Научиться играть с медведицей (2)
Продолжение. Начало - вот здесь.
**********************************
2. На поля родной страны вышли стражи-колдуны
Ко времени нашего первого знакомства с Кланом Стражей мы ещё ничегошеньки не знали о нём - так что сочли его за очередной магический клан, с которыми мы уже не раз встречались, за очередное аристократическое семейство с жестокими нравами, коим на Востоке несть числа. Последнее клановое предание, устроенное уцелевшими после гибели Клана законными его потомками, ничем не отличалось от обычной магической чёрной жертвы. Если чем оно и было отмечено, то разве что какой-то особенной разнузданностью, что, впрочем, в жизни бедных нигромантов, увы, не редкость. В те годы мы немало занимались проблемами чёрных магов, как ныне здравствующих, так и погибших энное время назад, поэтому естественный ужас при столкновении со случаями чёрной жертвы у нас не то чтобы притупился, о нет - однако мы по крайней мере знали, что делать: за что хвататься в первую очередь, в каком порядке оживлять завязанных в сюжет и как распутывать петлистые узлы отношений. Не то чтобы нам не было тяжело - ещё как, временами просто невыносимо! - этот характерный колорит предательства и надругательства над личными чувствами участников, прежде всего - убитого, эти годами рубцующиеся злокачественные язвы в душах оставшихся в живых… Однако работа есть работа, вдобавок работа отнюдь не бессмысленная, поэтому выяснять всё новые и новые кошмарные истории и, так сказать, раскручивать их в обратном направлении мы были готовы. Примерно так мы и восприняли сначала Клан Стражей, однако тут всё оказалось иначе.
Знакомство с Кланом началось для нас с оживления последних клановых потомков. Строго говоря, самыми-рассамыми последними они вовсе не были, однако именно они были повинны в бедствии, погубившем Клан как структуру. Это были Эрéб и Мэги - брат и сестра смешанных клановых кровей, весьма эмоциональные, амбициозные, однако чудовищно мало осведомленные в клановой истории и традициях. Трагедия гибели Клана, разыгравшаяся в дни их юности, стукнула по ним так сильно, что им трудновато было вспоминать даже то, что они знали в детские годы. Внятно объяснить они могли только две вещи: что Клан соединяет в себе царскую и чёрную кровь и что предание детей посредством человеческой жертвы для Клана не исключение, а правило. Смирившись с последним, мы взялись раскручивать тему так, как умели - выяснять у живых участников событий подробности наиболее болезненных для них историй, оживлять тех, кто по ходу этих историй погиб, устраивать между всеми вышеуказанными отношения, ну а параллельно изучать и родственные связи: Клан так Клан, пусть будет Клан!.. Собственно, мы ведь даже названия "Клан Стражей" тогда не знали - Мэги с Эребом были настолько ни в чём не уверены, что объяснить что бы то ни было могли лишь "на пальцах". Новую область деятельности мы обозначили обычным для себя образом, по именам главных лиц, то есть Мэги с Эребом, причём самой главной была Мэги:
Появилось в нашем плане
Всё узнать о Мэги-клане -
Потому что Мэги-клан
Вышел вдруг на первый план!
Впечатление от разбирательства с преданием Эреба оказалось двойственным. С одной стороны, был ожиданный ужас изощрённо жестокого убийства, с другой - чувство внезапного облегчения: никаких подлянок, в высшей степени цивильное обращение с приговорённым, всё чинно-благородно - почти как принято убивать у нас на Западе. Совсем не то, к чему мы привыкли за годы работы с восточниками. Мы сразу врубились, что для кланового предания такие взаимоотношения вполне характерны, и были страшно рады сему. Делясь впечатлениями с друзьями и смежниками, мы шутили: "Какая же это чёрная жертва - это всего-навсего ритуальное убийство с формальными элементами чёрной жертвы!" Перспектива работать не с тьмочисленным множеством предательств и издевательств, а с системой регулярных "законных казней" на том этапе сильно нас утешила. Однако потом всё повернулось другой стороной.
Как только мы копнули чуть глубже, подряд разобрали несколько ситуаций с участием представителей уже следующего поколения - так сказать, "настоящих" по сравнению с Мэги и Эребом детей Клана - на нас так сильно пахнуло нашей бредовой юностью, горячечной жизнью Арийского Запада последних перед Чертой Мира времён, что от неожиданности аж затошнило. Всё вдруг показалось зубодробительно узнаваемым - принудительное братство безобманного убивания, перемежающихся словами прощения и прощания пыток, привкус перманентной дурноты в томном жáре летних мостовых и в утешительно-слепой прохладе подвалов… Резко накатило отчаяние, протест аж до истерики - нет, нет, только не это, больше не хочу, не могу!.. Никогда не забуду, как я примчался в храм и размазывал слёзы на исповеди, бессвязно повторяя, что не знаю что делать, не знаю, не знаю! ведь я уже обещал ребятам помощь, я не имею права их бросить, но я не знаю что с этим делать, я думал что не встречу этого больше никогда, этих честных казней, этой бессмысленности, этой безнадёги - я не могу, не могу, не могу!.. Наш старший брат очень жалел меня, вздыхал - "Ну не горюй, брат Герман, не отчаивайся! делай своё дело потихонечку, молись, я тоже буду за тебя молиться, а там, глядишь, оно само с Божией помощью как-нибудь да разрешится!.." Мой побратим Старший, с которым мы на том этапе работали неразлучно, прекрасно понимал все мои чувства, но относился ко всему спокойнее, так что наш старший брат советовал ему почаще ободрять меня, чтобы пока суд да дело я уж совсем не скис. Наш старший брат в итоге оказался прав: ничего особенного не произошло, ничего радикально нового не выяснилось, на меня просто снизошло утешение. Для начала я взял себе не думать о дальнейших перспективах, а тупо разбираться в том что непосредственно перед носом; так мы и стали делать, а работа - она ведь втягивает и утешает сама по себе. Ну а потом мы постепенно отъехали еще дальше вглубь времён, стали вгружаться в клановую жизнь предыдущего столетия, и эта жизнь уже так сильно отличалась от всего, что знали мы по Западу и по Востоку, что шаг за шагом отчаяние уступило волнению и азарту, увлечённости - и далее любви. Конечно же, своих "покойников" мы горячо любили с самого начала: всех тех, кого оживляли, с кем выясняли отношения, ссорились и ладили, плакали и смеялись; однако это вовсе не означало любви к их прежней жизни, той жизни, которую они оставили за чертой. Первое время мы довольно-таки болезненно относились ко вздохам наших новых друзей о Клане, о его древней красоте и величии, о родственной теплоте, которая связывает всех родичей независимо от конфликтов и расхождений даже по самым важным вопросам… Всё это заведомо представлялось нам лицемерием: о какой такой родственной теплоте можно говорить, если родство вынуждает соучаствовать в изуверских убийствах, если нарекаемого родичем и провожаемого с плачем делят живого на части и съедают?!.. Однако же спорить с реальным фактом наличия вышеозначенной родственной теплоты мы, слава Богу, не стали - почувствовав её действие не только на себе, но и на тех людях, из-за которых мы горевали более всего: на клановых залогах. Принятие в Клан есть не формальность, а реальность; биение общей крови, дыхание общей жизни, ощущение друг друга на расстоянии, взаимное проникновение переживаниями друг друга - всё это оказалось внезапно очень важным. Сколько раз мы наблюдали такую картину: взятый в залоги по оживлении страшно возмущается, скандалит, злится, грозит вывести клановых злодеев на чистую воду, нажаловаться в милицию (или куда у вас тут сейчас можно пожаловаться, я этого так не оставлю, не потерплю!!!) - ну а потом со вздохом начинает говорить, что всё это, конечно же, не касается ребёнка, ребёнок ведь не виноват, он был тогда такой славный, да, я готов встретиться, готов общаться, ничего что он вырос, ничего что он сам стал такой же… И вслед за этим - бурные встречи с обмороками и болевым шоком у обеих сторон, сумасшедшая радость, "он мне ближе чем брат!" - для обоих, вместе всюду за руку, вместе изучать современность и древность… И в итоге - "да ладно, чёрт с вами со всеми, конечно же я их прощаю, конечно же я буду помогать, конечно же мы будем все вместе - мы не оставим, мы вспомним, мы сохраним, мы возродим!.."
Через несколько месяцев работы всё это нежданно коснулось и нас самих. С какого-то момента новооживляемые чада Клана стали спрашивать нас, вот конкретно нас со Старшим, а сами-то мы из какой семьи, какого колена?.. Нет, ну конечно им понятно, что мы арийцы, раз живём на Западе - но происхождение-то наше явно клановое ведь?.. Так кто же мы?.. Нас со Старшим всячески ощупывали и обнюхивали - то ментально, незримыми ощущалами, а то и физически, носами и пальцами, в зависимости от нравов семьи, откуда происходили те, кто стремился нас "определить". Чем бόльшее число урождённых и воспринятых детей Клана проходило через наши руки, тем более уверенно называли нас родичами новички. Взаимное соприкосновение, происходящее по ходу общения разведчика с новооживляемым, весьма эффективно осуществляло "адоптацию", то есть восприятие, усыновление нас в Клан, а богатейшая палитра клановых кровей позволяла новеньким предполагать немало вариантов нашего происхождения - как чистого, так и смешанного. Сперва мы смущались и шутили, потом прониклись и вострепетали; потом как-то незаметно это стало для нас естественным, само собою разумеющимся. Мы проработали с Кланом три года, фактически не отвлекаясь ни на какие другие проблемы; по ходу и после того мы долгое время так и обозначались - "Герман и Старший, арийцы, Клан Стражей". Позже к этому прибавились и ещё кое-какие обозначения, однако это уже совсем другая история.
Кстати об истории. История Клана Стражей уходит корнями в глубокую старину - во времена расцвета Империи Таголúнов, во времена шаманского служения на Великой Чёрной. О происхождении Клана легенды рассказывают так. Царевич из многочисленных чад Тагόлова гнезда отправился в странствия в Ớмбру, таинственный лесной край, обиталище чёрных народов - как диких, так и преисполненных древней премудрости. Там он полюбил девушку из могучего клана Волков по имени Совá, которая родила ему сына. Ребёнок царевича и колдуньи рос не по дням, а по часам, и был преисполнен могущества, с которым было трудно совладать ему самому. Обычаи Дома Таголинов позволяют заводить на стороне детей, узаконивать их и даже возводить таких потомков на престол, однако в данном случае царское семейство было смущено и обратилось к шаманам с вопросом, как правильно обращаться с этим чадом, не сокрушит ли его сила Царский Дом и всю империю?.. Шаманы рассудили так: пусть сей ребёнок и его потомство не претендует на престол, а станет Стражем, пусть род его хранит страну от владеющих магическими силами врагов! Шаманы дали мальчику особое посвящение - благословили его благословением Ớла, Того из Великих Духов, Кому принадлежат глубины и изнанка вещей, Чьи все истоки и опоры, Кто одаряет личное естество связью с родом. Сын царевича и колдуньи, по отцу имеющий разум белого, по матери же - силу чёрного, обрёл в этом посвящении власть над собой и смог таким образом сделаться великим витязем, несокрушимым богатырём. Однако этого было недостаточно, ибо ему следовало стать Родоначальником и произвести из своих чресл обширный многочадный Клан. По слову шаманов юноша отправился на Чёрную - ведь вся она посвящена Ớлу, вся преисполнена Его силой! - и в нужный час достиг самой Дельты, что возлежит на низких изумрудных островах меж величавых рукавов Царицы Глубокой. Средь множества мест силы, мест вопрошания и поклонения обнаружил он цель своего путешествия - святилище Ола Родоначальника, называемое также Кузницей Богатырей. В этом святилище служили девы, именуемые Олеáндрами, несущие силу Ола воительницы в латах. Когда стране требовались богатыри, избранные мужи и юноши входили к латоносным девам, чтоб зачать дитя; рождённая таким образом дочь оставалась с матерью и также становилась служительницей Ола Родоначальника, рождённый таким образом сын отправлялся с отцом в мир, чтобы стать богатырём и основателем нового рода. Родоначальник Клана вошёл к деве Олеандре, однако в первый раз не зачал сына - родилась дочь, которая осталась там служить и приняла участие в формировании тела Клана некоторое время спустя. Урáния Первая называют легенды мать-служительницу, Урания Первая - Небесная Супруга Родоначальника Клана; дочь же её зовётся Урания Вторая. Родоначальник Клана покинул Дельту, оставив этих мать и дочь, и совершал подвиги в разных концах страны, возрастая в силе и славе. Златая Титáния - так нарекает легенда имя второй жены богатыря; Златая Титания, корона света и драгоценная цепь, связывающая своего мужа с великими властителями мира, Земная Супруга Родоначальника Клана. Имя же третьей жены - Плутόния: не свыше назначенная, не данная равными - возлюбленная всей глубиной сердца на склоне лет, та, за которой сошёл убелённый сединами витязь до самых глубин. Плутония, из Ớловой Тьмы изведённая, Плутония - Супруга Подземная, Супруга Преисподняя, Плутония - любовь сердца, дыхание недр.
От всех трёх супруг у Родоначальника родились дети: по трое детей называет легенда для каждой, один раз - отдельный ребёнок, другой - близнецы. Урания Первая после второй встречи, произошедшей много лет спустя, родила ему двойню сыновей, однако самого первого мальчика родила Родоначальнику Златая Титания: разнополую двойню произвела она, сына и дочь, и мальчик этот стал родоначальником Исов, одного из наиболее могучих колен Клана Стражей. Исы - подлинные богатыри, Колено Исов несёт на себе úсскую силу, которая может останавливать падение лавины и поднимать в воздух скалы, и это лишь видимое и незначительное её проявление. Чем меньше Исов, тем тяжелее ложится исская сила на всё колено, но тем могущественнее тот, на ком она почиет, кто является её носителем, а чем больше Исов - тем более плавно распространяется она на всех. Потомки трёх супруг Родоначальника в разных поколениях соединяли между собой кровь, покуда не сформировали семь колен Клана Стражей. Семь колен, а вернее - семь струй: ибо одни колена, дома и семьи исчезают, а другие нарождаются, и только самые важные колена пребывают неизменно. Силу Урании Первой несёт Колено Урания, называемое также Колено Олеандров; потомки Златой Титании зовутся Золотым Коленом, потомки же Плутонии носят её имя, верны девизу "На том стоúм!" и символом имеют цветок плутонии - горной камнеломки, неприметного и стойкого растения, способного удерживаться на вертикальных скалах, вгрызаясь вглубь камней, крохотными голубыми звёздочками дерзновенно отражающего бездну небес. Всё это вместе - образ Клана, знамя Клана, сердце Клана.
Имя "Тритόния" оспаривают друг у друга целых два важных колена Клана Стражей - Евáгрии и Пόйма. "Тритония" - значит "трёхжильные", здесь подразумевается соединение силы всех трёх основных линий. Евагрии гордятся тем, что они больше всего похожи на изначальную породу Волков, из которых произошла Прародительница Сова; Волков как таковых почитай что не осталось, зато Евагрии Клана яростны и неукротимы, способны превращаться в волков, брать любой след и круглыми сутками нести дозор. Евагрии всегда на страже, и даже сами рассказывают о себе анекдот про то как одного Евагрия спрашивают, что он делает, а он отвечает: "Сторожу луну!" - "Дурак, разве луну нужно сторожить, она же тыщу лет висит, и никто её не украл?!" - "Вот то-то и оно, что есть кому сторожить, потому за тыщу лет никто её и не украл!.." Совсем иное дело Пойма. Колено Пойма тоже почитает себя главными Стражами, но в совершенно другом смысле: они полагают себя наследниками и правопреемниками шаманов. Колено Пойма происходит от Дельфúнов - обитателей города Дéльты, разросшегося на месте святилища Ола Родоначальника, когда служение на Чёрной иссякло. В исторический час, когда в стране царило смятение, часть Дельфинов отделилась и направилась вверх по Реке, воздвигая на берегах алтари; они объявили себя равными шаманам, поскольку сами обратились к небесам и обрели благословение на новое служение. Достигнув запустевшего святого места, они основали прекрасный как сон город Пойма, реющий над водой на сваях подобно знамени. Детьми Поймы нарекло себя новое колено, город же свой объявило убежищем, где царят иные законы, чем во всей ойкумене, неуклонно погрязающей в нечистоте.
Дети Клана Стражей различаются между собой и силами, и обличьем. Потомки Златой Титании похожи на царскую кровь - светлокудры, румяны, атласнокожи; потомки Урании подобны грифонам - невысоки и безвидны; в Евагриях играет волчья масть - они чернокудры и почти синекожи, кряжисты и шерснаты, волосы имеются у них даже в ушах и в носу; чада Поймы хрупки и изящны, ослепительно-грозной элегантностью напоминают легендарный Народ Цветов. Много родов и домов внутри Клана, многие Стражи несут в себе смешанную кровь; испокон веков ведётся обычай "снимать сливки" - юноши и девы разного кланового происхождения сочетаются любовью, рождая детей, преисполненных особыми дарами, и лишь потом вступают в брак как удобно родне. Много талантов и подвигов, много великих свершений - и при владычестве Таголинов, и после того, и под водительством шаманов, и после них, и в добрые времена праведности, и после падения. В самые разные эпохи сыны Клана охраняли страну от хищных оборотней и маньяков-людоедов, от коварных магов и злых колдунов. Стражи обходили вверенные им края дозором, действуя и поодиночке, и дружинами, и в составе государственных структур: в армии и в милиции, в дорожной безопасности и в контрразведке… Клан Стражей, Царские Стражи, Стражи-Колдуны - всюду, где возникают эти имена, они окружены заслуженным уважением.
На поля родной страны
Вышли Стражи-Колдуны:
Не видать на сто шагов
Ни колдỷнов, ни магόв!
Ну и как же, спросите вы, сочетается всё это со служением дьяволу, с принесением человеческих жертв сатане?
А вот так. Остаётся только руками развести. Потому что по факту - вот оно так, а откуда оно всё пошло, с чего началось - это уже разговор совсем особый. Давно это всё-таки было, очень давно…
Если обстоятельно рассматривать обычаи предания, как оно совершается в разных коленах, если внимательно вслушиваться в исторические легенды, в разных коленах рассказываемые, то можно предположить, что радикальное изменение в жизни Клана, именуемое падением, произошло не одноактно, а в несколько приёмов, притом обособленно - если не в каждом семействе, то уж точно в каждом колене по-своему. Клановые летописи гласят, что ещё при шаманах и Таголинах нравы Стражей, увы, оставляли желать лучшего; засматриваясь на горделивую роскошь и самовластье царского дома и лордов, сыны и дочери Клана стремились от них не отставать, воспроизводя в своём обиходе многое, чего не стоило позволять себе защитникам слабых от бед. Конечно, клановые князья не тиранили своих сервов столь же безжалостно, как это делали лорды в отношении своих крестьян и слуг; надо полагать, что именно потому лорды в итоге оказались истреблены, а клановые сервы пребыли верными фактически до конца. Однако в остальных отношениях дело было плохо задолго до падения. Клан был велик по численности и весьма раздроблен, семьи разного происхождения и с разным достатком чурались друг друга, одни родичи величались перед другими, братские отношения во многом были забыты. Когда шаманы покинули страну, а это произошло после того как царский дом и многие к нему присоединившиеся дали шаманам понять, что не желают более слушать их обличений, Клан впал в растерянность, поскольку продолжал считать шаманов своими старшими; однако ничего решительного Стражи предпринимать не стали. Возможно, следовало бросить всё и вместе с шаманами переселиться с Востока на Запад; возможно, следовало уговорить кого-либо из шаманов остаться и жить вместе с Кланом, поскольку Клан всё-таки не то же самое, что вся страна, это своего рода государство в государстве; возможно, стоило бы по меньшей мере просить у шаманов совета и напутствия на будущие времена, которые уже обещали быть сложными. Ничего этого сделано не было, как минимум - не было сделано в масштабах жизни Клана.
Между уходом шаманов и Восстанием Вожаков прошло всего несколько десятков лет, но за эти года страна ещё глубже погрузилась в беззаконие. Восстание Вожаков парализовало обыденную жизнь лишь на время, однако лучше после него не стало, даже наоборот - наступили времена, не без основания называемые Тёмными. Мрак покрыл ойкумену, захватывая Восток и Запад, крайний и средний Юг; разве что на Западном Севере, в местах обитания диких неарийских племён, можно было жить спокойно, не ожидая подвоха со стороны соседей, не опасаясь чужих вооружённых отрядов, ни в чём не подозревая мирных одиноких путников. В такой обстановке первоочередной для Клана задачей было сохранять не только боеспособность, но и сознательность - и вот тут-то Стражей подстерегал целый ряд специфических для их породы проблем.
В своё время шаманы дали Родоначальнику Клана посвящение, которое помогало ему справляться со своей двойственной природой, гармонично сочетая дары царской и волчьей крови. Традиция такого посвящения сохранялась в Клане вплоть до падения, когда вместо этого посвящения был введён обычай предания через человеческую жертву. Впоследствии отказ от предания стал представляться невозможным, потому что исконное посвящение было под запретом, а каким ещё способом можно отдать во власть сыну Клана его буйную силу? Бывали, конечно, ситуации, когда непреданный ребёнок переживал встряску, производившую в нём такое действие, что понимающие люди говорили - "оставьте парня в покое, его сила теперь и так ему покорна!" Однако, поскольку предание через жертву было введено как мощный инструмент идеологического принуждения и оставалось таковым, то чаще всего подобное вольномыслие не одобрялось. "Сила ребёнка и так ему покорна, это хорошо - но как же тогда быть с долей Хозяина? Чем вы заплатите ему, если не кровью жертвы? Чем вы ему присягнёте?"
Что за петрушка с этим Хозяином, мы, откровенно говоря, не могли понять весьма долго. Кто, собственно, имеется в виду? Что за сущность, что за могущественный дух? В Клане не принято отрицать, что речь идёт о сатане, о дьяволе - хотя изначально эти понятия Клану чужды, это определение "внешнего" характера. Вместе с тем в остальной ойкумене тоже никогда не было единства по части кого этими словами называть - противник, супостат, обманщик, клеветник; а может быть, наоборот - спорщик, оппонент? искуситель-испытатель?.. Кто это такой, одно ли это существо или много разных? Хорош он или плох (хороши или плохи)? Кому полезен, кому вреден?.. В эпоху, когда народы впали в дикость и недоверие друг к другу, стало принято клеймить любые чужие религиозные представления "дьявольскими, сатанинскими", любого чужого духа-покровителя именовать "сатаной" и подозревать во всём самом гнусном. При том, что по земле и вправду распространилось великое множество человекоубийственных обычаев, можно было смело говорить, что ойкумена погрузилась в сатанизм. Но всё-таки это скорее оценочная характеристика, чем анализ конкретного социального явления - например, жизнедеятельности Клана Стражей.
Как бы то ни было, вплотную познакомившись с Кланом, мы оказались вынуждены считаться с фактом, что Стражи не только совершают определённые культовые действия, связывая их с именем "Хозяин", но и время от времени состоят с этой сущностью (с этими сущностями? с этой совокупностью сущностей?) в общении. Ничего вразумительного, кроме того, что бывают какие-то мысленные разговоры, что осуществляется ментальное давление, притом временами очень сильное - понять не удалось. Собственно говоря, неясно было даже, вправду ли речь идёт о постороннем разумном существе - или, быть может, на Стражей действуют какие-то их же собственные психические структуры, связанные с функционированием общего ментального поля Клана.
Оставив в стороне попытки проанализировать "ту сторону" в качестве активной и сознательной, мы сконцентрировали усилия на изучении "этой стороны" - как если бы никакого "Хозяина" не существовало, а только работали бы силы самих Стражей, пребывающих у сего мифа в рабстве. Даже с этой точки зрения можно было увидеть немало интересного. Возьмём хотя бы сам термин "Хозяин". Следует иметь в виду, что в обиходе "Хозяевами" назывались Духи шаманского пантеона - Хозяин Дождя, Хозяин Ветров, Хозяин Костров… Личные имена этих Духов произносились в служении, когда подразумевалось обращение к ним, а наименование "Хозяин того-то" было отчасти титулом, отчасти иносказанием - в том смысле, что мы не призываем означенного Духа, а просто упоминаем его в третьем лице. В шаманском мировоззрении слово "Хозяин" означало предельную личную вложенность существа в его "дело" - "хозяин, а не наёмник". К примеру, Хозяин Ветров не равен стихии ветров, он больше и выше её - однако властвовать ветрами для него не временное и докучное занятие, а сфера его творчества, его самоотдачи. Это значит, что он не бросит своего дела, не оставит без внимания тех, кто к нему обращается. Почитающие Великих Духов должны смотреть на вещи так же - не будучи пленёнными стихиями мира, видеть мир как общее творчество Духов и людей, вкладывать в него себя целиком. Таким было отношение шаманов и вообще неарийцев; прочие же этносы, сей культуре чуждые, воспринимали дело иначе. Народы, традиционно состоявшие в общении с эисскими предками, относились к ним как к родителям - вполне сродственным своим чадам, однако имеющим собственные интересы, которые надо учитывать, строя отношения с ними чаще всего по принципу "ты мне - я тебе". Представления о "Хозяевах" сии народы боялись: это, мол, те, которые "хозяйничают" по отношению к неродному - то есть творят произвол. Необходимо добавить сюда ещё и момент волхвитской специфики, поскольку волхвы оказали на формирование мировоззрения ойкумены огромное влияние. С точки зрения волхвов, жизнь во плоти в любом случае есть дело нестόящее и небогоугодное, обращение к каким бы то ни было силам мира есть в любом случае нарушение верности Единому Творцу - а коли без обращения к силам мира не проживёшь (всем очевидно, что это так!), то, значит, следует спокойно вступать в общение со всеми подряд богами, духами и демонами, не разбирая, кто из них добрые, а кто злые, ибо все они не лучше людей и в этом смысле равно презренны. Термин "Хозяин/ Хозяева" для волхвов означал нечто заведомо нечистое и вместе с тем заведомо неизбежное - подход по принципу "не подмажешь - не поедешь, не обманешь - не продашь". Возьмём теперь эти три типа представлений, смешаем из них коктейль и подадим на стол в качестве образа "Хозяина Клана Стражей". Получится некто, произвольно хозяйничающий, то есть ломающий законы не родной себе природы Клана и за счёт этого способный выгодно устаивать дела в своих интересах, но также и в интересах Клана; некто заведомо недобрый и вообще дурной, но с ним следует считаться, а также можно беззаветно ему служить, вкладывая себя целиком. Компоненты сего коктейля могут присутствовать в любом соотношении, в зависимости от традиций конкретного колена, фамилии, а также степени богословской продвинутости отдельного Стража. Если вдобавок иметь в виду, что "Хозяин" в клановом понимании - это то ли "Хозяин Клана", а то ли "Хозяин Без Указания, сиречь Хозяин Всего", то картина получается и ещё более определённой: независимо от того, существует ли этот "Хозяин" как некая живая и мыслящая сила, речь в любом случае идёт о том, что нынешний статус Клана - запроданность "законам века сего", в которых ни свободе, ни милости, ни снисхождению места нет. Что, собственно, и отражает субъективную ситуацию Стражей-после-падения более чем адекватно.
Имея весьма разное психофизиологическое устройство, разные колена и семейства Клана решали за счёт предания разные проблемы и, соответственно, практиковали разные обычаи. Большую роль играл так называемый "возраст предания" - одни стремились предавать детей как можно раньше, другие наоборот. Чем младше ребёнок, тем в меньшей степени он осознаёт происходящее, тем в меньшей степени это потрясение формирует его клановую силу, а его самого - как социальную единицу; казалось бы, вот и причина, чтобы предавать как можно позже - однако тут уже иные минусы. Чем старше ребёнок, тем более высока вероятность, что после предания он умрёт! - жить не захочет в мире с такими законами, и всё тут. Для чёрного ребёнка этого вполне достаточно: сгорит от лихорадки в ту же ночь, ну или через день-через неделю, или же просто начнёт хиреть - растает через месяц, или однажды ляжет спать и не проснётся… Особенно часто после предания умирали Евагриевские дети, поэтому у родителей-Евагриев высок был стимул отказываться от предания вовсе, однако маленькие непреданные Евагрии обычно бесновались, неукрощённой силой круша всё в доме. Поэтому Евагрии старались не предавать детей как можно дольше, из последних сил тянули до шести, а то и до семи лет - уж коли всё равно ребёнку помирать, так пусть хотя бы чуть подольше насладится жизнью! - а также стремились побольше рожать, чтобы хоть кто-нибудь да выжил. В Пойме, напротив, предание было актом завета, и возраст предания был очень ранним - между двумя и тремя годами, когда ребёнок уже способен осознавать, кто он и что с ним делается, но ещё очень плохо может отделить себя от рода в целом. Завет любви с Хозяином через ребёнка заново подтверждает вся Пойма, и дитя соучаствует в этом почти не прилагая своей воли, но всё-таки прилагая её достаточно, чтобы предание было и личной присягой тоже. Если же говорить о потомках Златой Титании, то сила их обычно и так сбалансирована, так что на предание их вынуждали чисто социальные моменты. Например, бытовало мнение, что расхаживать у всех на виду, потрясая непреданным, аморфным как кисель естеством попросту неприлично. Могли быть и любые другие статусные заморочки; изложенная выше история предания маленького Мура достаточно в этом смысле характерна. Пора, однако, обратиться к ней опять, чтобы рассмотреть ситуацию с ещё одного специфического ракурса.
**********************************
Продолжение - вот здесь.
**********************************
2. На поля родной страны вышли стражи-колдуны
Ко времени нашего первого знакомства с Кланом Стражей мы ещё ничегошеньки не знали о нём - так что сочли его за очередной магический клан, с которыми мы уже не раз встречались, за очередное аристократическое семейство с жестокими нравами, коим на Востоке несть числа. Последнее клановое предание, устроенное уцелевшими после гибели Клана законными его потомками, ничем не отличалось от обычной магической чёрной жертвы. Если чем оно и было отмечено, то разве что какой-то особенной разнузданностью, что, впрочем, в жизни бедных нигромантов, увы, не редкость. В те годы мы немало занимались проблемами чёрных магов, как ныне здравствующих, так и погибших энное время назад, поэтому естественный ужас при столкновении со случаями чёрной жертвы у нас не то чтобы притупился, о нет - однако мы по крайней мере знали, что делать: за что хвататься в первую очередь, в каком порядке оживлять завязанных в сюжет и как распутывать петлистые узлы отношений. Не то чтобы нам не было тяжело - ещё как, временами просто невыносимо! - этот характерный колорит предательства и надругательства над личными чувствами участников, прежде всего - убитого, эти годами рубцующиеся злокачественные язвы в душах оставшихся в живых… Однако работа есть работа, вдобавок работа отнюдь не бессмысленная, поэтому выяснять всё новые и новые кошмарные истории и, так сказать, раскручивать их в обратном направлении мы были готовы. Примерно так мы и восприняли сначала Клан Стражей, однако тут всё оказалось иначе.
Знакомство с Кланом началось для нас с оживления последних клановых потомков. Строго говоря, самыми-рассамыми последними они вовсе не были, однако именно они были повинны в бедствии, погубившем Клан как структуру. Это были Эрéб и Мэги - брат и сестра смешанных клановых кровей, весьма эмоциональные, амбициозные, однако чудовищно мало осведомленные в клановой истории и традициях. Трагедия гибели Клана, разыгравшаяся в дни их юности, стукнула по ним так сильно, что им трудновато было вспоминать даже то, что они знали в детские годы. Внятно объяснить они могли только две вещи: что Клан соединяет в себе царскую и чёрную кровь и что предание детей посредством человеческой жертвы для Клана не исключение, а правило. Смирившись с последним, мы взялись раскручивать тему так, как умели - выяснять у живых участников событий подробности наиболее болезненных для них историй, оживлять тех, кто по ходу этих историй погиб, устраивать между всеми вышеуказанными отношения, ну а параллельно изучать и родственные связи: Клан так Клан, пусть будет Клан!.. Собственно, мы ведь даже названия "Клан Стражей" тогда не знали - Мэги с Эребом были настолько ни в чём не уверены, что объяснить что бы то ни было могли лишь "на пальцах". Новую область деятельности мы обозначили обычным для себя образом, по именам главных лиц, то есть Мэги с Эребом, причём самой главной была Мэги:
Появилось в нашем плане
Всё узнать о Мэги-клане -
Потому что Мэги-клан
Вышел вдруг на первый план!
Впечатление от разбирательства с преданием Эреба оказалось двойственным. С одной стороны, был ожиданный ужас изощрённо жестокого убийства, с другой - чувство внезапного облегчения: никаких подлянок, в высшей степени цивильное обращение с приговорённым, всё чинно-благородно - почти как принято убивать у нас на Западе. Совсем не то, к чему мы привыкли за годы работы с восточниками. Мы сразу врубились, что для кланового предания такие взаимоотношения вполне характерны, и были страшно рады сему. Делясь впечатлениями с друзьями и смежниками, мы шутили: "Какая же это чёрная жертва - это всего-навсего ритуальное убийство с формальными элементами чёрной жертвы!" Перспектива работать не с тьмочисленным множеством предательств и издевательств, а с системой регулярных "законных казней" на том этапе сильно нас утешила. Однако потом всё повернулось другой стороной.
Как только мы копнули чуть глубже, подряд разобрали несколько ситуаций с участием представителей уже следующего поколения - так сказать, "настоящих" по сравнению с Мэги и Эребом детей Клана - на нас так сильно пахнуло нашей бредовой юностью, горячечной жизнью Арийского Запада последних перед Чертой Мира времён, что от неожиданности аж затошнило. Всё вдруг показалось зубодробительно узнаваемым - принудительное братство безобманного убивания, перемежающихся словами прощения и прощания пыток, привкус перманентной дурноты в томном жáре летних мостовых и в утешительно-слепой прохладе подвалов… Резко накатило отчаяние, протест аж до истерики - нет, нет, только не это, больше не хочу, не могу!.. Никогда не забуду, как я примчался в храм и размазывал слёзы на исповеди, бессвязно повторяя, что не знаю что делать, не знаю, не знаю! ведь я уже обещал ребятам помощь, я не имею права их бросить, но я не знаю что с этим делать, я думал что не встречу этого больше никогда, этих честных казней, этой бессмысленности, этой безнадёги - я не могу, не могу, не могу!.. Наш старший брат очень жалел меня, вздыхал - "Ну не горюй, брат Герман, не отчаивайся! делай своё дело потихонечку, молись, я тоже буду за тебя молиться, а там, глядишь, оно само с Божией помощью как-нибудь да разрешится!.." Мой побратим Старший, с которым мы на том этапе работали неразлучно, прекрасно понимал все мои чувства, но относился ко всему спокойнее, так что наш старший брат советовал ему почаще ободрять меня, чтобы пока суд да дело я уж совсем не скис. Наш старший брат в итоге оказался прав: ничего особенного не произошло, ничего радикально нового не выяснилось, на меня просто снизошло утешение. Для начала я взял себе не думать о дальнейших перспективах, а тупо разбираться в том что непосредственно перед носом; так мы и стали делать, а работа - она ведь втягивает и утешает сама по себе. Ну а потом мы постепенно отъехали еще дальше вглубь времён, стали вгружаться в клановую жизнь предыдущего столетия, и эта жизнь уже так сильно отличалась от всего, что знали мы по Западу и по Востоку, что шаг за шагом отчаяние уступило волнению и азарту, увлечённости - и далее любви. Конечно же, своих "покойников" мы горячо любили с самого начала: всех тех, кого оживляли, с кем выясняли отношения, ссорились и ладили, плакали и смеялись; однако это вовсе не означало любви к их прежней жизни, той жизни, которую они оставили за чертой. Первое время мы довольно-таки болезненно относились ко вздохам наших новых друзей о Клане, о его древней красоте и величии, о родственной теплоте, которая связывает всех родичей независимо от конфликтов и расхождений даже по самым важным вопросам… Всё это заведомо представлялось нам лицемерием: о какой такой родственной теплоте можно говорить, если родство вынуждает соучаствовать в изуверских убийствах, если нарекаемого родичем и провожаемого с плачем делят живого на части и съедают?!.. Однако же спорить с реальным фактом наличия вышеозначенной родственной теплоты мы, слава Богу, не стали - почувствовав её действие не только на себе, но и на тех людях, из-за которых мы горевали более всего: на клановых залогах. Принятие в Клан есть не формальность, а реальность; биение общей крови, дыхание общей жизни, ощущение друг друга на расстоянии, взаимное проникновение переживаниями друг друга - всё это оказалось внезапно очень важным. Сколько раз мы наблюдали такую картину: взятый в залоги по оживлении страшно возмущается, скандалит, злится, грозит вывести клановых злодеев на чистую воду, нажаловаться в милицию (или куда у вас тут сейчас можно пожаловаться, я этого так не оставлю, не потерплю!!!) - ну а потом со вздохом начинает говорить, что всё это, конечно же, не касается ребёнка, ребёнок ведь не виноват, он был тогда такой славный, да, я готов встретиться, готов общаться, ничего что он вырос, ничего что он сам стал такой же… И вслед за этим - бурные встречи с обмороками и болевым шоком у обеих сторон, сумасшедшая радость, "он мне ближе чем брат!" - для обоих, вместе всюду за руку, вместе изучать современность и древность… И в итоге - "да ладно, чёрт с вами со всеми, конечно же я их прощаю, конечно же я буду помогать, конечно же мы будем все вместе - мы не оставим, мы вспомним, мы сохраним, мы возродим!.."
Через несколько месяцев работы всё это нежданно коснулось и нас самих. С какого-то момента новооживляемые чада Клана стали спрашивать нас, вот конкретно нас со Старшим, а сами-то мы из какой семьи, какого колена?.. Нет, ну конечно им понятно, что мы арийцы, раз живём на Западе - но происхождение-то наше явно клановое ведь?.. Так кто же мы?.. Нас со Старшим всячески ощупывали и обнюхивали - то ментально, незримыми ощущалами, а то и физически, носами и пальцами, в зависимости от нравов семьи, откуда происходили те, кто стремился нас "определить". Чем бόльшее число урождённых и воспринятых детей Клана проходило через наши руки, тем более уверенно называли нас родичами новички. Взаимное соприкосновение, происходящее по ходу общения разведчика с новооживляемым, весьма эффективно осуществляло "адоптацию", то есть восприятие, усыновление нас в Клан, а богатейшая палитра клановых кровей позволяла новеньким предполагать немало вариантов нашего происхождения - как чистого, так и смешанного. Сперва мы смущались и шутили, потом прониклись и вострепетали; потом как-то незаметно это стало для нас естественным, само собою разумеющимся. Мы проработали с Кланом три года, фактически не отвлекаясь ни на какие другие проблемы; по ходу и после того мы долгое время так и обозначались - "Герман и Старший, арийцы, Клан Стражей". Позже к этому прибавились и ещё кое-какие обозначения, однако это уже совсем другая история.
Кстати об истории. История Клана Стражей уходит корнями в глубокую старину - во времена расцвета Империи Таголúнов, во времена шаманского служения на Великой Чёрной. О происхождении Клана легенды рассказывают так. Царевич из многочисленных чад Тагόлова гнезда отправился в странствия в Ớмбру, таинственный лесной край, обиталище чёрных народов - как диких, так и преисполненных древней премудрости. Там он полюбил девушку из могучего клана Волков по имени Совá, которая родила ему сына. Ребёнок царевича и колдуньи рос не по дням, а по часам, и был преисполнен могущества, с которым было трудно совладать ему самому. Обычаи Дома Таголинов позволяют заводить на стороне детей, узаконивать их и даже возводить таких потомков на престол, однако в данном случае царское семейство было смущено и обратилось к шаманам с вопросом, как правильно обращаться с этим чадом, не сокрушит ли его сила Царский Дом и всю империю?.. Шаманы рассудили так: пусть сей ребёнок и его потомство не претендует на престол, а станет Стражем, пусть род его хранит страну от владеющих магическими силами врагов! Шаманы дали мальчику особое посвящение - благословили его благословением Ớла, Того из Великих Духов, Кому принадлежат глубины и изнанка вещей, Чьи все истоки и опоры, Кто одаряет личное естество связью с родом. Сын царевича и колдуньи, по отцу имеющий разум белого, по матери же - силу чёрного, обрёл в этом посвящении власть над собой и смог таким образом сделаться великим витязем, несокрушимым богатырём. Однако этого было недостаточно, ибо ему следовало стать Родоначальником и произвести из своих чресл обширный многочадный Клан. По слову шаманов юноша отправился на Чёрную - ведь вся она посвящена Ớлу, вся преисполнена Его силой! - и в нужный час достиг самой Дельты, что возлежит на низких изумрудных островах меж величавых рукавов Царицы Глубокой. Средь множества мест силы, мест вопрошания и поклонения обнаружил он цель своего путешествия - святилище Ола Родоначальника, называемое также Кузницей Богатырей. В этом святилище служили девы, именуемые Олеáндрами, несущие силу Ола воительницы в латах. Когда стране требовались богатыри, избранные мужи и юноши входили к латоносным девам, чтоб зачать дитя; рождённая таким образом дочь оставалась с матерью и также становилась служительницей Ола Родоначальника, рождённый таким образом сын отправлялся с отцом в мир, чтобы стать богатырём и основателем нового рода. Родоначальник Клана вошёл к деве Олеандре, однако в первый раз не зачал сына - родилась дочь, которая осталась там служить и приняла участие в формировании тела Клана некоторое время спустя. Урáния Первая называют легенды мать-служительницу, Урания Первая - Небесная Супруга Родоначальника Клана; дочь же её зовётся Урания Вторая. Родоначальник Клана покинул Дельту, оставив этих мать и дочь, и совершал подвиги в разных концах страны, возрастая в силе и славе. Златая Титáния - так нарекает легенда имя второй жены богатыря; Златая Титания, корона света и драгоценная цепь, связывающая своего мужа с великими властителями мира, Земная Супруга Родоначальника Клана. Имя же третьей жены - Плутόния: не свыше назначенная, не данная равными - возлюбленная всей глубиной сердца на склоне лет, та, за которой сошёл убелённый сединами витязь до самых глубин. Плутония, из Ớловой Тьмы изведённая, Плутония - Супруга Подземная, Супруга Преисподняя, Плутония - любовь сердца, дыхание недр.
От всех трёх супруг у Родоначальника родились дети: по трое детей называет легенда для каждой, один раз - отдельный ребёнок, другой - близнецы. Урания Первая после второй встречи, произошедшей много лет спустя, родила ему двойню сыновей, однако самого первого мальчика родила Родоначальнику Златая Титания: разнополую двойню произвела она, сына и дочь, и мальчик этот стал родоначальником Исов, одного из наиболее могучих колен Клана Стражей. Исы - подлинные богатыри, Колено Исов несёт на себе úсскую силу, которая может останавливать падение лавины и поднимать в воздух скалы, и это лишь видимое и незначительное её проявление. Чем меньше Исов, тем тяжелее ложится исская сила на всё колено, но тем могущественнее тот, на ком она почиет, кто является её носителем, а чем больше Исов - тем более плавно распространяется она на всех. Потомки трёх супруг Родоначальника в разных поколениях соединяли между собой кровь, покуда не сформировали семь колен Клана Стражей. Семь колен, а вернее - семь струй: ибо одни колена, дома и семьи исчезают, а другие нарождаются, и только самые важные колена пребывают неизменно. Силу Урании Первой несёт Колено Урания, называемое также Колено Олеандров; потомки Златой Титании зовутся Золотым Коленом, потомки же Плутонии носят её имя, верны девизу "На том стоúм!" и символом имеют цветок плутонии - горной камнеломки, неприметного и стойкого растения, способного удерживаться на вертикальных скалах, вгрызаясь вглубь камней, крохотными голубыми звёздочками дерзновенно отражающего бездну небес. Всё это вместе - образ Клана, знамя Клана, сердце Клана.
Имя "Тритόния" оспаривают друг у друга целых два важных колена Клана Стражей - Евáгрии и Пόйма. "Тритония" - значит "трёхжильные", здесь подразумевается соединение силы всех трёх основных линий. Евагрии гордятся тем, что они больше всего похожи на изначальную породу Волков, из которых произошла Прародительница Сова; Волков как таковых почитай что не осталось, зато Евагрии Клана яростны и неукротимы, способны превращаться в волков, брать любой след и круглыми сутками нести дозор. Евагрии всегда на страже, и даже сами рассказывают о себе анекдот про то как одного Евагрия спрашивают, что он делает, а он отвечает: "Сторожу луну!" - "Дурак, разве луну нужно сторожить, она же тыщу лет висит, и никто её не украл?!" - "Вот то-то и оно, что есть кому сторожить, потому за тыщу лет никто её и не украл!.." Совсем иное дело Пойма. Колено Пойма тоже почитает себя главными Стражами, но в совершенно другом смысле: они полагают себя наследниками и правопреемниками шаманов. Колено Пойма происходит от Дельфúнов - обитателей города Дéльты, разросшегося на месте святилища Ола Родоначальника, когда служение на Чёрной иссякло. В исторический час, когда в стране царило смятение, часть Дельфинов отделилась и направилась вверх по Реке, воздвигая на берегах алтари; они объявили себя равными шаманам, поскольку сами обратились к небесам и обрели благословение на новое служение. Достигнув запустевшего святого места, они основали прекрасный как сон город Пойма, реющий над водой на сваях подобно знамени. Детьми Поймы нарекло себя новое колено, город же свой объявило убежищем, где царят иные законы, чем во всей ойкумене, неуклонно погрязающей в нечистоте.
Дети Клана Стражей различаются между собой и силами, и обличьем. Потомки Златой Титании похожи на царскую кровь - светлокудры, румяны, атласнокожи; потомки Урании подобны грифонам - невысоки и безвидны; в Евагриях играет волчья масть - они чернокудры и почти синекожи, кряжисты и шерснаты, волосы имеются у них даже в ушах и в носу; чада Поймы хрупки и изящны, ослепительно-грозной элегантностью напоминают легендарный Народ Цветов. Много родов и домов внутри Клана, многие Стражи несут в себе смешанную кровь; испокон веков ведётся обычай "снимать сливки" - юноши и девы разного кланового происхождения сочетаются любовью, рождая детей, преисполненных особыми дарами, и лишь потом вступают в брак как удобно родне. Много талантов и подвигов, много великих свершений - и при владычестве Таголинов, и после того, и под водительством шаманов, и после них, и в добрые времена праведности, и после падения. В самые разные эпохи сыны Клана охраняли страну от хищных оборотней и маньяков-людоедов, от коварных магов и злых колдунов. Стражи обходили вверенные им края дозором, действуя и поодиночке, и дружинами, и в составе государственных структур: в армии и в милиции, в дорожной безопасности и в контрразведке… Клан Стражей, Царские Стражи, Стражи-Колдуны - всюду, где возникают эти имена, они окружены заслуженным уважением.
На поля родной страны
Вышли Стражи-Колдуны:
Не видать на сто шагов
Ни колдỷнов, ни магόв!
Ну и как же, спросите вы, сочетается всё это со служением дьяволу, с принесением человеческих жертв сатане?
А вот так. Остаётся только руками развести. Потому что по факту - вот оно так, а откуда оно всё пошло, с чего началось - это уже разговор совсем особый. Давно это всё-таки было, очень давно…
Если обстоятельно рассматривать обычаи предания, как оно совершается в разных коленах, если внимательно вслушиваться в исторические легенды, в разных коленах рассказываемые, то можно предположить, что радикальное изменение в жизни Клана, именуемое падением, произошло не одноактно, а в несколько приёмов, притом обособленно - если не в каждом семействе, то уж точно в каждом колене по-своему. Клановые летописи гласят, что ещё при шаманах и Таголинах нравы Стражей, увы, оставляли желать лучшего; засматриваясь на горделивую роскошь и самовластье царского дома и лордов, сыны и дочери Клана стремились от них не отставать, воспроизводя в своём обиходе многое, чего не стоило позволять себе защитникам слабых от бед. Конечно, клановые князья не тиранили своих сервов столь же безжалостно, как это делали лорды в отношении своих крестьян и слуг; надо полагать, что именно потому лорды в итоге оказались истреблены, а клановые сервы пребыли верными фактически до конца. Однако в остальных отношениях дело было плохо задолго до падения. Клан был велик по численности и весьма раздроблен, семьи разного происхождения и с разным достатком чурались друг друга, одни родичи величались перед другими, братские отношения во многом были забыты. Когда шаманы покинули страну, а это произошло после того как царский дом и многие к нему присоединившиеся дали шаманам понять, что не желают более слушать их обличений, Клан впал в растерянность, поскольку продолжал считать шаманов своими старшими; однако ничего решительного Стражи предпринимать не стали. Возможно, следовало бросить всё и вместе с шаманами переселиться с Востока на Запад; возможно, следовало уговорить кого-либо из шаманов остаться и жить вместе с Кланом, поскольку Клан всё-таки не то же самое, что вся страна, это своего рода государство в государстве; возможно, стоило бы по меньшей мере просить у шаманов совета и напутствия на будущие времена, которые уже обещали быть сложными. Ничего этого сделано не было, как минимум - не было сделано в масштабах жизни Клана.
Между уходом шаманов и Восстанием Вожаков прошло всего несколько десятков лет, но за эти года страна ещё глубже погрузилась в беззаконие. Восстание Вожаков парализовало обыденную жизнь лишь на время, однако лучше после него не стало, даже наоборот - наступили времена, не без основания называемые Тёмными. Мрак покрыл ойкумену, захватывая Восток и Запад, крайний и средний Юг; разве что на Западном Севере, в местах обитания диких неарийских племён, можно было жить спокойно, не ожидая подвоха со стороны соседей, не опасаясь чужих вооружённых отрядов, ни в чём не подозревая мирных одиноких путников. В такой обстановке первоочередной для Клана задачей было сохранять не только боеспособность, но и сознательность - и вот тут-то Стражей подстерегал целый ряд специфических для их породы проблем.
В своё время шаманы дали Родоначальнику Клана посвящение, которое помогало ему справляться со своей двойственной природой, гармонично сочетая дары царской и волчьей крови. Традиция такого посвящения сохранялась в Клане вплоть до падения, когда вместо этого посвящения был введён обычай предания через человеческую жертву. Впоследствии отказ от предания стал представляться невозможным, потому что исконное посвящение было под запретом, а каким ещё способом можно отдать во власть сыну Клана его буйную силу? Бывали, конечно, ситуации, когда непреданный ребёнок переживал встряску, производившую в нём такое действие, что понимающие люди говорили - "оставьте парня в покое, его сила теперь и так ему покорна!" Однако, поскольку предание через жертву было введено как мощный инструмент идеологического принуждения и оставалось таковым, то чаще всего подобное вольномыслие не одобрялось. "Сила ребёнка и так ему покорна, это хорошо - но как же тогда быть с долей Хозяина? Чем вы заплатите ему, если не кровью жертвы? Чем вы ему присягнёте?"
Что за петрушка с этим Хозяином, мы, откровенно говоря, не могли понять весьма долго. Кто, собственно, имеется в виду? Что за сущность, что за могущественный дух? В Клане не принято отрицать, что речь идёт о сатане, о дьяволе - хотя изначально эти понятия Клану чужды, это определение "внешнего" характера. Вместе с тем в остальной ойкумене тоже никогда не было единства по части кого этими словами называть - противник, супостат, обманщик, клеветник; а может быть, наоборот - спорщик, оппонент? искуситель-испытатель?.. Кто это такой, одно ли это существо или много разных? Хорош он или плох (хороши или плохи)? Кому полезен, кому вреден?.. В эпоху, когда народы впали в дикость и недоверие друг к другу, стало принято клеймить любые чужие религиозные представления "дьявольскими, сатанинскими", любого чужого духа-покровителя именовать "сатаной" и подозревать во всём самом гнусном. При том, что по земле и вправду распространилось великое множество человекоубийственных обычаев, можно было смело говорить, что ойкумена погрузилась в сатанизм. Но всё-таки это скорее оценочная характеристика, чем анализ конкретного социального явления - например, жизнедеятельности Клана Стражей.
Как бы то ни было, вплотную познакомившись с Кланом, мы оказались вынуждены считаться с фактом, что Стражи не только совершают определённые культовые действия, связывая их с именем "Хозяин", но и время от времени состоят с этой сущностью (с этими сущностями? с этой совокупностью сущностей?) в общении. Ничего вразумительного, кроме того, что бывают какие-то мысленные разговоры, что осуществляется ментальное давление, притом временами очень сильное - понять не удалось. Собственно говоря, неясно было даже, вправду ли речь идёт о постороннем разумном существе - или, быть может, на Стражей действуют какие-то их же собственные психические структуры, связанные с функционированием общего ментального поля Клана.
Оставив в стороне попытки проанализировать "ту сторону" в качестве активной и сознательной, мы сконцентрировали усилия на изучении "этой стороны" - как если бы никакого "Хозяина" не существовало, а только работали бы силы самих Стражей, пребывающих у сего мифа в рабстве. Даже с этой точки зрения можно было увидеть немало интересного. Возьмём хотя бы сам термин "Хозяин". Следует иметь в виду, что в обиходе "Хозяевами" назывались Духи шаманского пантеона - Хозяин Дождя, Хозяин Ветров, Хозяин Костров… Личные имена этих Духов произносились в служении, когда подразумевалось обращение к ним, а наименование "Хозяин того-то" было отчасти титулом, отчасти иносказанием - в том смысле, что мы не призываем означенного Духа, а просто упоминаем его в третьем лице. В шаманском мировоззрении слово "Хозяин" означало предельную личную вложенность существа в его "дело" - "хозяин, а не наёмник". К примеру, Хозяин Ветров не равен стихии ветров, он больше и выше её - однако властвовать ветрами для него не временное и докучное занятие, а сфера его творчества, его самоотдачи. Это значит, что он не бросит своего дела, не оставит без внимания тех, кто к нему обращается. Почитающие Великих Духов должны смотреть на вещи так же - не будучи пленёнными стихиями мира, видеть мир как общее творчество Духов и людей, вкладывать в него себя целиком. Таким было отношение шаманов и вообще неарийцев; прочие же этносы, сей культуре чуждые, воспринимали дело иначе. Народы, традиционно состоявшие в общении с эисскими предками, относились к ним как к родителям - вполне сродственным своим чадам, однако имеющим собственные интересы, которые надо учитывать, строя отношения с ними чаще всего по принципу "ты мне - я тебе". Представления о "Хозяевах" сии народы боялись: это, мол, те, которые "хозяйничают" по отношению к неродному - то есть творят произвол. Необходимо добавить сюда ещё и момент волхвитской специфики, поскольку волхвы оказали на формирование мировоззрения ойкумены огромное влияние. С точки зрения волхвов, жизнь во плоти в любом случае есть дело нестόящее и небогоугодное, обращение к каким бы то ни было силам мира есть в любом случае нарушение верности Единому Творцу - а коли без обращения к силам мира не проживёшь (всем очевидно, что это так!), то, значит, следует спокойно вступать в общение со всеми подряд богами, духами и демонами, не разбирая, кто из них добрые, а кто злые, ибо все они не лучше людей и в этом смысле равно презренны. Термин "Хозяин/ Хозяева" для волхвов означал нечто заведомо нечистое и вместе с тем заведомо неизбежное - подход по принципу "не подмажешь - не поедешь, не обманешь - не продашь". Возьмём теперь эти три типа представлений, смешаем из них коктейль и подадим на стол в качестве образа "Хозяина Клана Стражей". Получится некто, произвольно хозяйничающий, то есть ломающий законы не родной себе природы Клана и за счёт этого способный выгодно устаивать дела в своих интересах, но также и в интересах Клана; некто заведомо недобрый и вообще дурной, но с ним следует считаться, а также можно беззаветно ему служить, вкладывая себя целиком. Компоненты сего коктейля могут присутствовать в любом соотношении, в зависимости от традиций конкретного колена, фамилии, а также степени богословской продвинутости отдельного Стража. Если вдобавок иметь в виду, что "Хозяин" в клановом понимании - это то ли "Хозяин Клана", а то ли "Хозяин Без Указания, сиречь Хозяин Всего", то картина получается и ещё более определённой: независимо от того, существует ли этот "Хозяин" как некая живая и мыслящая сила, речь в любом случае идёт о том, что нынешний статус Клана - запроданность "законам века сего", в которых ни свободе, ни милости, ни снисхождению места нет. Что, собственно, и отражает субъективную ситуацию Стражей-после-падения более чем адекватно.
Имея весьма разное психофизиологическое устройство, разные колена и семейства Клана решали за счёт предания разные проблемы и, соответственно, практиковали разные обычаи. Большую роль играл так называемый "возраст предания" - одни стремились предавать детей как можно раньше, другие наоборот. Чем младше ребёнок, тем в меньшей степени он осознаёт происходящее, тем в меньшей степени это потрясение формирует его клановую силу, а его самого - как социальную единицу; казалось бы, вот и причина, чтобы предавать как можно позже - однако тут уже иные минусы. Чем старше ребёнок, тем более высока вероятность, что после предания он умрёт! - жить не захочет в мире с такими законами, и всё тут. Для чёрного ребёнка этого вполне достаточно: сгорит от лихорадки в ту же ночь, ну или через день-через неделю, или же просто начнёт хиреть - растает через месяц, или однажды ляжет спать и не проснётся… Особенно часто после предания умирали Евагриевские дети, поэтому у родителей-Евагриев высок был стимул отказываться от предания вовсе, однако маленькие непреданные Евагрии обычно бесновались, неукрощённой силой круша всё в доме. Поэтому Евагрии старались не предавать детей как можно дольше, из последних сил тянули до шести, а то и до семи лет - уж коли всё равно ребёнку помирать, так пусть хотя бы чуть подольше насладится жизнью! - а также стремились побольше рожать, чтобы хоть кто-нибудь да выжил. В Пойме, напротив, предание было актом завета, и возраст предания был очень ранним - между двумя и тремя годами, когда ребёнок уже способен осознавать, кто он и что с ним делается, но ещё очень плохо может отделить себя от рода в целом. Завет любви с Хозяином через ребёнка заново подтверждает вся Пойма, и дитя соучаствует в этом почти не прилагая своей воли, но всё-таки прилагая её достаточно, чтобы предание было и личной присягой тоже. Если же говорить о потомках Златой Титании, то сила их обычно и так сбалансирована, так что на предание их вынуждали чисто социальные моменты. Например, бытовало мнение, что расхаживать у всех на виду, потрясая непреданным, аморфным как кисель естеством попросту неприлично. Могли быть и любые другие статусные заморочки; изложенная выше история предания маленького Мура достаточно в этом смысле характерна. Пора, однако, обратиться к ней опять, чтобы рассмотреть ситуацию с ещё одного специфического ракурса.
**********************************
Продолжение - вот здесь.