ТУАЛЕТНОЕ ЧТИВО. Пелевин. Generation П.
Прочитав "Чемодан" Довлатова, я спросил у дочки что-нибудь ещё такое, для туалета. И она протянула мне красный томик с чёрным трафаретом Че Гевары на обложке и названием Generation П. Уже эта мешанина языков не вызывает уважения - низкий штиль. Это Пелевин что ли задал моду на выражения типа "Наша Russia" и т.п.? Пишут, что он закончил английскую спецшколу. Ну так это игра на школьном уровне, я тоже этим страдал в детстве.
Вкратце: Generation П - гнусный антирусский антихристианский псевдоинтеллектуальный роман, базирующийся на оккультной и масонской этике. Поскольку Пелевин в 2009 году "был признан самым влиятельным интеллектуалом России" - как пишет Википедия, стоит немного разоблачить его псевдоинтеллектуальность и для какой "России" он считается интеллектуалом. Скажем честно, с чисто технической точки зрения роман написан неплохо - если Довлатова я бросал на полуслове, закончив свои дела в туалете, то Пелевина забирал с собой и дочитывал в любое свободное время. Пишет он интересно и, можно сказать, ласкает слух современного русского интеллектуала. Мягко стелит, да жёстко спать.
Начнём с того, что по идеологическим соображениям, я бы разбил нашу литературу на русскую и русскоязычную. Основоположником русскоязычной литературы я считаю Владимира Набокова, который унаследовал в своих произведениях лучшие формы русской словесности, но выхолостил из неё главное, что типично для русской литературы - глубокое содержание, основанное как правило, на идейных, моральных и религиозных исканиях. Возможно, Набоков был не первым таким писателем, я не настаиваю, но он был таковым в моём познании литературы по жизни.
Пелевин такой же не русский, а русскоязычный писатель. Он интересный, достаточно умный в плане "мудрости мира сего", но абсолютно пустой на сердечном уровне. "Для анахаты - ноль", как сказал бы друг Шапа где-нибудь в 1987-ом.
Его главный герой Татарский - амбивалентное существо, которое столкнувшись с античеловечной ницшеанской системой управления людьми, ничуть не возмущаясь таким порядком вещей, в логичном финале берёт бразды правления в свои руки, спокойно переступив через труп своего шефа. У Татарского нет никаких переживаний. В православной философии такое состояние называют "окамененным нечувствием". В Татарском отсутствуют типичные черты русского характера: любовь к ближнему, к Родине, ответственность за других людей, служение своему народу, сопереживание, да просто совесть в конце концов. Которую наш тюменский друг Алексей Михайлов считает основополагающей константой Русской цивилизации.
Верхом интеллектуальности в романе, наверное, считается описанная Пелевиным система управления массами с помощью "вау-орального", "вау-анального" и "вытесняющего" факторов. Под вау-оральным фактором подразумевается разжигание в человеке потребительской страсти "Вау! Я ХОЧУ это!" Вау-анальный фактор воздействует на тех, кто может уже гордо сказать "Вау! Я МОГУ это (себе позволить)!" А вытесняющим фактором Пелевин называет отрицание человеком двух предыдущих и попытку найти альтернативный путь. Как справедливо отмечает в романе коллега Татарского Морковин, вытесняющий фактор остался только в России, а "в нормальных странах обходятся оральным и анальным, потому что вытеснение завершено". Как человек, много покрутившийся на Западе в последние десять лет, могу засвидетельствовать, что это так: у нас до сих пор в разы больше людей думающих, способных анализировать, ищущих истину. Там почти все поголовно представляют собой новое существо - Homo consumer (как было написано на стене где-то в Испании: "ARE YOU HUMAN OR CONSUMER?").
Описанная Пелевиным система, так же как и популярные на Западе фрейдизм, маркузианство и т.п., опирается на худшие качества человечества, воспринятые после грехопадения Адама. Однако Христос давно указал людям другой - Царский путь, и христианская цивилизация вот уже более 2000 лет прекрасно развивается в этом направлении. Русская литература всегда была глашатаем этой цивилизации. На христианском служении Богу и ближнему и зиждется Русская идея, которую никак не может "вывести" главный герой романа. Сам термин "Русская идея" обыгрывается в романе Пелевина как нечто несуществующее, параноидальное и, по сути, ненужное. Заказчиком её выступает уголовник Вовчик Малой, а "носителем" Пелевин назначил ублюдочного Малюту, прекрасно управляемого с помощью орального и анального факторов. В этом плане автор недалеко ушёл от русофобского карикатурного образа свиноподобного "русского националиста" из перестроечной картины Э.Рязанова "Небеса обетованные".
Поднять своё "вытеснение" до христианских высот Пелевин не смог. Да и не собирался. Похоже, автор никогда не ощущал себя "в руках Бога Живаго". Поэтому религию и церковь он воспринимает на уровне земного института РПЦ. С одной стороны, его псевдоинтеллектуальность расчитана на "вытесняющих" людей, не покупающихся на банальные орально-анальные факторы. С другой стороны, они просто покупаются дороже - по принципу "Е..ть - так королеву, украсть - так миллион". Татарский легко отбрасывает все недоумения по поводу обнаруженной им системы тотального обмана и покупается за "кокаиновый ковёр", "тысячедолларовую проститутку", за тридцать тысяч "серебрянников" от заинтересованных анонимов (с недвусмысленными намёками, впрочем, на реальных чеченских боевиков и реального Березовского). В конце концов, все интеллектуалы, без Христа в сердце, покупаются на право властвовать над массами. "Двуногих тварей миллионы для нас орудие одно".
Массы в романе показаны в виде "быдла", каковым и видят народ его паразиты - олигархи, чиновники и прикормленная ими "интеллектуальная" и "креативная" "элита". В романе нет ни одного более-менее светлого, положительного героя. Вместо него предлагаются пародийный "пугачёв" ("Под Кандагаром было круче!") или домашний торчок-эскапист-эзотерик Гуриев (фамилия перекликается с легендарным оккультистом Гурджиевым).
С особым сладострастием в романе смакуется магия рекламы. Мне кажется, если б эзотерики провели здесь рамкой, то это были бы единственные места в книге, где обнаруживается хоть какое-то тепло. Похоже, автор не понаслышке знаком с профессией Татарского и всей душой отдаётся этому делу. Стёб, стебалово, стебня в постсоветский период стали приравниваться к интеллектуальности. Это чуждое Русскому духу явление, как разновидность "чернухи", приползло к нам вместе с Perestroika und Glasnost.
(Чё-то надоело сегодня писать, может потом придут ещё какие мысли. С радостью приму чью-то реакцию, только на интеллектуальном уровне, а не троллевские комменты.)
Вкратце: Generation П - гнусный антирусский антихристианский псевдоинтеллектуальный роман, базирующийся на оккультной и масонской этике. Поскольку Пелевин в 2009 году "был признан самым влиятельным интеллектуалом России" - как пишет Википедия, стоит немного разоблачить его псевдоинтеллектуальность и для какой "России" он считается интеллектуалом. Скажем честно, с чисто технической точки зрения роман написан неплохо - если Довлатова я бросал на полуслове, закончив свои дела в туалете, то Пелевина забирал с собой и дочитывал в любое свободное время. Пишет он интересно и, можно сказать, ласкает слух современного русского интеллектуала. Мягко стелит, да жёстко спать.
Начнём с того, что по идеологическим соображениям, я бы разбил нашу литературу на русскую и русскоязычную. Основоположником русскоязычной литературы я считаю Владимира Набокова, который унаследовал в своих произведениях лучшие формы русской словесности, но выхолостил из неё главное, что типично для русской литературы - глубокое содержание, основанное как правило, на идейных, моральных и религиозных исканиях. Возможно, Набоков был не первым таким писателем, я не настаиваю, но он был таковым в моём познании литературы по жизни.
Пелевин такой же не русский, а русскоязычный писатель. Он интересный, достаточно умный в плане "мудрости мира сего", но абсолютно пустой на сердечном уровне. "Для анахаты - ноль", как сказал бы друг Шапа где-нибудь в 1987-ом.
Его главный герой Татарский - амбивалентное существо, которое столкнувшись с античеловечной ницшеанской системой управления людьми, ничуть не возмущаясь таким порядком вещей, в логичном финале берёт бразды правления в свои руки, спокойно переступив через труп своего шефа. У Татарского нет никаких переживаний. В православной философии такое состояние называют "окамененным нечувствием". В Татарском отсутствуют типичные черты русского характера: любовь к ближнему, к Родине, ответственность за других людей, служение своему народу, сопереживание, да просто совесть в конце концов. Которую наш тюменский друг Алексей Михайлов считает основополагающей константой Русской цивилизации.
Верхом интеллектуальности в романе, наверное, считается описанная Пелевиным система управления массами с помощью "вау-орального", "вау-анального" и "вытесняющего" факторов. Под вау-оральным фактором подразумевается разжигание в человеке потребительской страсти "Вау! Я ХОЧУ это!" Вау-анальный фактор воздействует на тех, кто может уже гордо сказать "Вау! Я МОГУ это (себе позволить)!" А вытесняющим фактором Пелевин называет отрицание человеком двух предыдущих и попытку найти альтернативный путь. Как справедливо отмечает в романе коллега Татарского Морковин, вытесняющий фактор остался только в России, а "в нормальных странах обходятся оральным и анальным, потому что вытеснение завершено". Как человек, много покрутившийся на Западе в последние десять лет, могу засвидетельствовать, что это так: у нас до сих пор в разы больше людей думающих, способных анализировать, ищущих истину. Там почти все поголовно представляют собой новое существо - Homo consumer (как было написано на стене где-то в Испании: "ARE YOU HUMAN OR CONSUMER?").
Описанная Пелевиным система, так же как и популярные на Западе фрейдизм, маркузианство и т.п., опирается на худшие качества человечества, воспринятые после грехопадения Адама. Однако Христос давно указал людям другой - Царский путь, и христианская цивилизация вот уже более 2000 лет прекрасно развивается в этом направлении. Русская литература всегда была глашатаем этой цивилизации. На христианском служении Богу и ближнему и зиждется Русская идея, которую никак не может "вывести" главный герой романа. Сам термин "Русская идея" обыгрывается в романе Пелевина как нечто несуществующее, параноидальное и, по сути, ненужное. Заказчиком её выступает уголовник Вовчик Малой, а "носителем" Пелевин назначил ублюдочного Малюту, прекрасно управляемого с помощью орального и анального факторов. В этом плане автор недалеко ушёл от русофобского карикатурного образа свиноподобного "русского националиста" из перестроечной картины Э.Рязанова "Небеса обетованные".
Поднять своё "вытеснение" до христианских высот Пелевин не смог. Да и не собирался. Похоже, автор никогда не ощущал себя "в руках Бога Живаго". Поэтому религию и церковь он воспринимает на уровне земного института РПЦ. С одной стороны, его псевдоинтеллектуальность расчитана на "вытесняющих" людей, не покупающихся на банальные орально-анальные факторы. С другой стороны, они просто покупаются дороже - по принципу "Е..ть - так королеву, украсть - так миллион". Татарский легко отбрасывает все недоумения по поводу обнаруженной им системы тотального обмана и покупается за "кокаиновый ковёр", "тысячедолларовую проститутку", за тридцать тысяч "серебрянников" от заинтересованных анонимов (с недвусмысленными намёками, впрочем, на реальных чеченских боевиков и реального Березовского). В конце концов, все интеллектуалы, без Христа в сердце, покупаются на право властвовать над массами. "Двуногих тварей миллионы для нас орудие одно".
Массы в романе показаны в виде "быдла", каковым и видят народ его паразиты - олигархи, чиновники и прикормленная ими "интеллектуальная" и "креативная" "элита". В романе нет ни одного более-менее светлого, положительного героя. Вместо него предлагаются пародийный "пугачёв" ("Под Кандагаром было круче!") или домашний торчок-эскапист-эзотерик Гуриев (фамилия перекликается с легендарным оккультистом Гурджиевым).
С особым сладострастием в романе смакуется магия рекламы. Мне кажется, если б эзотерики провели здесь рамкой, то это были бы единственные места в книге, где обнаруживается хоть какое-то тепло. Похоже, автор не понаслышке знаком с профессией Татарского и всей душой отдаётся этому делу. Стёб, стебалово, стебня в постсоветский период стали приравниваться к интеллектуальности. Это чуждое Русскому духу явление, как разновидность "чернухи", приползло к нам вместе с Perestroika und Glasnost.
(Чё-то надоело сегодня писать, может потом придут ещё какие мысли. С радостью приму чью-то реакцию, только на интеллектуальном уровне, а не троллевские комменты.)