60-Е ШИРОТЫ ЮГА
Ну, вот такая фотография с китобойного промысла в Антарктике. Две, не побоюсь этого слова, наглые морды на переднем плане - трюмные, вылезшие на палубу аж из-под ватерлинии. Тот, что справа - я. Остальные присутствующие смотрят на дрейфующее поблизости китобойное судно и обледенелую воду, как будто им это не надоело за дохрена месяцев рейса.
С того рейса кроме фотографий сохранился исписанный моим почерком лист бумаги в клеточку:
«Если ты фраер и тебе захочется сыграть с Антарктикой на длинные китобойные рубли, твою судьбу можно будет расчислить по звездам, под которыми тебе качаться.
Твой пароход уйдет на две монтировки по карте, туда, где ложится на лед сырое красное солнце и играют китобои, бородатые дети. Родина прикажет вам бить китов в полыньях и сбрасывать кровавое дерьмо с разделочных палуб. Гордый как гимн советского союза ты будешь рвать на брюхе грязный свитер и уйдешь в шатающиеся трюмы. Там твой напарник в сиротской телогрейке загнанно ляжет на полутонную тачку и будет есть снег, а твой матерный хрип бессильно повиснет над тобой паром. И долететь бы этому пару аж до эСэСэСэРа, где крутил патефонно-половую любовь с ударницами народного образования, дождичком пролиться на окна родной пятиэтажки, а хер. Хоть вытаращи глаза, хоть зажмурься, а через шторм не припасть. Только со скал, голых как покойники, ветер бросит снегом».
Судить о китобойном промысле по этому тексту не надо. В действительности оно было в кайф. 12-ти часовая вахта в трюмах в общем и целом выглядела так. Сорока киллограммовые плиты китового мяса, замороженого до состояния льда и зашитого в бумажные мешки, съезжали с трехэтажной высоты по лотку, хорошо разгоняясь по ходу. Когда они приходили с лотка, их следовало ловить и скидывать на тачку. Делалось это из стойки борца сумо, иначе справиться с инерцией плиты оказывалось проблематично. И пока один ловил, второй дрессировал другую, уже нагруженную пол тонной этого добра тачку, чтобы та шла куда надо, а не куда ей понравилось. Ну или просто на кураже, как берсерки таскали тонны мороженого мяса бегом безо всяких тачек, забивая трюм под самый подволок.
Драйв доставляли неожиданности вроде порвавшегося в лотке мешка - тогда освободившаяся из него замороженая плита неслась как снаряд из пушки. Против таких подарков не помогало никакое сумо и вступало в силу правило корриды: «кто не спрятался - пиздец котенку».
Немного странные тут представления о счастье, да?
Не без ностальгии вспоминаю озадаченное лицо напарника когда он - габаритный, за центнер реально не лишнего веса моряк, исполнил поперечный шпагат в прыжке над летящей в него плитой. В кирзовых кстати сапогах, которые на фотографии. А хули нам, кабанам балет, если некуда деваться.
Разделочные палубы наверху тем временем жили собственной жизнью:
И так десятки китов в день.
Как сказать про окружавшее нас тогда море? Как про него не пиши, получается не оно, а какой-то дурацкий пейзаж. Надо быть Вагнером и знать не буквы, а ноты чтобы передать, как вспыхивают огнями Эльма на баке разрываемые штормом швартовые канаты, или каково это - возноситься вместе с иллюминатором к сияющей в небе Луне, а затем уходить от нее под волну как в могилу.
Даже Мелвилл, таки сумевший написать про китобойный промысел годную книгу «Моби Дик или Белый кит», был вынужден излагать свой опыт моря на языке Библии: «И по тому, как она шла своим скорбным путем, останавливаясь и петляя, ясно видно было, что эта шхуна, проливающая потоки горьких брызг, по-прежнему не находила утешения. Она была Рахиль, которая плачет о детях своих, ибо их нет».
Короче, без лишних слов, пара фотографий. Китобойное судно (вдали справа) и айсберг:
Китобойное судно и шлюпка в море, помятом как бумага:
Черт, привязалось: она была Рахиль, которая плачет о детях своих, ибо их нет… Ладно, пусть напоследок здесь будет созвучная этим словам фотография - в которой рыдает корабельный гудок китобазы:
Льды, мать их, Антарктика. На фотографии - на льду прощальный венок всем нашим, кто не вернулся из антарктических рейсов. Поперечный шток якоря в венке как перекладина креста - думаю, Богу понравилось. Эх, докричаться бы до того света, спросить мужиков, снится ли им там море?