заканчивается."
Reply
Leave a comment