Об Орифламме как о таголинском Сине Милости
Наименованием "Орифлáмма", как уже было сказано, обозначаются два разных предмета: исходное значение слова подразумевает определённое мистическое явление - знамение свыше, знак ободрения со стороны Великих Духов - вторичное же значение относится к таголинскому знамени, которое по традиции с вышеуказанным мистическим явлением связано.
Вкратце о знамении и о знамени:
Повторим вкратце основные моменты. Орифламма как явление - это всегда знак поддержки, знак освобождения; Орифламма всегда привязана к конкретной ситуации, но она не обязательно являет себя в сокрушительной силе: например, это может быть солнечный зайчик или лунный проблеск, подсказывающий спасительное направление или время. Местом явления Орифламмы нередко бывает точка восхода или захода солнца - оттуда исходит необыкновенно яркий луч, иногда радужный, указующий на участие Великой Семёрки в судьбе того, кто этот знак наблюдает. Бывает, что Орифламма являет себя в виде внезапного и краткого пожара, мощного как огненный водопад, сокрушающего стены, оплавляющего каменную кладку; явление Орифламмы в виде танцующей или нападающей Огненной Кошки тоже многократно зафиксировано.
Будучи не материальным предметом, а явлением, знамением, Орифламма не может быть удержана - однако может быть так или иначе зафиксирован её "след", то самое "место", на котором она была явлена. Знаменитое таголинское воинское знамя, именуемое "Синь Милости" ("синь" - это и значит "знак, знамя"), представляет собою именно такой "след Орифламмы", поскольку история возникновения сего стяга связана с соответствующим явлением. Вынесение и установление Синя Милости впереди воинства есть дерзновенное указание на то, что здесь - место Орифламмы, сейчас здесь непременно будет явлена благая сила Семёрки. Стократно воспетый поэтами Зверь Орифламмы на развевающемся Сине Милости - огненная кошка, играющая с утренним ветром, ведущая к победе неистовых и безрассудных: тех, кто идёт на битву как на игру.
Первый флаг, дарованный Таголинам как "знамя / знамение милости", которую Таголины должны нести в мир, не имел изображения Зверя Орифламмы в современном виде. Это было полотнище, на котором при восходе солнца чудесным образом появилось яркое пятно, состоящее из неправильных концентрических кругов, напоминающее узор на звериной шкуре или проталину.
Рассказывают, что при следующей попытке воспроизвести аналогичное чудо пятно на разложенном под небом полотнище появилось само, но имело причудливую форму, напоминающую зверя, вставшего на задние лапы.
В дальнейшем знамёна изготавливались традиционным образом, но знамя с пятном существует и доныне.
О стяжании Орифламмы Таголинами:
Вообще-то это тёмная история, оставляющая место для разных толкований. Главное действующее лицо - внук Тагола Борилиха, именуемый Мердм. Сложилось так, что он, будучи не столько храбрым, сколько политесным, стал во главе сынов Тагола и прочей родни. Но на определённом этапе произошёл политический кризис, всякие стихийные бедствия, неурожай, соседи предъявили внезапно претензии и явочным порядком присвоили земли с населением, над которыми дом Тагола уже держал руку.
Судя по всему, эти соседи были Волхвитская империя и морские владыки, те и другие охотно предлагали союз Таголинам - одни против других, обещали защитить население и в качестве платы забрать часть его себе. Похоже, что Мердм чересчур увлёкся лавированием и поздно спохватился: с него требовали платы, а часть вождей его стана уже готова была перейти к соседям, притом к разным, так что назревала ещё и усобица.
Мердм то ли испугался, то ли устыдился, стал просить у шаманов подтверждения, что законный глава и надёжный защитник людям тут он - и получил ответ в смысле, что пусть его благие дела засвидетельствуют его права всеобщего отца и покровителя. Мердм поспешил заявить, что идёт отвоёвывать уводимых в полон - и что уверен в успехе, поскольку за него Духи. Его противники и просто недовольные выразили ему недоверие, и его воинство начало таять на глазах. Он в одиночку, видимо в смятении, ходил к святилищу и никого там не встретил, чтобы его ободрили, но принёс оттуда кусок ткани - без изображения и без окраски.
Согласно легенде, он сказал: пусть площадь передо мной (где должна была собраться его армия) будет столь же пуста, как это полотно - я иду: ибо со мной уже идёт Избавление (милость, пощада), а значит идёт и Боро, а значит идёт и Семёрка - и тысячи народа ничего не прибавят здесь и не убавят.
При первом свете он поднял полотнище на древке, как знамя, невесть откуда пришедший ветер взвил его - и первый луч солнца зажёг его как огнём, как если бы оно было расшито золотом и шёлком. Мердм с близкими тронулся с места, и за ним потянулись немногочисленные зрители, пришедшие посмотреть, чем кончатся сборы в дорогу. Солнце встало, и всем было видно, что на полотне не роса, а сияние, и что оно распространяется из центра кругами, играя как свет на воде.
По мере того как двигался отряд мессира, ряды его умножались, так как одни люди устыдились и поспешили нагнать его, а другие поехали, чтобы посмотреть на чудо - и остались с войском. Мердм принимал всех, повторяя только, что идущие в одних рядах с сонмом Духов должны поступать достойно.
По легенде, настоящего сражения не было, кровь вообще не пролилась - вражеский отряд сопровождения без боя отпустил угоняемых в плен, потрясённый картиной малого легковооружённого воинства под пламенеющим синем. Мессир сказал противникам - Духи да вознаградят вас за снисхождение к бедным людям! - и на отряд чужой державы всю обратную его дорогу изливались всевозможные блага в виде милости стихий.
Орифламма перестала гореть, но след в виде концентрических кругов на полотне остался. Другую группу уводимых в полон воинство мессира освободило также чудесным образом: при виде скудно вооружённой группки под дырявым (как казалось) стягом сопровождавшие пленных начали хохотать - и смех был таким неудержимым, что они уронили оружие, попадали наземь и катались в приступах хохота, покуда все пленные не ушли.
Существует, однако, мнение, что всё это было гигантской авантюрой, что Мердм сумел тайно договориться с начальниками отрядов врага и заплатить им лично, всё остальное же было разыграно как спектакль. А полотно флага было пропитано светочувствительным составом, так как это был кусок материи для шаманских обрядов, просто-напросто похищенный мессиром из пустого в тот момент святилища. Вместе с тем следует иметь в виду, что сам по себе тот факт, что полотно из святилища досталось Мердму и не было у него востребовано, отнято, уничтожено и так далее - как оно бывает в случае святотатственных поступков - свидетельствует о благоволении Духов, тем более что уводимые в плен люди и вправду были освобождены, вдобавок без жертв.
Известна также версия, что на самом деле у Мердма был друг-двойник из "пятнашек", то есть грифонов, который всегда его выручал; для начала он вошёл в клетку к кошке - нарочно доведённой злоумышленниками до ручки - естественно, пришёлся ей по сердцу и стяжал имя для царевича. Потом они морочили всех, подменяя друг друга, но тут-то и вышла незадача, потому что грифон дал слабину в дипломатических переговорах. В итоге расхлёбывали тоже вдвоём - пятнашка под видом мессира скакал под Орифламмой, появляясь совершенно внезапно для противников - они-то в этот момент вели занудные переговоры с подлинным Мердмом и падали под стол от изумления (особенно альтернативно магически одарённые волхвы), когда он вскакивал и кричал, показывая рукой: "Мессир - вот он!!!"
Как бы то ни было, это была самая бескровная кампания в истории, и Мердм поспешил использовать ситуацию, чтобы со всеми наладить дипломатические отношения, но уже не за счёт жителей своих земель. Он повторял, что рука отца Тагола в образе знамени соединила его с народом этих мест и он не может отдать своих братьев и детей никому ни при каких условиях. То есть знак Орифламмы, место Орифламмы на сине правителей Востока является также свидетельством всеобщей братской свободы - брат не может предать брата рабству. Впоследствии это же самое декларировалось Вожаками, и в ознаменование сего их синь напоминал о таголинской Орифламме, но выглядел несколько иначе: это было красное полотнище с изображением Сердца Земли, которое подобно изображению места Орифламмы на Сине Милости.
Тут уместно вспомнить также про общезначимый для всей ойкумены гимн "Песнь Предтечи", о котором уже говорилось здесь и здесь - а также сделать философический вывод о том, что даже заведомо доброе начало не гарантирует от безобразия в дальнейшем, чего уж там говорить о каких бы то ни было сомнительных начинаниях; вывод сей равно касается и Таголинов, и Вожаков, и неарийцев, и арийцев, и белых, и чёрных - кого угодно. Остаётся только одно: не молчать, когда видишь, что бывшее когда-то добрым сделалось злым, а свидетельствовать об этом и требовать изменений - к чему, собственно говоря, "Песнь Предтечи" и призывает:
Великую землю разъела ржа,
Зло колосится как рожь.
Пусть языки острее ножа
Раскромсают ложь.
Земля, ты встаёшь светлей миража,
И ветер с вершин свеж,
Но рана твоя непомерно свежа -
Кровь с языка и вежд.
И сердце твоё, трепеща и дрожа,
Я поднял на флаг мятежа.
Вкратце о знамении и о знамени:
Повторим вкратце основные моменты. Орифламма как явление - это всегда знак поддержки, знак освобождения; Орифламма всегда привязана к конкретной ситуации, но она не обязательно являет себя в сокрушительной силе: например, это может быть солнечный зайчик или лунный проблеск, подсказывающий спасительное направление или время. Местом явления Орифламмы нередко бывает точка восхода или захода солнца - оттуда исходит необыкновенно яркий луч, иногда радужный, указующий на участие Великой Семёрки в судьбе того, кто этот знак наблюдает. Бывает, что Орифламма являет себя в виде внезапного и краткого пожара, мощного как огненный водопад, сокрушающего стены, оплавляющего каменную кладку; явление Орифламмы в виде танцующей или нападающей Огненной Кошки тоже многократно зафиксировано.
Будучи не материальным предметом, а явлением, знамением, Орифламма не может быть удержана - однако может быть так или иначе зафиксирован её "след", то самое "место", на котором она была явлена. Знаменитое таголинское воинское знамя, именуемое "Синь Милости" ("синь" - это и значит "знак, знамя"), представляет собою именно такой "след Орифламмы", поскольку история возникновения сего стяга связана с соответствующим явлением. Вынесение и установление Синя Милости впереди воинства есть дерзновенное указание на то, что здесь - место Орифламмы, сейчас здесь непременно будет явлена благая сила Семёрки. Стократно воспетый поэтами Зверь Орифламмы на развевающемся Сине Милости - огненная кошка, играющая с утренним ветром, ведущая к победе неистовых и безрассудных: тех, кто идёт на битву как на игру.
Первый флаг, дарованный Таголинам как "знамя / знамение милости", которую Таголины должны нести в мир, не имел изображения Зверя Орифламмы в современном виде. Это было полотнище, на котором при восходе солнца чудесным образом появилось яркое пятно, состоящее из неправильных концентрических кругов, напоминающее узор на звериной шкуре или проталину.
Рассказывают, что при следующей попытке воспроизвести аналогичное чудо пятно на разложенном под небом полотнище появилось само, но имело причудливую форму, напоминающую зверя, вставшего на задние лапы.
В дальнейшем знамёна изготавливались традиционным образом, но знамя с пятном существует и доныне.
О стяжании Орифламмы Таголинами:
Вообще-то это тёмная история, оставляющая место для разных толкований. Главное действующее лицо - внук Тагола Борилиха, именуемый Мердм. Сложилось так, что он, будучи не столько храбрым, сколько политесным, стал во главе сынов Тагола и прочей родни. Но на определённом этапе произошёл политический кризис, всякие стихийные бедствия, неурожай, соседи предъявили внезапно претензии и явочным порядком присвоили земли с населением, над которыми дом Тагола уже держал руку.
Судя по всему, эти соседи были Волхвитская империя и морские владыки, те и другие охотно предлагали союз Таголинам - одни против других, обещали защитить население и в качестве платы забрать часть его себе. Похоже, что Мердм чересчур увлёкся лавированием и поздно спохватился: с него требовали платы, а часть вождей его стана уже готова была перейти к соседям, притом к разным, так что назревала ещё и усобица.
Мердм то ли испугался, то ли устыдился, стал просить у шаманов подтверждения, что законный глава и надёжный защитник людям тут он - и получил ответ в смысле, что пусть его благие дела засвидетельствуют его права всеобщего отца и покровителя. Мердм поспешил заявить, что идёт отвоёвывать уводимых в полон - и что уверен в успехе, поскольку за него Духи. Его противники и просто недовольные выразили ему недоверие, и его воинство начало таять на глазах. Он в одиночку, видимо в смятении, ходил к святилищу и никого там не встретил, чтобы его ободрили, но принёс оттуда кусок ткани - без изображения и без окраски.
Согласно легенде, он сказал: пусть площадь передо мной (где должна была собраться его армия) будет столь же пуста, как это полотно - я иду: ибо со мной уже идёт Избавление (милость, пощада), а значит идёт и Боро, а значит идёт и Семёрка - и тысячи народа ничего не прибавят здесь и не убавят.
При первом свете он поднял полотнище на древке, как знамя, невесть откуда пришедший ветер взвил его - и первый луч солнца зажёг его как огнём, как если бы оно было расшито золотом и шёлком. Мердм с близкими тронулся с места, и за ним потянулись немногочисленные зрители, пришедшие посмотреть, чем кончатся сборы в дорогу. Солнце встало, и всем было видно, что на полотне не роса, а сияние, и что оно распространяется из центра кругами, играя как свет на воде.
По мере того как двигался отряд мессира, ряды его умножались, так как одни люди устыдились и поспешили нагнать его, а другие поехали, чтобы посмотреть на чудо - и остались с войском. Мердм принимал всех, повторяя только, что идущие в одних рядах с сонмом Духов должны поступать достойно.
По легенде, настоящего сражения не было, кровь вообще не пролилась - вражеский отряд сопровождения без боя отпустил угоняемых в плен, потрясённый картиной малого легковооружённого воинства под пламенеющим синем. Мессир сказал противникам - Духи да вознаградят вас за снисхождение к бедным людям! - и на отряд чужой державы всю обратную его дорогу изливались всевозможные блага в виде милости стихий.
Орифламма перестала гореть, но след в виде концентрических кругов на полотне остался. Другую группу уводимых в полон воинство мессира освободило также чудесным образом: при виде скудно вооружённой группки под дырявым (как казалось) стягом сопровождавшие пленных начали хохотать - и смех был таким неудержимым, что они уронили оружие, попадали наземь и катались в приступах хохота, покуда все пленные не ушли.
Существует, однако, мнение, что всё это было гигантской авантюрой, что Мердм сумел тайно договориться с начальниками отрядов врага и заплатить им лично, всё остальное же было разыграно как спектакль. А полотно флага было пропитано светочувствительным составом, так как это был кусок материи для шаманских обрядов, просто-напросто похищенный мессиром из пустого в тот момент святилища. Вместе с тем следует иметь в виду, что сам по себе тот факт, что полотно из святилища досталось Мердму и не было у него востребовано, отнято, уничтожено и так далее - как оно бывает в случае святотатственных поступков - свидетельствует о благоволении Духов, тем более что уводимые в плен люди и вправду были освобождены, вдобавок без жертв.
Известна также версия, что на самом деле у Мердма был друг-двойник из "пятнашек", то есть грифонов, который всегда его выручал; для начала он вошёл в клетку к кошке - нарочно доведённой злоумышленниками до ручки - естественно, пришёлся ей по сердцу и стяжал имя для царевича. Потом они морочили всех, подменяя друг друга, но тут-то и вышла незадача, потому что грифон дал слабину в дипломатических переговорах. В итоге расхлёбывали тоже вдвоём - пятнашка под видом мессира скакал под Орифламмой, появляясь совершенно внезапно для противников - они-то в этот момент вели занудные переговоры с подлинным Мердмом и падали под стол от изумления (особенно альтернативно магически одарённые волхвы), когда он вскакивал и кричал, показывая рукой: "Мессир - вот он!!!"
Как бы то ни было, это была самая бескровная кампания в истории, и Мердм поспешил использовать ситуацию, чтобы со всеми наладить дипломатические отношения, но уже не за счёт жителей своих земель. Он повторял, что рука отца Тагола в образе знамени соединила его с народом этих мест и он не может отдать своих братьев и детей никому ни при каких условиях. То есть знак Орифламмы, место Орифламмы на сине правителей Востока является также свидетельством всеобщей братской свободы - брат не может предать брата рабству. Впоследствии это же самое декларировалось Вожаками, и в ознаменование сего их синь напоминал о таголинской Орифламме, но выглядел несколько иначе: это было красное полотнище с изображением Сердца Земли, которое подобно изображению места Орифламмы на Сине Милости.
Тут уместно вспомнить также про общезначимый для всей ойкумены гимн "Песнь Предтечи", о котором уже говорилось здесь и здесь - а также сделать философический вывод о том, что даже заведомо доброе начало не гарантирует от безобразия в дальнейшем, чего уж там говорить о каких бы то ни было сомнительных начинаниях; вывод сей равно касается и Таголинов, и Вожаков, и неарийцев, и арийцев, и белых, и чёрных - кого угодно. Остаётся только одно: не молчать, когда видишь, что бывшее когда-то добрым сделалось злым, а свидетельствовать об этом и требовать изменений - к чему, собственно говоря, "Песнь Предтечи" и призывает:
Великую землю разъела ржа,
Зло колосится как рожь.
Пусть языки острее ножа
Раскромсают ложь.
Земля, ты встаёшь светлей миража,
И ветер с вершин свеж,
Но рана твоя непомерно свежа -
Кровь с языка и вежд.
И сердце твоё, трепеща и дрожа,
Я поднял на флаг мятежа.