Истина про толпу, экстремальный дизайн и...диктатора
- Вы занимаетесь ландшафтной архитектурой и созданием общественных пространств. Верите ли Вы в инициативу «снизу» и в участие рядовых горожан в процессе городского планирования? Как это происходит в городах, в которых Вы работаете?
- Я не могу сказать, что я верю в это как в некую идеологию. Когда-то врачи были авторитарны - вы больны, примите эту таблетку и идите домой. Сегодня всё больше сопровождается общением, вопросами и попыткой вовлечь людей в процесс. Я думаю то же самое с архитектурой. Вы можете вовлечь людей в обсуждение, но, в конце концов, вы, как планировщик, должны возглавить процесс и взять на себя ответственность, потому что вы получили определенные знания за какое-то количество денег, в том числе налоговых. Многие политики используют метод вовлечения местного сообщества, однако я отношусь к этому очень критично. Мы создаём что-то, что должно жить в течение двух, трёх, четырёх поколений, и сегодняшние желания людей необязательно принесут пользу в долгосрочной перспективе. Конечно, по поводу особенно важных вопросов может быть созван референдум, но в любом случае планировщик должен играть роль лидера.
- Кто чаще всего является заказчиком по созданию общественных пространств в ваших проектах? Есть ли кто-то, кто одобряет ваши предложения по дизайну - муниципалитет, горожане, художественные советы?
- В Западной Европе это делают в основном конкурсные жюри, состоящие из политиков, других архитекторов, иногда художников, людей из районов, то есть различных групп интересов, которые должны демократичным путем прийти к одному мнению. Проблема возникает тогда, когда вы хотите по-настоящему экстремальный дизайн. Такое жюри, как правило, выбирает традиционной, средненький дизайн, потому что им нужно прийти к единому мнению. Это может быть хорошо для общества с точки зрения поддержания «нормальности». Но для дизайна лучше, когда есть жесткая воля для того, чтобы создать по-настоящему качественные объекты. Иногда людям не нравится что-то в начале, но со временем они привыкают. Идея в том, чтобы планировщик работал как куратор, или как коллекционер искусства - сортировал интересы вместо того, чтобы быть большим девелопером утопических идей. Мы должны создавать предметы, которые становятся фетишем, чем-то большим, чем просто материал. Ты начинаешь ассоциировать себя с объектом, с парком, со зданием, потому что оно красивое, особенное, хорошо построено или сконструировано. Это основная особенность. И это отличается от планировщика как организатора. Планировщик-организатор предопределяет место до того, как туда приходит дизайнер - он говорит, что здесь нужно открытое пространство, здесь - площадь, здесь нужны здания повыше или пониже. Такие решения принимаются как часть политической процедуры, и такое знание города отличается от работы дизайнера. Вы можете подходить к городу как к объекту, но тогда вам нужен заказчик-диктатор, как Сталин. Для архитектора это удовольствие, потому что в таком случае позволено делать все, что захочется. Все большие города были построены по воле диктаторов, когда существовало одно правило - мы должны это сделать только так и никак иначе.
Из интервью Мартина Рейн-Кано, совладельца бюро Topotek1
- Я не могу сказать, что я верю в это как в некую идеологию. Когда-то врачи были авторитарны - вы больны, примите эту таблетку и идите домой. Сегодня всё больше сопровождается общением, вопросами и попыткой вовлечь людей в процесс. Я думаю то же самое с архитектурой. Вы можете вовлечь людей в обсуждение, но, в конце концов, вы, как планировщик, должны возглавить процесс и взять на себя ответственность, потому что вы получили определенные знания за какое-то количество денег, в том числе налоговых. Многие политики используют метод вовлечения местного сообщества, однако я отношусь к этому очень критично. Мы создаём что-то, что должно жить в течение двух, трёх, четырёх поколений, и сегодняшние желания людей необязательно принесут пользу в долгосрочной перспективе. Конечно, по поводу особенно важных вопросов может быть созван референдум, но в любом случае планировщик должен играть роль лидера.
- Кто чаще всего является заказчиком по созданию общественных пространств в ваших проектах? Есть ли кто-то, кто одобряет ваши предложения по дизайну - муниципалитет, горожане, художественные советы?
- В Западной Европе это делают в основном конкурсные жюри, состоящие из политиков, других архитекторов, иногда художников, людей из районов, то есть различных групп интересов, которые должны демократичным путем прийти к одному мнению. Проблема возникает тогда, когда вы хотите по-настоящему экстремальный дизайн. Такое жюри, как правило, выбирает традиционной, средненький дизайн, потому что им нужно прийти к единому мнению. Это может быть хорошо для общества с точки зрения поддержания «нормальности». Но для дизайна лучше, когда есть жесткая воля для того, чтобы создать по-настоящему качественные объекты. Иногда людям не нравится что-то в начале, но со временем они привыкают. Идея в том, чтобы планировщик работал как куратор, или как коллекционер искусства - сортировал интересы вместо того, чтобы быть большим девелопером утопических идей. Мы должны создавать предметы, которые становятся фетишем, чем-то большим, чем просто материал. Ты начинаешь ассоциировать себя с объектом, с парком, со зданием, потому что оно красивое, особенное, хорошо построено или сконструировано. Это основная особенность. И это отличается от планировщика как организатора. Планировщик-организатор предопределяет место до того, как туда приходит дизайнер - он говорит, что здесь нужно открытое пространство, здесь - площадь, здесь нужны здания повыше или пониже. Такие решения принимаются как часть политической процедуры, и такое знание города отличается от работы дизайнера. Вы можете подходить к городу как к объекту, но тогда вам нужен заказчик-диктатор, как Сталин. Для архитектора это удовольствие, потому что в таком случае позволено делать все, что захочется. Все большие города были построены по воле диктаторов, когда существовало одно правило - мы должны это сделать только так и никак иначе.
Из интервью Мартина Рейн-Кано, совладельца бюро Topotek1